Страница 199 из 200
…тайное общество, которое во всеуслышание предлагает сто рублей за каждого превратного толкователя. — То же, что симбирское «Тайное общество» «письма» III первоначальной редакции. См. прим. на стр. 674.
И мрачное хрюканье торжествующей свиньи… и трубное пустозвонство ошалевшего от праздности ловкого дармоеда». — Эти иносказания, наделенные обобщающей силой характеристики политической реакции 80-х годов вообще и ее прессы в частности, направлены вместе с тем и на вполне определенных деятелей этой реакции. В первом случае речь идет о M. H. Каткове и его «Моск. вед.», во втором о К. Аксакове и его «Руси». Однако в последующей редакции «письма» IV (рук. № 197) вторая сатирическая стрела переадресована Р. Фадееву и его «Письмам». Сигналом для опознания нового конкретного намека в общем обличении служили произведенные изменения в тексте. Вместо слов «пустозвонство ошалевшего от празднословия дармоеда» появились новые: «велегласие ошалевшего от праздности пустоуста». Этими словами Салтыков высмеивал то место из книги Р. Фадеева («первое письмо», стр. 20–21), где автор развивал «теорию», о «пустоте» или «пустом месте», образовавшемся в русской общественной жизни между правительством, как орудием власти, и обществом, соприкасающемся с этой властью лишь наружно.
Нынче и дамочки какие-то кровопийственные сделались, всё походами бредят… Прямо настаивают: проливай кровь! — Незадолго до своего отъезда из Висбадена в Париж, где он должен был встретиться с Н. А. Белоголовым, Салтыков обратился к последнему с таким «специальным» письмом (от 12/24 августа 1881 г.): «Хотел было прекратить дальнейшую переписку, многоуважаемый Николай Андреевич <ввиду скорой личной встречи. — С. М.>, но, право, жить страшно становится. Узнал я, что «Святая дружина> наняла искусного дуэлиста и бретера… чтобы оскорбить Рошфора и затем убить его на дуэли. Подобным же образом предполагают поступить с Кропоткиным. Ежели сойдут эти два устранения благополучно, то весьма может быть, что пойдут и дальше… Каким бы образом раскрыть все это и в особенности предупредить Рошфора?» Письмо, из которого взяты приведенные проки, было впервые опубликовано В. Розенбергом в № 230 «Русских ведомостей» за 1912 г., а в № 251-м этой газеты появилась реплика на публикацию, принадлежащая перу П. Кропоткина, в которой содержится следующая интересующая нас подробность. Подтверждая сведения, содержащиеся в письме Салтыкова, П. Кропоткин писал: «…в Женеве я узнал еще некоторые дальнейшие подробности о «Священной дружине», а также и то, что в Женеве сведения о ней, тоже исходившие от Лорис-Меликова, были получены через М. Е. Салтыкова-Щедрина, который нарочно приезжал в Швейцарию, или на границу Швейцарии, и вызывал на свидание одного из эмигрантов, чтобы сообщить ему эти сведения, для предупреждения кого следует. Вскоре мы узнали, что в Женеву приедет одна русская дама, которая будет заведывать приведением в исполнение решения «Дружины» <т. е. решения об убийстве Рошфора. — С. М.>. «Свидание с эмигрантом» — это, конечно, свидание с Белоголовым (хотя формально он не был эмигрантом), у которого Салтыков прожил в Туне «в начале августа» два дня. По-видимому, в Туне Салтыков и получил от своего друга, бывшего в курсе всех дел женевской эмиграции, последнюю информацию о подготовлявшемся покушении «Священной дружины», в том числе и о таинственной русской даме, посланной «заведывать» его исполнением. Этот авантюрный сюжет, могший, однако, закончиться кровавой развязкой, явился не только предметом сатирического разоблачения Салтыкова (как в комментируемом пассаже о «кровопийственных дамочках», так и в ряде других мест «письма»), но и исходным пунктом для проведения сатирической параллели между современными дамочками, жаждущими «пролития крови», и «дамочками-куколками» «докровопийственного периода», — давними героинями салтыковской сатиры (см., напр., «Круглый год»).
