Страница 174 из 210
Демократическая печать лишена была возможности сколько-нибудь полно и откровенно высказать свои взгляды по польскому вопросу. Ее вынужденное «молчание»[148] было формой проявления оппозиции реакционному курсу царизма. Вместе с тем «Современник» пользовался любым случаем, чтобы намеками, иносказаниями заявить о своем сочувствии польским патриотам. Но чаще всего журнал демонстрировал свою позицию особым, «негативным» способом: он настойчиво и последовательно разоблачал на своих страницах шовинистические, антипольские идеи, взгляды и теории.
В оценке и интерпретации польских событий Салтыков разделял позиции русских революционных демократов и прежде всего герценовского «Колокола», пропагандировавшего «живое слово участия к польскому делу»[149]. С сочувствием откликнувшись на прокламацию тайного революционного общества «Земля и воля» «Льется польская кровь, льется русская кровь», Герцен писал: «Мы хотим независимости Польши, потому что мы хотим свободы России. Мы с поляками, потому что одна цепь сковывает нас обоих»[150]. Салтыков, не имея возможности открыто заявить о сочувствии основным мыслям прокламации, иронически прокомментировал «разборы» этого документа реакционным «Русским вестником» (см. в т. 5 наст. изд. рецензию на соч. М. Беницкого «Несколько серьезных слов по случаю новейших событий в С.-Петербурге», а также статью «Драматурги-паразиты во Франции» и рецензию «О русской правде и польской кривде»).
Но наиболее полно затронул Салтыков польскую тему в доцензурной редакции сентябрьской хроники. Его интересовала прежде всего степень «влияния польского восстания на судьбу русского освободительного движения»[151]. Ему, по-видимому, все более отчетливо открывалась взаимосвязанность освободительной борьбы в Польше и в России. Под этим углом зрения и нужно истолковывать слова в хронике о «вреде», который «принесла за собой польская смута»[152]. Повстанческое движение оказалось не координированным с борьбой русских революционеров и потому обрекалось на неудачу. Вместе с тем оно пробудило в России «темные силы», вызвав прилив общественно-политической реакции, шовинистических настроений, охвативших не только привилегированные слои общества, но и некоторые демократические группы. Герцен в «Колоколе» с тревогой и горечью заявлял, что простые люди «поддались официальному обману… воображают, что отечество в опасности, и отдаются чувству ненависти к несчастному, героическому соседу, который добивается своей независимости…»[153]. Говоря о том, что «польская смута» «сообщила народной деятельности фальшивое и бесплодное направление», Салтыков имел в виду спекуляцию на патриотических чувствах народа, разжигание националистических страстей. «Фальшивое направление» выразилось и в навязанных народу верноподданнических адресах с изъявлением, как иронизирует Салтыков, «пламеннейшей готовности и самых отборных чувств», и в «патриотических» проектах, которыми подобострастно откликнулись «благонамеренные» на события в Польше.
Усиление реакции, власти «темных сил» способствовало возникновению «негодной накипи» в литературе и журналистике. Герцен в один голос с Салтыковым с возмущением писал, что «казенная и откупная журналистика» полна «бесстыдной лжи», «невежества», «пошлости», полицейского сыска[154], что теперь «литераторы выслеживают гораздо тщательнее, чем жандармы»[155].
Тот факт, что верноподданническое «Заявление» московских студентов было опубликовано в славянофильском «Дне», рассматривается Салтыковым как проявление «благонамеренности» аксаковской газеты, ее полного «согласия» с правительством. Отдельные признаки заявлявшегося в прошлом «недовольства» исчезли, произошел крутой поворот в сторону официального политического курса («девственность…надоела» ей).
В сентябрьском обозрении Салтыков продолжает атаковать «Московские ведомости». Его прежде всего занимает «постоянство» газеты в ее нападках на молодое поколение, обвинявшееся и в «поджигательстве», и в «польской интриге», и в нигилизме, и в антиправительственных настроениях[156]. Воспользовавшись этим сюжетом, автор хроники повел речь о «молодых каплунятах» — благонамеренных из «дворянских детей», в частности о скомпрометировавших себя в глазах передовой общественности «представителях» «учащегося юношества», которые и не помышляют «перевернуть вверх дном любезное отечество». Салтыков спешит «разъяснить» «старым каплунам», приверженцам твердой монархической власти и «священного права собственности», что катковские обвинения обращены не против их «детей», а против демократической молодежи, воспитанной на идеях «Современника».
Публицистически исследуя реакцию в различных проявлениях, Салтыков определяет ее пагубное давление не только на идейную и литературную жизнь страны, но и на общественную психологию. Эту мысль иллюстрирует рассказ о «людях, которые любят ловить рыбу в мутной воде», для которых «общественное бедствие вместо праздника». Художественным выражением такого социально-нравственного обобщения является Порфирыч.
