Страница 89 из 101
Григорий (хрипло говорит). Катя!
Он пробивается к ней, немного краснеет, букет ему мешает. Он перекладывает его в правую руку, но Катя протянула ему свою правую, и Григорий в затруднении. Иван с дружеской предупредительностью берет у него букет, и Гриша этого не замечает. Он пожимает руку Кати и говорит:
— Очень приятно. У меня есть машина.
Иван (стоит сбоку и громко читает на газетной шапке Кати крупную надпись). Долой кустарщину! За культурный ремонт вагонов!
Катя, смеясь, оглядывается и встречает веселый взгляд Ивана.
Иван (ей говорит внимательно-вежливо). Это у вас на шапочке написано.
Катя. Неужели? (Снимает шапку). Действительно, написано!
Иван. А у нас не вагоны, а пароходы. Понимаете, недоразумение.
Катя надевает на себя треух, но в этот момент Гриша крепко схватил руку Ивана с букетом.
Гриша. Отдай!
Иван. Да ты чудак. Букет не тебе, а Кате. Дорогая Катя, приветствуем вас от всего комсомольского актива, а также драмкружка на территории… нашего… одним словом, просим вас принять этот скромный букет, который доставал все-таки один Гриша.
Катя. Какой драмкружок?
Иван. Замечательный! Вот первый любовник — Борис Орлов, комик — Григорий Волосатый, трагик — он же секретарь комсомольской — Алеша Грузинцев.
Нечипор. Не той… Не загораживайте прохода!
Катя. А где мои вещи?
Алеша. У меня, у меня.
Гриша. Товарищи! Ну, посмотрели, и убирайтесь. (Он отнимает у Алеши чемодан.)
33. У машины. Катю усадили на заднее сиденье. Гриша на месте шофера. Иван пытается тоже залезть в машину, но Гриша, улыбаясь, показывает ему кулак. Иван что-то шепчет остальным. Все хором кричат:
— Долой кустарщину! За культурный ремонт па-ро-хо-дов!
Иван (вежливо напоминает Кате). А не вагонов!
Катя просто улыбается. Машина уезжает. Юноши смотрят ей вслед.
Борис (продолжая так же зачарованно смотреть). Э, нет, это кусочек не для Григория!
Алеша (неожиданно-неприязненно). А для кого? Для тебя?
Борис (удивился). Да чего ты?
Алеша. Я спрашиваю: для тебя «кусочек»?
Борис (нахально, обозлившись). А хотя бы и для меня.
Алеша. Ее Григорий давно любит…
Борис. Куда твой Григорий годится!
Иван. Дети, не шумите. У тебя, Боря, все равно ничего не выйдет.
Борис. Почему?
Иван. Потому что… потому что… тебе 7 лет.
Борис. Посмотрим.
34. Конструкторская завода. Большая светлая комната. За чертежными столами работают чертежники. Иван и Шура работают рядом. Они разговаривают, не прекращая работы. Шура, впрочем, очень интересуется темой. Иван говорит спокойно, выдерживая паузы, подчеркивая тоном явно несоответствующие места.
Шура. Вчера приехала?
Иван. Вчера приехала.
Шура. Интересная, говорят…
Иван. Ничего интересного! Все то же самое.
Шура. Как это «то же самое»?
Иван (таким тоном, как будто его счет имеет для Шуры большое значение). Понимаешь, — один нос, глаза… два, вот не заметил, сколько рук. (Вспоминает.) Кажется, две руки. Обыкновенная девушка. Платье пошито из газеты…
Шура. Ты всегда говоришь несерьезно…
Иван. Дай лекало.
Шура. Она учится в судоремонтном техникуме.
Вошел сердитый Василий Васильевич. Он спрашивает таким тоном, словно ему нужен ответ только для того, чтобы немедленно избить ответчика.
Василий Васильевич. Кто делает приспособление для револьверных?
Шура (немного испугавшись). Я делаю.
Василий Васильевич. Волыните!
Шура. Василий Васильевич!
Василий Васильевич. Волыните! Покажите, что сделано?
Шура разбирается среди чертежей, находит один, показывает. Василий Васильевич, стоя, хмуро просматривает чертеж.