«Общество Проломленных голов». — Проломленные головы — по Далю — бранное прозвище орловцев. В этом «фольклорном» иносказании содержится, по-видимому, намек на какой-то эпизод из деятельности орловской организации «благонамеренной крамолы». В газете «Порядок» за первыечисла августа 1881 г. глухо упоминается о «не в меру ретивой патриотке и доверчивых орловских обывателях».
Графиня Сапристи. — Иронический эффект этой фамилии заключается в том, что междометие sарristi (собств. sacristi!) означает по-французски бранное восклицание, равнозначащее русскому «черт побери!».
Погодите немного, и мы увидим целую толпу разного наименования добровольцев… Тут явятся и «Чистопсовые охранители», и «Усердные гущееды», и «Веселые лоботрясы», и «Кособрюхие восстановители основ». — Строки эти, как часто бывало у Салтыкова, оказались провидческими. «Священная дружина» за время своего недолгого существования все же сумела организовать довольно разветвленную сеть своих агентов в губернских центрах. В сатирические наименования «добровольцев» вплетены дразнительные народные прозвища населения различных русских областей («кособрюхие» — рязанцы, «гущееды» — новгородцы, «проломленные головы» — орловцы и др.).
Вы встретите тут целую массу русских брошюр с самыми заманчивыми названиями, начиная с вопроса: «Что нам всего нужнее?» и кончая восклицанием: «Европа, руки по швам!» — Как уже указывалось (см. прим. к стр. 471), Салтыков имеет здесь в виду в первую очередь анонимно изданную брошюру Р. Фадеева, написанную при участии И. Воронцова-Дашкова, «Письма о современном состоянии России» (Лейпциг, 1881), а затем книги Д. Г<убарева> «Что народу нужно?» (Штутгарт, 1881) и А. Кошелева «Где мы? Куда и как идти?» (Берлин, 1881). Две последние книги лишь попутно задеваются, первой же уделяется как в этом «письме», так и во множестве других мест цикла большое внимание, о чем невозможно догадаться современному читателю, так как писатель памфлетизирует и полемизирует против брошюры «анонимно», ни разу не называя ее и прибегая лишь к открытой цитации текста. Внимание, уделенное Салтыковым «Письмам…», не случайно. В этой брошюре наиболее откровенно аргументированы все главные положения тактики «обращения к обществу» за «содействием» в борьбе с «крамолой», которая легла в основу первых шагов внутренней политики правительства Александра III после 1 марта. Несостоятельность только полицейской борьбы с революционным движением, бессилие бюрократии в деле охраны «самодержавной России» и, как вывод отсюда, — необходимость замены бюрократических способов управления «широким развитием земской самодеятельности, в котором одном лишь… может заключаться наша родная конституция, сохраняющая царя царем, а не главою исполнительной власти…» — таковы главнейшие программные положения брошюры Р. Фадеева, лишь слегка замаскированные той «верноподданнической фрондой», над которой издевается Салтыков. При своем появлении летом 1881 г. «Письма…» вызвали большой шум, они были отмечены почти всей периодической прессой, при этом отмечены сочувственно. Не только, например. «Новое время» солидаризировалось с программой, развернутой в книге (см. фельетоны в №№ 1893 и 1902 за 1881 г.), но и либеральный «Порядок» писал о ней так: Мы «останавливаемся на этой книге как на каком-то целом «событии» — и притом событии <…> «самого утешительного и отрадного свойства» (фельетон в № 189 от 12 июля 1881 г.). Заслуга разоблачения в легальной русской печати реакционной сущности «Писем…» принадлежит, как и в случае со «Священной дружиной», всецело Салтыкову.
…какой-нибудь честолюбивый земский лудильщик… — Намек на А. И. Кошелева и его вышеназванную брошюру «Где мы? Куда и как идти?». Брошюра эта вышла в Берлине в конце 1881 г., но Салтыков имел случай ознакомиться с ней раньше. В письме к Н. Белоголовому от 25 июля 1881 г. из Висбадена Салтыков писал: «Вчера вечером приехал сюда Кошелев и привез свою новую брошюру, половину которой прочел сегодня утром Лорису и мне, а вторую половину предложил нам выслушать сегодня вечером. Подобного унылого переливания из пустого в порожнее я давно не слышал. И вот такою-то литературою думают отрезвить правительство».