Страница 109 из 110
14 ноября пьеса была сыграна в Петербурге, в Александрийском театре, в бенефис Ф. А. Бурдина, игравшего Худобаева. Другие роли исполняли: Реневу — А. И. Абаринова, Олю — М. Г. Савина, Рабачева — Н. Ф. Сазонов, Дерюгина — В. Ы, Давыдов, Залешина — А. А. Нильский.
В Москве, на первом представлении, пьеса не имела успеха. «Вот что значит отсутствие генеральных репетиций, — писал Островский Бурдину. — В повторении пьеса прошла гораздо лучше и имела успех, в третий раз пройдет еще лучше и будет иметь успеха еще больше… Пьеса слаживается только к четвертому представлению. Успокой Н. Я. Соловьева, пьеса пойдет». Так и случилось. «В последний раз в „Светит, да не греет“ (4-й спектакль) театр был битком набит, и пьеса принималась очень хорошо», — писал Островский 20 ноября Соловьеву.
В центре московского спектакля была М. Н. Ермолова, создавшая высокопоэтический, трогательный образ Оли. В 1961 году, при возобновлении пьесы в бенефис Н. И. Музиля (18 октября), великая артистка с огромным успехом исполнила роль Реневой.
«Пьеса, — писал Соловьев Островскому о петербургской премьере, — прошла здесь с замечательным ансамблем и принята публикой превосходно, вышел просто фурор… Повторение „Светит, да не греет“ было еще удачней…» (Малинин, 87.)
Критические отзывы дворянско-буржуазной печати были не благоприятны для пьесы.
В советских критических и литературоведческих работах отмечалась тематическая связь драмы «Светит, да не греет» и комедии А. П. Чехова «Вишневый сад»: обе пьесы изображают дворянскую усадьбу и ее обитателей в состоянии усиливающегося упадка («Светит, да не греет») и полного падения («Вишневый сад»).
Блажь*
Печатается по тексту «Отечественных записок» (1881,? 3), где пьеса была помещена за подписями: «А. Н. Островский, П. М. Невежин».
Драматург Петр Михайлович Невежин (1841–1919), сообщая в своих воспоминаниях о том, что он, воспитавшись на произведениях великого драматурга, взялся за перо и написал три пьесы, которые были забракованы цензурой, пишет: «Сбитый окончательно с толку, я отправился к Островскому и рассказал свои злоключения. Сюжет моей последней пьесы ему очень понравился, и он одобрил сценарий, но прибавил: „Едва ли вам удастся поладить с цензурой“. Тогда я, набравшись смелости, чистосердечно обратился к нему: „Помогите мне. Без ваших указаний я решительно пропаду. Может быть, вы мне окажете большую честь и, переработав пьесу, удостоите меня чести быть вашим сотрудником“. Так появилась комедия „Блажь“, которая впоследствии была напечатана в „Отечественных записках“ Щедрина; чтобы обойти цензурный гнет, Островский обратил мать в сестру от первого брака… Александр Николаевич внес в мою работу живые сцены, прельстившие покойного Михаила Евграфовича (Салтыкова)». (П. М. Невежин. Воспоминания об А. Н. Островском, «Ежегодник императорских театров», 1909, выпуск IV.)
Превращая героиню пьесы в старшую сестру Оли и Насти, Островский сделал Сарытову их «крестной матерью» и этим дал им право называть ее «мамой». Ольга и Настя ни разу в пьесе не называют Сарытову ни «сестрой», ни «крестной», сама Сарытова нигде не называет их «сестрами». То, что она по афише приходится этим девушкам старшей сестрой, а не матерью, почти совсем стушевано в пьесе и вовсе неприметно как раз в наиболее ответственных сценах (д. 2, явл. 5; д. 3, явл. 5; д. 4, явл. 9 и 10). Превратив Сарытову в «крестную мать», Островский сохранил этим для зрителя один из мотивов пьесы: преступление матери, забывающей ради «блажи», страсти к любовнику, о своем материнском долге.
К работе над «Блажью» Островский приступил в конце 1879 года, но только поздней осенью 1880 года принялся вплотную за работу.
