Возмездие

    Взрывом на них швырнуло комья земли и снега.

    Млынский выплеснул из кружки остатки чая, перемешанного с землей.

    — Хват, передай Бейсамбаеву, пусть накроет эти чертовы минометы.

    — Есть!

    — Главное — заманить карателей поглубже в ущелье, — говорит полковник седому.

    Катя Ярцева вырвала из блокнота листок с только что принятой радиограммой.

    — Шифровка от Фрибе.

    Млынский прочел, передал листок Канину.

    — Шумский и Бютцов — на месте.

    — Лихие ребята, — сказал Ерофеев.

    — Да, — покачал головой Хват. — Я бы не смог, как Шумский. Он же видел в «Величке», в каких условиях заключенные работают на этих заводах. И добровольно пошел на это.

    — Характер стальной. Вот майор Воробьев. — Млынский кивнул на седого. — Разве скажешь, что он второй год ходит по лезвию бритвы?

    — Ну уж по лезвию… — улыбнулся Воробьев.

    — Необходимо передать Шумскому в «Дору» взрывчатку и детонаторы, — сказал ему полковник.

    — Взрывчатку можно достать у немцев, — ответил тот. — Я, пожалуй, теперь лучше их интендантов знаю, что где у них лежит. Только вот проклятые компоненты для уранового оружия куда-то запрятали…

    — Найдем, — сказал уверенно Млынский. — Операция по передаче взрывчатки очень рискованна. Нужны надежные люди для сопровождения, перемаркированная тара, подлинные накладные…

    — Мы с Карасевым сделаем это с немецкой педантичностью, товарищ полковник, — сказал майор Воробьев.

    — Я уверен.

    Огонь минометов ослаб.

    — Молодец Бейсамбаев! — сказал полковник.

    — Я пойду к Бондаренко, Иван Петрович, — поднялся Канин. — Им туговато приходится.

    — Иди, — кивает Млынский. — Скажи, пусть продержатся еще немного. Скоро мы ударим со всех сторон, да так, что отобьем у них охоту бегать за нами.

    В штольнях особого лагеря «Дора» шел спешный монтаж оборудования.

    Шумский, в черном комбинезоне, каске, с голубой повязкой на рукаве, на которой по-немецки и по-русски написано: «Бригадир электриков», наблюдал за укладкой кабелей на крюках вдоль стен. К нему подошел один из заключенных.

    — Ты, бригадир, тут прохлаждаешься, а в нашем ре-вире третьи сутки электричества нет. Это тебя не касается?

    Шумский заметил, что за ними наблюдает заключенный из-за станка, и заорал на подошедшего:

    — Я тебе сейчас на морде таких фонарей навешаю, что никакого электричества не нужно будет!

    За спиной у него расхохотался рыжий шарфюрер.

    — Молодец, Мильх! Из тебя со временем выйдет толк. — Он угостил Шумского сигаретой. Тот отошел, а рыжий шарфюрер вдруг нахмурился. — Постой! Раньше я мог тебя где-то видеть?

    — Все может быть, шарфюрер, — пожал Шумский плечами.

    Глухая штольня забита нарами в три этажа. Темно. На нарах копошатся люди-скелеты. По стенам сочится вода. Слышны стоны, кашель, глухие проклятия… У самого выхода, забранного железной решеткой, копается в электрическом распределительном щите Шумский, ему подсвечивает самодельной коптилкой заключенный Кунц.

    — Господин бригадир, — спросил Кунц, — вы получаете посылки с воли?

    — Да, иногда, от двоюродного брата.

    — А я — от невесты. Два раза в месяц.

    — Здравствуйте, товарищ Кунц. — Шумский пожал ему руку.

    — Здравствуйте, мы давно вас ждем.

    — Рыжего шарфюрера надо убрать…

    — Постараемся. Осторожный, гадина… — Кунц помолчал и добавил с усмешкой — А про посылки вранье, к сожалению.

    Узким и низким тоннелем Шумский и Кунц выбрались в довольно просторное помещение, вырубленное в скале.

    Шахтерские лампы едва освещали заполненную людьми пещеру. Кунц представил собравшихся:

    — Капитан Еловой — руководитель советской группы Сопротивления. Доктор Ян Чишпива возглавляет чехословацкий комитет. Ян Побуренный, Збышек Дубинский и Винсент Хейн — представители польского комитета Сопротивления. Поль Басси — от французской секции интернационального комитета. Эдгар Мильх, — представил Кунц собравшимся Шумского, — советский коммунист. Слово товарищу Мильху.

