Страница 129 из 170
В черновом автографе рассказа «Она еще едва умеет лепетать» последовательно зачеркнуты два его первоначальных — тоже «романсных» — названия: «Законы осуждают предмет моей любви» и «Совсем стал не такой». Журнальный текст «романса» «Она еще едва умеет лепетать» заканчивался обещанием написать еще один «романс» под названием:
«Жанровое» обозначение сатирических рассказов нового цикла как «романсов в действии» возникло у Салтыкова, по-видимому, как пародический отклик на те выступления «элегического тона», которые с отменой крепостного права часто появлялись в консервативной печати. «Вопль души по утраченном крепостном рае» Салтыков слышал, в частности, в романсах Фета, который не только «утратил былую безмятежность» в поэзии, но и выступил в «Русском вестнике» с серией резко враждебных новым порядкам статей «Из деревни». В связи с этим Салтыков посвятил Фету несколько страниц хроники «Наша общественная жизнь» в апрельской книжке «Современника» за 1863 год. Мысль о «романсном» оформлении цикла «административных руководств» или «губернаторских рассказов», возможно, и родилась у Салтыкова в полемике с Фетом, деятельность которого он расценивал как «факт совсем не уединенный, но находящийся в тесной связи с общим настроением той частицы общества, которая присвоивает себе название «благонамеренной»[207]. Один из рассказов цикла прямо назван начальной строкой стихотворения Фета — «На заре ты ее не буди»; второй — начальной строкой стихотворения другого поэта «успокоительных веяний и усладительных снов» Ап. Майкова — «Она еще едва умеет лепетать». В иной пародийной связи, в связи с печатью правого лагеря, находится, возможно, упомянутое выше обещание, скорее всего шутливое, озаглавить весь цикл названием греческого мифа о Тезее и Минотавре. Это мифологическое название — по-видимому, сатирическая стрела в «Московские ведомости» и их редактора M. H. Каткова, уснащавшего свои статьи цитатами из античных классиков.
Но пародирование стиля и тона консервативной публицистики было лишь одним из аспектов с самого начала смело и остро задуманной политической сатиры. Из двенадцати рассказов «помпадурского» цикла «романсное» оформление получили лишь четыре.
«Помпадуры и помпадурши» — одно из самых популярных произведений Салтыкова. Это острая, художественно яркая сатира на высшую провинциальную бюрократию царской России. «Помпадуры» в салтыковской сатире — ближайшим образом — губернаторы, «помпадурши» — их любовницы из среды местных губернских дам. Но содержание и значение этих обличительных образов неизмеримо шире.
В «Помпадурах и помпадуршах» писатель продолжил на новом, более высоком идейном и художественном уровне критику царской бюрократии и всего политического строя самодержавия, начатую в «Губернских очерках». Итоговые обобщения «Истории одного города», которая была написана в середине работы над «помпадурским» циклом, во многом подготовлены этим циклом. В галерее созданных Салтыковым сатирических типов его помпадуры стоят рядом с градоначальниками города Глупова, героями шедевра мировой литературы.
Сатирический яд созданного Салтыковым словечка «помпадур», сразу же ставшего достоянием русского языка, заключался в одной исторической ассоциации, которую вызывало это слово. В нем содержался намек на то, что на ответственнейшие посты государственного управления в царской России люди назначались не по деловым признакам, а в результате придворных связей, светских знакомств, умело предпринятых «искательств» — подобно тому, как это было во Франции XVIII века при короле Людовике XV, когда страной фактически правила всесильная фаворитка короля маркиза де Помпадур. От ее капризов, прихотей и неограниченного произвола зависело назначение и смещение всех высших должностных лиц в государстве.
В России имя знаменитой маркизы, «спустившись» из светских салонов столиц в помещичьи усадьбы, приняло там русскую просторечную форму — помпадурша. А затем это слово приобрело нарицательное значение. Им стали называть любовниц сановных и других влиятельных лиц[208]. Салтыков употребил это слово в том же значении и уже от него образовал свое — помпадур. «Русское звучание этого французского имени — по замечанию Е. И. Покусаева — так походило на колоритное «самодур», так неожиданно по аналогии с ним создавалось любопытное соединение понятий помпы, помпезности и дурости, что чутье Салтыкова-Щедрина безошибочно угадало, какие большие сатирические возможности таит в себе производное от «помпадурши»[209].
