Том 7. Бесы

Для понимания творческой атмосферы, в которой создавались „Бесы“, необходимо учитывать резко отрицательное отношение Достоевского к современной буржуазной Европе, усилившееся во время его длительного пребывания за границей и обостренное тоской по России. В свете отраженного в его письмах неприятия всего европейского в этот период[312] становятся понятными и враждебные выпады Достоевского по адресу русских западников, с которыми он расходился в понимании путей преобразования русского общества и на которых возлагал ответственность за порождение Нечаевых.

Ко времени работы над „Бесами“ относятся наиболее резкие высказывания Достоевского о Тургеневе и Белинском; отношение к Герцену было более сложным: он был в глазах Достоевского своеобразным „славянофильствующим западником“, разочаровавшимся в Европе и обратившим свои надежды на Россию. Выяснение отношения Достоевского к крупнейшим представителям „поколения 40-х годов“ существенно для понимания идейно-философской концепции и системы образов романа „Бесы“.

В 1867 г. крайне обострились идеологические расхождения между Достоевским и Тургеневым[313] в связи с выходом „Дыма“, в котором западнические симпатии Тургенева были заявлены в речах Потугина. В 1869 г. западническая программа Тургенева получила теоретическое обоснование в „Литературных и житейских воспоминаниях“, полемически направленных против славянофильских теорий. Концепциям самобытного, неевропейского пути исторического развития России Тургенев противопоставил здесь программу широкой европеизации страны, необходимости для нее дальнейшего претворения лучших достижений западной цивилизации.

Некоторые высказывания Тургенева в „Литературных и житейских воспоминаниях“, укреплявшие уже сложившееся у Достоевского представление о нем как об „европейце“-космополите и нигилисте, позднее были ядовито обыграны в записях к „Бесам“ и в самом романе. Приведем примеры. В очерке „По поводу «Отцов и детей»“ Тургенев пишет:

„…вероятно, многие из моих читателей удивятся, если я скажу им, что за

исключением воззрений Базарова на художества, — я разделяю почти все его убеждения“. Далее писатель приводит слова „одной остроумной дамы“, назвавшей его „нигилистом“, и добавляет: „Не берусь возражать; быть может, эта дама и правду сказала“.[314]

Эти признания Тургенева неоднократно пародируются в заметках к „Бесам“ за 1870 г.: „Гр<ановский> соглашается наконец быть нигилистом и говорит: «Я нигилист». <…> Слухи о том, что Тургенев нигилист, и Княгиня еще больше закружилась“. „Великий писатель[315] был у Губернатора, но не поехал к Княгине сперва, чем довел ее до лихорадки. <…> Наконец приехал на вечер к Княгине. Просит прощения у Ст<удента> и заявляет ему, что он всегда был нигилистом“. „Великий поэт: «Я нигилист»“ (XI, 102, 113, 114).

Для Достоевского западники и нигилисты имеют общие, европейские истоки; нигилизм в России — явление чужеродное, не имеющее корней в национальной почве.

Изучение черновых материалов к роману позволяет прийти к выводу, что роль Тургенева в творческой истории романа „Бесы“ была более значительной, чем это обычно считалось до сих пор. Личность Тургенева, его идеология и творчество отразились в „Бесах“ не только в пародийном образе Кармазинова, но и в плане широкой идейной полемики с ним как с видным представителем „поколения 40-х годов“ об исторических судьбах России и Европы.

К периоду работы над „Бесами“ относятся резко враждебные высказывания Достоевского о Белинском в письмах и заметках к роману.

Написанная несколько ранее этого времени несохранившаяся статья Достоевского о Белинском (1867), очевидно, носила полемический характер. В 1869–1870 гг. Достоевский много размышлял о Белинском и „поколении 40-х годов“ в связи с работой над эпопеей „Житие великого грешника“, одна из частей которой, по замыслу писателя, посвящалась 1840-м годам. Уже после окончания романа „Бесы“ отношение Достоевского к Белинскому, с которым у писателя были связаны дорогие для него воспоминания литературной юности, становится более мягким, о чем свидетельствует „Дневник писателя“ за 1873, 1876 и 1877 гг[316]

Резкие выпады против Белинского в подготовительных материалах к „Бесам“ обычно принадлежат славянофилу Шатову, ведущему полемику с Грановским (С. Т. Верховенским) или Нечаевым (П. Верховенским), и имеют ту же ярко выраженную антизападническую направленность, что и реплики против Грановского или Тургенева.

Возможно, что высказывания о Белинском в записных тетрадях и в тексте романа „Бесы“ полемичны по отношению к той оценке деятельности критика, которую дает Тургенев в „Литературных и житейских воспоминаниях“,

Белинский, по словам Тургенева, „был глубоко убежден в необходимости восприятия Россией всего выработанного Западом — для развития собственных ее сил, собственного ее значения. <…> Принимать результаты западной жизни, применять их к нашей, соображаясь с особенностями породы, истории, климата, — впрочем, относиться и к ним свободно, критически — вот каким образом могли мы, по его понятию, достигнуть наконец самобытности, которою он дорожил гораздо более, чем обыкновенно предполагают"[317]

В представлении Тургенева Белинский —„центральная натура“ России 1840-х годов, передовой русский деятель, кровно связанный с народом („…он всем существом своим стоял близко к сердцевине своего народа.“), чутко уловивший требования эпохи. Для Достоевского конца 1860— начала 1870-х годов Белинский, как и другие представители „поколения 40-х годов“, — это западник и нигилист одновременно, оторванный от родной почвы.