    — Дорогие товарищи! Братья! — начал Шумский — Красная Армия громит фашистов от Дуная до Вислы. Но мы не можем ждать, пока фашизм рухнет сам. Гитлеровцы отчаянно сопротивляются, прилагают огромные усилия по наращиванию производства «оружия возмездия». Мы с вами должны сделать все, чтобы помешать этому!

    — Правильно!

    — Товарищи! Надо не только продолжать саботаж на производстве. Мы должны организовать крупную акцию, чтобы сорвать планы по расширению производства ракет…

    Офицер гестапо докладывает группенфюреру Вольфу, демонстрируя на небольшом экране документы и фотографии:

    — Личность человека, выдававшего себя при посещении «Велички» за инженера Кюнля, установлена. Это Шумский, автомеханик. После посещения зоны исчез, имперский розыск пока не дал результатов…

    — И вряд ли что-нибудь даст, — сказал Вольф. — Он давно в Москве, где-нибудь на Лубянке, и с удовольствием вспоминает, как они с полковником Млынским в очередной раз обвели штурмбанфюрера Занге… — Вольф взглянул на Занге, который сидел у окна виновато понурив голову. — Продолжайте…

    — А это Гелена Цильке, певичка из ресторана «Монополь», пособница Шумского. Отец якобы немец, мать— полька. Двадцать пять лет. Также исчезла. Розыск не дал пока результатов…

    — Такая не только Кюнлю голову заморочит, — заметил Вольф.

    — Деннерт Эрнст. Капитан ВВС. Числился прикомандированным к краковской метеостанции от штаба авиасоединений. Фотография и особые приметы не полностью совпадают с данными из Кракова. Часто посещал ресторан «Монополь». Пользуясь запросами метеослужбы, практически мог контролировать все воздушные связи Кракова и близлежащих аэродромов…

    Вольф снова взглянул на Занге. Тот нервно выкрикнул:

    — Полигон «Близна» и объект «Хайделагер» имели свою метеостанцию!

    — Правильно, имели станцию, — согласился с убийственным спокойствием Вольф. — Только ее эвакуировали вместе с полигоном еще в июле. Лучше не выводи меня из терпения, Занге… Ну, Деннерт тоже исчез, и розыск пока не дал результатов, верно?

    — Так точно, группенфюрер. К условленному месту встречи с Кюнлем Деннерт больше не выходил. Мы проверили все места, где Кюнль бывал перед отъездом в Краков: ресторан «Медведь», ничего подозрительного не замечено, фрейлейн Гертруда Клурфельд, невеста Кюнля, активный член Союза немецких девушек, частная зубоврачебная клиника доктора Фрибе… — При этом имени Вольф невольно потрогал щеку. — Ну, у этого дантиста такая солидная клиентура…

    — Копайте, гауптштурмфюрер, копайте как следует, — сказал Вольф и снова потрогал щеку.

    В штольне по узкоколейке каждые тридцать минут движутся тяжело груженные составы с корпусами, приборами, оборудованием ракет. В обратном направлении везут укрытые чехлами собранные ракеты Фау-2. Повсюду эсэсовцы с автоматами.

    За глыбами камня встретились Бютцов и Шумский.

    — Взрывчатка получена, — сказал Бютцов. — Вам огромный привет от Млынского. Спрашивает, как вы тут.

    — И что вы ответили? — усмехнулся Шумский.

    — Что я мог ответить? Как в раю. Или как в аду?

    — В общем, как на том свете…

    — Я не представляю, как мы переправим на объект такое количество взрывчатки, — сказал Бютцов.

    — Это товарищи из комитета возьмут на себя. Беспокоит другое: ну, взорвем перемычку, спустим в штольни подземное озеро… Станки и оборудование почти не пострадают, а воду откачают довольно быстро. Надо найти другое решение. Я изучил структуры почв: здесь возможны карстовые пещеры, пустоты… Если бы все тут провалилось в тартарары, было бы дело…

    — Хорошо. Я подумаю и представлю расчеты, — кивнул Бютцов.

    — И надо сделать так, чтобы наши люди не пострадали, — сказал напоследок Шумский.

    Серое утро. Метель. Отряд Млынского, растянувшись цепочкой, уходит по горным тропам от преследования карателей.