Страница 102 из 113
— Где Анферовы! — сказала баба. — Анферовы ещё с утра уехали. А это либо Марьи Николавны, либо Ивановы.
— Он говорит — женщина, а Марья Николаева — барыня, — сказал дворовый человек.
— Да вы знаете ее, зубы длинные, худая, — говорил Пьер.
— И есть Марья Николавна. Они ушли в сад, как тут волки-то эти налетели, — сказала баба, указывая на французских солдат.
— О, господи помилуй, — прибавил опять дьякон.
— Вы пройдите вот туда-то, они там. Она и есть. Все убивалась, плакала, — сказала опять баба. — Она и есть. Вот сюда-то.
Но Пьер не слушал бабу. Он уже несколько секунд, не спуская глаз, смотрел на то, что делалось в нескольких шагах от него. Он смотрел на армянское семейство и двух французских солдат, подошедших к армянам. Один из этих солдат, маленький вертлявый человечек, был одет в синюю шинель, подпоясанную веревкой. На голове его был колпак, и ноги были босые. Другой, который особенно поразил Пьера, был длинный, сутуловатый, белокурый, худой человек с медлительными движениями и идиотическим выражением лица. Этот был одет в фризовый капот, в синие штаны и большие рваные ботфорты. Маленький француз, без сапог, в синей шинели, подойдя к армянам, тотчас же, сказав что-то, взялся за ноги старика, и старик тотчас же поспешно стал снимать сапоги. Другой, в капоте, остановился против красавицы армянки и молча, неподвижно, держа руки в карманах, смотрел на нее.
— Возьми, возьми ребенка, — проговорил Пьер, подавая девочку и повелительно и поспешно обращаясь к бабе. — Ты отдай им, отдай! — закричал он почти на бабу, сажая закричавшую девочку на землю, и опять оглянулся на французов и на армянское семейство. Старик уже сидел босой. Маленький француз снял с него последний сапог и похлопывал сапогами один о другой. Старик, всхлипывая, говорил что-то, по Пьер только мельком видел это; все внимание его было обращено на француза в капоте, который в это время, медлительно раскачиваясь, подвинулся к молодой женщине и, вынув руки из карманов, взялся за ее шею.
Красавица армянка продолжала сидеть в том же неподвижном положении, с опущенными длинными ресницами, и как будто не видала и не чувствовала того, что делал с нею солдат.
Пока Пьер пробежал те несколько шагов, которые отделяли его от французов, длинный мародер в капоте уж рвал с шеи армянки ожерелье, которое было на ней, и молодая женщина, хватаясь руками за шею, кричала пронзительным голосом.
— Laissez cette femme![284] — бешеным голосом прохрипел Пьер, схватывая длинного, сутоловатого солдата за плечи и отбрасывая его. Солдат упал, приподнялся и побежал прочь. Но товарищ его, бросив сапоги, вынул тесак и грозно надвинулся на Пьера.
— Voyons, pas de bêtises![285] — крикнул он.
Пьер был в том восторге бешенства, в котором он ничего не помнил и в котором силы его удесятерялись. Он бросился на босого француза и, прежде чем тот успел вынуть свой тесак, уже сбил его с ног и молотил по нем кулаками. Послышался одобрительный крик окружавшей толпы, в то же время из-за угла показался конный разъезд французских уланов. Уланы рысью подъехали к Пьеру и французу и окружили их. Пьер ничего не помнил из того, что было дальше. Он помнил, что он бил кого-то, его били и что под конец он почувствовал, что руки его связаны, что толпа французских солдат стоит вокруг него и обыскивает его платье.
— Il a un poignard, lieutenant[286], — были первые слова, которые понял Пьер.
— Ah, une arme![287] — сказал офицер и обратился к босому солдату, который был взят с Пьером.
— C'est bon, vous direz tout cela au conseil de guerre[288], — сказал офицер. И вслед за тем повернулся к Пьеру: — Parlez-vous français vous?[289]
Пьер оглядывался вокруг себя налившимися кровью глазами и не отвечал. Вероятно, лицо его показалось очень страшно, потому что офицер что-то шепотом сказал, и еще четыре улана отделились от команды и стали по обеим сторонам Пьера.
— Parlez-vous français? — повторил ему вопрос офицер, держась вдали от него. — Faites venir l'interprête[290] — Из-за рядов выехал маленький человечек в штатском русском платье. Пьер по одеянию и говору его тотчас же узнал в нем француза одного из московских магазинов.
— Il n'a pas l'air d'un homme du peuple[291], — сказал переводчик, оглядев Пьера.
— Oh, oh! ça m'a bien l'air d'un des incendiaires, — сказал офицер. — Demandez lui ce qu'il est?[292] — прибавил он.
— Ти кто? — спросил переводчик. — Ти должно отвечать начальство, — сказал он.
— Je ne vous dirai pas qui je suis. Je suis votre priso
— Ah, Ah! — проговорил офицер, нахмурившись. — Marchons![294]
Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.
— Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? — сказала она. — Девочку-то, девочку-то куда я дену, коли она не ихняя! — говорила баба.
— Qu'est ce qu'elle veut cette femme?[295] — спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
— Ce qu'elle dit? — проговорил он. — Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, — проговорил он. — Adieu![296] — и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля* по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.
Комментарии
1
Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра… — См. коммент. к с. 316, Т. 5 наст. изд.
Экономическая блокада Великобритании рядом европейских государств была предпринята по решению наполеоновской Франции для защиты французской экономики от торговой конкуренции и подрыва военного потенциала Великобритании. Россия обязана была примкнуть к континентальной блокаде по условиям Тильзитского мира в 1807 г. Однако соглашение об экономическом бойкоте часто нарушалось как со стороны России, так и деловыми кругами Франции.
Толстой иронизирует над теми историками, которые не называли, по его мнению, главных причин нового военного столкновения России и Франции (см.: А. И. Михайловский-Данилевский. Описание Отечественной войны в 1812 году, ч. I. СПб., 1839, с. 35).
2
…стоило только Меттерниху… между выходом и раутом… — Во время неофициальных государственных занятий, между делом. Выход — обычно полуденный перерыв в официальных заседаниях, встречах; раут — вечерний прием. Толстой упоминает известных дипломатов Австрии, России и Франции. Меттерних Клеменс (1773–1859) с 1809 г. возглавлял Министерство иностранных дел Австрии. Талейран Шарль-Морис Перигор (1754–1838) был министром иностранных дел Франции еще при Директории, заменявшей монархию, а затем и при Наполеоне (до августа 1807 г.). О Н. П. Румянцеве см. коммент. к с. 23, т. 4 наст. изд.
284
Оставьте эту женщину!
285
Ну, ну! Не дури!
286
Поручик, у него кинжал.
287
А, оружие!
288
Хорошо, хорошо, на суде все расскажешь.
289
Говоришь ли по-французски?
290
Позовите переводчика.
291
Он не похож на простолюдина.
292
О, о! он очень похож на поджигателя. Спросите его, кто он?
293
Я не скажу вам, кто я. Я ваш пленный. Уводите меня.
294
A! A! Ну, марш!
295
Чего ей нужно?
296
Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!