Василий Васильевич. Стойте… Откуда у вас этот размер — семнадцать и пять десятых?
Шура. Такой давали.
Василий Васильевич (смотрит на нее в упор, с осуждением). Кто давал? Ничего подобного! Из-за этого размера забраковали, а вы опять ставите!
Шура (бросилась к своим папкам, нашла листок бумаги, хочет победно показать его Василию Васильевичу, но вдруг узнает ошибку, недовольно отступает назад). Ах!
Василий Васильевич (долго смотрит на нее, склонив лоб, словно приготовился боднуть). Ах! Что такое «ах», скажите, пожалуйста? Что это за терминология: «ах»?
Иван (не прекращая работы, совершенно серьезным, очень убедительным голосом). По некоторым данным, «ах» — это пережиток капитализма.
Василий Васильевич (внимательно прослушал заключение Ивана, но плохо сообразил, что оно обозначает, его уже привлекает грустное настроение Шуры, он говорит ворчливо, но гораздо более ласково). Пережиток капитализма! У вас чем-то голова забита, товарищ Устинова! Не пять десятых, а пять сотых. Семнадцать и пять сотых. Придется вам сегодня посидеть вечер. Приспособление очень срочно нужно.
Шура (со стоном отчаяния). Ах, я не могу вечером…
Василий Васильевич (с имитацией такого же стона). Ах, я вам приказываю! (Ушел.)
Шура (заломила руки под подбородком). Я же не могу…
Иван. Придется подчиниться насилию…
35. Заводской цех. Линии разных станков, на которых работает главным образом молодежь. Большой порядок. Револьверный станок Алеши. Он работает напряженно-быстро, лицо у него сейчас озабоченно-увлеченное. Подходит Надя — контролер механического цеха. Весь разговор Нади и Алеши, в сущности, любовный разговор. В лицах беседующих, в тоне много ласки и внимания, но все это прячется за деловым интересом и за настоящим деловым раздражением. Эти двое людей настолько сильны, что могут выдерживать двойную линию тона, не уступая ничего в любви и не поступаясь даже капелькой дела. При этом у Нади любовь выражается больше в движении лица, у Алеши — больше в голосе, явно подчеркивающем его особое отношение к Наде.
Впрочем, к концу разговора самая тема становится такой трагической, что какая угодно любовь может исчезнуть и… она все же остается. Наде досадно, что Алешу постигла неудача. Алеше стыдно, что именно перед Надей он так оскандалился.
Надя. Здравствуй, Алексей.
Алеша. Здравствуйте, товарищ контролер!
Надя. Давай деталь 115.
Алеша. Есть, деталь 115.
Он выкладывает перед ней на тумбочку стопку деталей. Надя начинает проверять их при помощи шаблона. Алеша продолжает работу на станке, но его очень интересует результат Надиной проверки. Проверяя, Надя что-то шепчет, очевидно, тревожное, потому что Алеша бросает работу и прислушивается. Он теперь ясно слышит:
— Прослаблена, прослаблена, прослаблена…
Алеша. Прослаблена?! Что ты выдумываешь?
Надя. Пожалуйста. Запорол 23 детали!
Алеша. Запорол? Каким шаблоном ты проверяешь?
Надя. Мой шаблон.
Алеша. Твой шаблон! Твоему шаблону 100 лет. А я вчера получил новый. Вот! (Он выложил на стол новый шаблон.)
Надя. Дай чертеж!
Алеша. Будьте добры! (Подает ей чертеж. Надя проверяет шаблон по чертежу. Алеша в нетерпении.) Ну?!
Надя. Твой шаблон нужно выбросить.
Алеша. Новый?!
Надя. Все равно!
Алеша. Кто делал шаблон?
Надя. Такие, как ты, делали — разини.
Алеша. Это все в конструкторской…
Надя. А ты принимал, куда смотрел?
Алеша (быстро собирает шаблоны, чертежи, детали). Иду к главному.
Надя. Ты сам главный!
Алеша. Я виноват?
Надя. 23 детали!!
36. В кабинете Василия Васильевича. Сидит сбоку Сергей Иванович. Перед столом стоят Алексей и Надя. Алексей представляет из себя соединение злости и смущения. Ему стыдно в особенности перед Надей.