13 декабря «Блажь» была одобрена Театрально-литературным комитетом для представления на казенной сцене, 15 декабря дозволена драматической цензурой, а 3 января 1881 года разрешена для печати и опубликована в мартовском номере «Отечественных записок».
Пьеса «Блажь» была поставлена в первый раз в Москве, в Малом театре, 26 декабря 1880 года, в бенефис Н. М. Медведевой, игравшей роль Сарытовой; роль Олыи исполняла М. Н. Ермолова, Насти — М. В. Ильинская, Бондыревой — О. О. Садовская, Баркалова — М. П. Садовский.
В Петербурге, в Александрийском театре, «Блажь» поставлена была 16 января 1881 года, в бенефис И. Ф. Горбунова, игравшего роль Митрофана. Роль Сарытовой исполняла А. М. Читау, Ольги — А. М. Дюжикова, Насти — М. Г. Савина, Бондыревой — Е. Н. Жулева, Баркалова — М. М. Петипа.
«Что „Блажь“ у вас имеет мало успеха, — писал Островский Бурдину в Петербург, — это меня не очень печалит: где наше не пропадало; зато она в Москве идет раз от разу лучше и делает полные сборы».
Отзывы дворянско-буржуазной критики о пьесе были отрицательные, авторов обвиняли в слишком мрачном изображении действительности.
Пьеса Островского и Невежина, реалистически изображающая упадок поместного дворянства, не могла не вызвать к себе недоброжелательного отношения и со стороны дирекции императорских театров. В мае 1881 года Невежин спрашивал Островского: «Что за невзгоды на нашу пьесу?», а в сентябре повторял свой вопрос: «Не встретилось ли еще какое-нибудь затруднение с пьесой?» (Неизданные письма к Островскому.) Пьеса «Блажь» вскоре была снята с репертуара императорских театров и никогда не возобновлялась.
По словам Невежина, «Блажь» обошла все провинциальные сцены («Ежегодник императорских театров», 1909, выпуск IV, стр. 3), удержалась в их репертуаре до революции 1917 года, но ставилась редко.
Старое по-новому*
Над комедией «Старое по-новому» Островский работал в 1882 году.
В переплетенной тетради в осьмушку, в 82 листа, хранящейся в Государственном центральном театральном музее имени А. Бахрушина (№ 172303), находится текст комедии Невежина, который был передан им Островскому; это — первая редакция пьесы. Текст этот подвергнут Островским большой переработке, шедшей в трех направлениях. Оставив в неприкосновенности сценарий Невежина, состав действующих лиц и последовательный ход действия, Островский: 1) произвел большую работу над языком пьесы: нет ни одной страницы невежинского текста без его гонкой стилистической правки и художественной обработки; 2) внес в текст пьесы большое число новых реплик и 3) зачеркнув ряд отдельных кусков и целых «явлений» пьесы Невежина, заменил их своими. Эти куски текста Островского, переписанные им самим на целых листах и небольших листиках, вклеены в текст Невежина. Не останавливаясь на большом числе исправлений и изменений, внесенных Островским в невежинский текст, отметим лишь основные куски текста, всецело принадлежащего Островскому.
В 1-м действии Островскому принадлежит конец 5-го явления от слов Пелагеи Климовны: «Уж что говорить!» до прихода Медынова и Наташи; в явлении 6-м от реплики Медынова: «Думать, думать!» до его же реплики: «Грезите да мечтайте»; реплика Пикарцева: «Это значит только… женщина, как венец творения»; конец 6-го явления от реплики Пикарцева: «Но по крайней мере» до его же слов: «Ты несносный». Почти все 7-е явление от реплики Наташи: «Где же это, где?» до слов Евлампия: «Годные для осуществления возвышенных стремлений», вся заключительная реплика Евлампия и полностью 9-е явление принадлежат Островскому.
Во 2-м действии Островским написано почти все 7-е явление от слов Наташи: «Я не так хорошо образована», до ее реплики: «Ах, нет, что ты!»; им же написано 8-е явление от слов Медынова: «Ничего не делаете» и почти сплошь все 9-е явление.
В 3-м действии Островскому принадлежат явления 3-е (за исключением пяти первых реплик), 4-е, 5-е, переработано заново явление 6-е и вновь написано явление 7-е (за исключением четырех реплик) — иначе сказать, почти все это действие написано Островским.