В хронике продолжается полемика с «Отечественными записками», начатая в майском обозрении в связи с обвинением «Современника» в распространении «бомбо-отрицательного направления».
…он бывает тощ и беден, когда небо стоит грозное…— Салтыков имеет в виду обострение общественно-политической ситуации летом 1863 г. (крупные операции по подавлению польского восстания, угроза войны со стороны западных держав, деятельность тайного общества «Земля и воля», раскрытие «Казанского заговора», организованного группой студенческой молодежи и польских офицеров с целью подготовки широкого народного выступления в Поволжье и т. п.). Карательные меры против «Современника» в этой обстановке привели к тому, что из №№ 6, 7 и 8 журнала за 1863 г. цензурой было изъято почти 27 печатных листов (В. Е. Евгеньев-Максимов. Последние годы «Современника». 1863–1866, Л. 1939, стр. 61 и 67).
московский концерт чревоугодничества… перекатывается из одного конца России в другой. — Речь идет о многочисленных обедах в Москве в честь усмирителя польского восстания М. Н. Муравьева и главного вдохновителя антипольского шовинизма М. Н. Каткова. Особенно был памятен современникам обед, данный Каткову в Английском клубе 9 июня 1863 г., где был провозглашен тост в честь Муравьева (см. «Северную почту», № 132 от 16 июня, стр. 534). В газетах печатались телеграммы из Моршанска, Тамбова, Смоленска, Луги, Симбирска, Рязани, Ахтырска, Петербурга, в которых сообщалось о посвященных Муравьеву «патриотических» обедах («Северная пчела», 1863, № 210 от 8 августа).
Несколько месяцев сряду Россия занималась составлением адресов… Узнав об этих адресах, Европа заметно остепенилась…— В связи с опасностью военного вмешательства в русско-польские отношения правительств Франции, Англии и Австрии, предъявивших 5 апреля 1863 г. ультиматум по польскому вопросу, в русской консервативной и либеральной печати была поднята шовинистическая кампания, которой была придана форма «всеподданнейших адресов». П. А. Валуев приказал даже разослать по губерниям Западного края образец такого адреса для подписания и направления царю. Герцен раскрыл источники «патриотической эпидемии», назвав эту «пошлую комедию» «адресоложеством» («Колокол», л. 164 от 1 июня 1863 г.; л. 170 от 1 сентября 1863 г.). Адрес для раскольников-беспоповцев Преображенского согласия был написан М. Н. Катковым, а для раскольников Рогожского согласия — редактором газеты «Наше время» Н. Ф. Павловым и либеральным экономистом И. К. Бабстом («Письмо из Москвы». — «Общее вече», 1863, № 17 от 1 июня, стр. 82–83). «Всеподданнейшие» письма от дворянства и крестьянства различных губерний публиковались и комментировались в «СПб. ведомостях» (№ 85 от 19 апреля 1863 г.), «Нашем времени» (№ 78 от 23 апреля), «Дне» (№ 17 от 27 апреля), «Московских ведомостях» (№№ 82–84 от 17, 19 и 20 апреля). Салтыков иронизирует по поводу заявлений катковской печати, будто только руководимое ею «народное движение» избавило Россию от военного вмешательства западных стран.
148
ОЗ, 1863, № 3, стр. 6.
149
О взглядах Герцена по польскому вопросу см.: И. М. Белявская. Герцен и польское национально-освободительное движение 60-х гг. 19 в., изд. МГУ, 1954.
150
«Колокол», 1863, л. 160 от 1 апреля, стр. 1380; ср.: А. И. Герцен. Собр. соч. в 30-ти томах, т. XVII, М. 1959, стр. 91.
151
А. Лаврецкий. Щедрин — публицист «Современника». — В кн.: Н. Щедрин (М. Е. Салтыков). Полн. собр. соч., т. VI, М. 1941, стр. 9.
152
По причинам цензурного характера Салтыков пользуется официальным наименованием восстания.
153
«Колокол», л. 163 от 15 мая 1863 г.; ср.: А. И. Герцен. Собр. соч. в 30-ти томах, т. XVII, стр. 142.
154
«Колокол», л. 157 от 1 марта 1863 г.; ср.: А. И. Герцен. Цит. изд., т. XVII, стр. 58, 59.
155
«La Cloche», 1864, № 44 от 25 мая; ср.: А. И. Герцен. Цит. изд., т. XVIII. стр. 208
156
«Московские ведомости», 1863, №№ 86, 110, 136, 161, 187 от 23 апреля, 23 мая, 22 июня, 24 июля и 28 августа.