Впервые Салтыков назвал губернаторов «помпадурами», а их любовниц «помпадуршами» в рассказе «Старая помпадурша», тем самым найдя окончательное название для всего цикла. В примечании к «Старой помпадурше» он писал: «Рассказ этот, изображающий наше недавнее прошлое, составляет отрывок из обширного сочинения «Помпадуры и помпадурши»[210].
При помощи этой образной системы Салтыков показал, что многие важные стороны провинциального управления в России часто определялись не начальниками губернии, а близкими им женщинами, и определялись, разумеется, исходя из соображений и интересов не государственных и общественных, а из корыстного и низменного своеволия. Из донесений начальнику III Отделения от штаб-офицера корпуса жандармов в Рязанской губернии подполковника Иващенко можно заключить, что натурой Салтыкову для разработки в «Помпадурах и помпадуршах» темы фаворитизма и противозаконности — характеристических черт политического быта не только высшей провинциальной бюрократии царизма, но и всего его государственного аппарата, — во многом послужила Рязань, как, впрочем, и другие города российской провинции, с которыми была связана служебная биография писателя.
В одном из донесений о предшественнике Салтыкова на посту рязанского вице-губернатора, Веселовском, сообщалось, что он за плату производил определения на полицейские и другие должности, причем торговлею этою занимался преимущественно через двух женщин, одна из которых была его любовницей в прошлом, а другая в настоящем[211].
Еще колоритнее донесения о рязанском губернаторе H. M. Муравьеве — непосредственном начальнике Салтыкова. В одном из этих донесений Иващенко прямо пишет о «женском влиянии на дела губернии и участь лиц служащих». «Лучшие люди» и чиновники, — докладывал штаб-офицер, — либо бегут из губернии, либо «трепещут». Их судьба целиком зависит от наушничества близких губернатору женщин, а также дворян-помещиков»[212]. Наконец, еще одно из донесений, все о том же Муравьеве, не только предвосхищает своим материалом салтыковскую тему о «помпадурах и помпадуршах», но и вполне могло бы послужить сюжетной схемой еще для одного из рассказов этого цикла.
В донесении сообщается о «громадном и вредном влиянии» на Муравьева одного из уездных предводителей дворянства Колюбакина. Последний характеризуется как ловкий и беспринципный человек, не брезгающий никакими средствами для достижения своих низменных целей. «Как мастер своего дела, — пишет Иващенко, — он, Колюбакин, шел к цели осторожно, но верно. Подметив в губернаторе Муравьеве две слабые стороны: одну — угодливость дворянам, а другую — страсть к женскому полу, Колюбакин быстро сообразил, что для овладения губернатором он <…> обладает двумя огромными преимуществами: званием предводителя и хорошенькою женою. Вслед за тем устроилось знакомство д. с. с. Муравьева с женою Колюбакина, и он влюбляется в нее по уши. Колюбакины, под предлогом переделок в деревенском своем доме, переехали на жительство в Рязань, и г-жа Колюбакина сделалась полною царицею губернаторского сердца и деспотическою правительницею губернии. Ее гостиная и кабинет губернатора превратились в какое-то гнездо интриг, сплетен и клевет, расточаемых против всего честного и благородного или же направляемых к удовлетворению мщения, своекорыстия и других гадких стремлений»[213].
206
См. стр. 503.
207
См. т. 6 наст. изд., стр. 60, 68.
208
Об этом, желая отказать Салтыкову в оригинальности, писал А. С. Суворин (ВЕ, 1871, № 4, стр. 725). См. также: В. Кирпотин. Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин, «Советский писатель», М. 1955, стр. 272.
209
Е. Покусаев. Революционная сатира Салтыкова-Щедрина, М. 1963, стр. 125.
210
ОЗ, 1868, № 11, стр. 99. В отдельном издании цикла в 1873 г. сатирик ввел слово «помпадур» и в рассказ «Старый кот на покое», написанный раньше.
211
«О лицах, обращающих на себя какое-либо внимание правительства». По Рязанской губернии. Донесение штаб-офицера подполковника Иващенко от 20 декабря 1857 г. (ЦГАОР).
212
«О лицах, обращающих на себя какое-либо внимание правительства». По Рязанской губернии. Донесение штаб-офицера подполковника Иващенко от 20 июня 1860 г. (ЦГАОР).
213
Там же, донесение от 20 декабря 1860 г.