Страница 95 из 110
Еще Аверкиев <…> написал <…> не из Марфы ли Посадницы было? — Салтыков не раз иронически откликался на опыты исторической беллетристики в духе «официальной народности» — от повести H. M. Карамзина «Марфа-Посадница, или Покорение Новагорода» (1803) до многочисленных прозаических и драматургических сочинений Д. В. Аверкиева (1860-70-е гг.). См. т. 8, стр. 580.
…и науку, и свистопляску — все понимал! — Погодин публично объявил деятелен «Современника» и «Свистка» «рыцарями свистопляски», враждебной «серьезным интересам» «науки» (С, 1860, № 3, стр. 257–292). Ответ Погодину был дан Добролюбовым в сатире «Наука и свистопляска, или Как аукнется, так и откликнется» (С, 1860, № 3; «Свисток», № 4, стр. 1-24).
…на лоне той сыскной исторической школы, которая <…> имеет своим родоначальником Бартенева из Москвы, но <…> возмужала здесь, в Петербурге. — Речь идет о двух исторических журналах: московском — «Русский архив» (основан в 1863 г. П. И. Бартеневым) и петербургском — «Русская старина» (с 1870 г. издавался М. И. Семевским), содержание которых характерно именно оттенком «частного сыска» в интимной жизни исторических лиц. Об отношении Салтыкова к этим изданиям см. т. 8 наст. изд., стр. 492; т. 10, стр. 679.
…сзади <…> по Редеде сидит… — Указание на древность и славу рода. См. прим. на стр. 350.
…«от хладных финских скал до пламенной Колхиды» — слегка измененная строка из стихотворения А. С. Пушкина «Клеветникам России» (1831).
«...о tempora, о mores!» «sapienti sat», «caveant consules» <…> почерпал <…> из «Московских ведомостей». — Приведены латинские изречения, ставшие крылатыми словами, широко употребительные в публицистике Каткова. Здесь объединены именно тем смыслом, который они получали в контексте катковских передовиц. Первая цитата («О времена, о нравы» — из «Первой речи против Катилины» Марка Туллия Цицерона) обычно характеризовала «извращение понятий», свойственное, как доказывали «Московские ведомости», русским революционерам, вторая («мудрому достаточно») призывала власти делать практические выводы из опубликованного материала; с помощью третьей («пусть консулы будут бдительны») Катков побуждал недостаточно активных, с его точки зрения, должностных лиц к неупустительному исполнению обязанностей в отношении «крамольников».
…начальство <…> было сильно озабочено потрясением основ, происшедшим по случаю февральской революции. — Имеются в виду революционные события во Франции в феврале 1848 г. О горячем отклике па эти события русской передовой молодежи 40-х годов Салтыков вспоминает в гл. IV цикла «За рубежом».
…мое место отдали инородцу Кшепшицюльскому… — Как установлено современным историком, в обстоятельствах политического кризиса конца 70-х годов самодержавие искало «опоры на такие охранительные элементы, которые в недавнем прошлом <…> боролись с ним с оружием в руках, как польская шляхта». Особое совещание 27 апреля 1879 г., призванное «изыскать действительные практические меры» для борьбы с крамолой, сделало соответствующее представление императору. Оно мотивировалось тем, что «революционная агитация не находит удобной для себя почвы в населении, принадлежащем католическому исповеданию и польскому племени» (см.: П. А. Зайончковский. Кризис самодержавия на рубеже 1870-1880-х годов. М., 1964, стр. 103, 106).
Стр. 79. Объявили волю книгопечатанию. — Закон о печати 6 апреля 1865 г. заменил предварительную цензуру карательной. См. подробнее: т. 5, стр. 596–598.
VII*
VIII*
Впервые — ОЗ, 1878, № 3 (вып. в свет 24 марта), стр. 226–246, под номером V и VI.
Сохранился отрывок наборной рукописи главы VIII (VI) со слов: «Теория эта, хотя…» (стр. 92, строка 3 св.) — кончая словами: «…как для прогулок, так для прочих надобностей, кроме, впрочем, естественной» (стр. 93, строки 2–3 сн.).
В связи с тем, что предыдущая глава журнальной публикации была вырезана из «Отечественных записок» (см. прим. к гл. VI, стр. 330), публикация начиналась в ОЗ так:
Очищенный кончил.
Я охотно поделился бы с читателями рассказом почтенного старика, но не могу, ибо содержание этого рассказа, если оно будет опубликовано, может потрясти краеугольные камни. Так, по крайней мере, удостоверяют компетентные люди, а я не верить им — не могу. Время нынче такое стоит, что, к чему ни прикоснись, непременно что-нибудь да потрясешь. Даже смеяться считается небезопасным, потому что и смех хоть и не потрясает, но все-таки причиняет неловкость. Стало быть, надо ждать до тех пор, пока сами стоящие на страже потрясений убедятся, что потрясать нечего. Но тогда, конечно, и в настоящем рассказе не будет никакой надобности.
Тем не менее, в видах уразумения последующего, я считаю возможным сообщить вкратце следующие главные пункты рассказа Очищенного.
1) Коренная, древняя фамилия рассказчика не Очищенный, а Гадюк.
2) Насчет родопроисхождения Гадюков существуют два предания: одно, сложившееся на лоне московской исторической школы, утверждает, что первый Гадюк был новгородский благонамеренный человек, прежде других возымевший мысль о призвании варягов; причем самое это призвание совершилось в таких обстоятельствах, которые подали маститому московскому историку мысль поставить, совместно с Оффенбахом, на сцену оперетку, под названием «Вещий сон Рюрика»; однако ж предприятие это не было приведено к концу «за неблаговременностью и опасением потрясений»; другое предание, сложившееся на лоне петербургской историческо-сыскной школы, гласит так: первый Гадюк был казанский татарин, который познал Истинного Бога, причем восприемниками были: генерал-майор Отчаянный и штатс-дама Василисы Мелентьевой, княжна Евдокия Вертихвостова. 3) Затем кондуитный список последующих Гадюков заключался в том, что одним из них выщипывали бороды, другим рвали ноздри, третьих били кнутом. Но и за всем тем некоторые уцелели. 4) Очищенными стали именоваться Гадюки со времен Бирона, который разрешил прадеду рассказчика, Прокофию, за некоторый любезно верный ему, Бирону, поступок, упразднить прежнее прозвище, яко омраченное изменою, и впредь именоваться Очищенным. 5) Сам рассказчик, получив классическое воспитание, был в молодости предан суду за жестокое обращение с крестьянами, причем, разумеется, просудил все свое состояние. 6) Скитаясь по белу свету, он первоначально поступил учителем танцевания в кадетском корпусе, но обнаружение прежней судимости заставило его оставить государственную службу навсегда; тогда он сделался тапером в пансионе для девиц, содержимом вдовою учителя латинского языка, Кубаревой, и, кроме того, партикулярно занимался внутренней политикой, за что, впрочем, неоднократно подвергался телесным повреждениям. 7) Будучи тапером, он вступил в первый брак с одною из воспитанниц г-жи Кубаревой, которая, однако ж, через короткое время бежала с шарманщиком. 8) Когда объявили волю книгопечатанию, Очищенный сделался вольнонаемным редактором газеты «Краса Демидрона», а вслед за тем вступил во второй брак с содержательницей гласной кассы ссуд Матреной Ивановной. 9) Брак этот, однако ж, не принес ему желанного успокоения, во-первых, потому, что Очищенный не вполне уверен в смерти своей первой жены, во-вторых, потому, что Матрена Ивановна ни на минуту не выпускает ключа от кассы из своих рук, и в-третьих, потому, что в квартире Матрены Ивановны оказался водворенным «молодой человек», которого она называет своим племянником «Молодой человек» курчав, румян и пользуется завидным здоровьем, но молчалив и целые дни проводит в том, что стоит перед зеркалом, улыбается и расправляет усы. По временам он вдруг неизвестно куда пропадает и непременно уносит что-нибудь из заложенных вещей. Тогда Матрена Ивановна начинает грустить и выгонять мужа на розыски, не пуская в квартиру до тех пор, пока он не убедит «молодого человека» возвратиться к выполнению своих обязанностей.
Затем, извиняясь перед читателями в наготе этого перечня, продолжаю мой рассказ.