Характерны в этом отношении февральские записи к „Бесам“ „Ш<атов> говорит о помещиках и семинаристах и о том, что Белинский, Грановский — просто ненавидели Россию. (NB. Подробнее и четче об ненависти к России).

Гр<ановский> (ему в ответ). «О, если б вы знали, как они любили Россию».

Ш<атов>: «Себя любили и про себя одних ныли»“ (XI, 75). И далее: „Я теперь понимаю, — утверждает Хроникер, — что говорил Ш<атов> об этой ненависти Белинских и всех наших западников к народу, и если они сами будут отрицать это, то ясно, что они не сознают этого. Это так и было: они думали, что ненавидят любя,[318] и так возвещали об себе. Они не стыдились даже своей крайней брезгливости к народу, когда с ним сталкивались в самом деле практически. (В теории-то они его любили.)“ (XI, 111).

26 февраля (10 марта) 1870 г. Достоевский просит H. H. Страхова выслать ему книгу А. В. Станкевича о Т. Н. Грановском. „Книжонка эта нужна мне как воздух и как можно скорее, как материал необходимейший для моего сочинения, — материал, без которого я ни за что не могу обойтись“ (XXIX1, 111). О книге Станкевича „Т. Н. Грановский“, вышедшей в Москве в 1869 г., Достоевский узнал из подробной рецензии H H. Страхова, опубликованной в июльском номере журнала „Заря“ за 1869 г.

Тимофей Николаевич Грановский (1813–1855), известный русский либеральный историк-западник, друг Герцена, профессор Московского университета, явился основным реальным прототипом одного из ведущих действующих лиц романа, характеристика которого начала слагаться у автора уже на первом этапе работы, — Степана Трофимовича Верховенского. Рецензия Страхова послужила Достоевскому источником на ранней стадии разработки его образа в большей степени, чем сама книга Станкевича, прочтенная Достоевским позднее.[319]

Достоевский широко использует рецензию Страхова, набрасывая в начале февраля н. ст. 1870 г. (еще до того, как он обратился к Страхову с просьбой о присылке книги Станкевича) заметку „Т Н. Грановский“, воссоздающую образ „чистого и идеального западника со всеми красотами“ Указанные здесь черты либерала-идеалиста 40-х годов получат в более поздних черновых записях к „Бесам“ свое дальнейшее раскрытие.

312

Отношение Достоевского к Европе было сложным и, разумеется, отнюдь не исчерпывалось отрицанием ее. См об этом в работах Л. П. Гроссмана „Творчество Достоевского“ (М., 1928) и „Библиотека Достоевского“ (Одесса, 1919).

313

О личных и идеологических расхождениях писателей см.: Никольский Ю. Н. Тургенев и Достоевский. (История одной вражды). София, 1921; Зильберштейн И. С. Встреча Достоевского с Тургеневым в Бадене в 1867 г. // Достоевский и Тургенев. Переписка. Л., 1928. С. 143–153; Бялый Г. А. Две школы психологического реализма: Тургенев и Достоевский // Бялый Г. А. Русский реализм конца XIX века. Л., 1973. С. 31–53; Буданова Н. Ф. Достоевский и Тургенев: Творческий диалог. Л., 1987.

314

Тургенев И. С. Полн. собр. соч. и писем: В 28 т. Соч. М.; Л., 1967, Т. 14. С. 101–102, 103.

315

Иронический термин „великий писатель“ в применении к Кармазинову — Тургеневу в черновиках и в тексте „Бесов“ восходит к полемике Достоевского с Щедриным начала 1860-х гг. В заметке „Литературная подпись“ (1863) в ироническом тоне так отозвался о Тургеневе Щедрин. Это, по объяснению Достоевского, побудило тогда его начать полемику с публицистом „Современника“.

316

О взаимоотношениях Достоевского с Белинским см.: Кирпотин В. Достоевский и Белинский. М., 1960.

317

Тургенев И. С. Полн. собр. соч. Т. 14. С. 42.

318

Мысль о „ненависти“ Белинского и его последователей к России, вытекающая, по мнению Достоевского, из отрицания ими самобытного пути ее развития и пристрастия к европейской цивилизации, возможно, навеяна следующими высказываниями Потугина в „Дыме“: „Я ее страстно люблю и страстно ее ненавижу, — говорит Потугин о России. — …Да-с, я и люблю и ненавижу свою Россию, свою странную, милую, скверную, дорогую родину“ (Тургенев И. С. Полн. собр. соч. и писем: В 28 т. Соч. М.; Л., 1965. Т. 9. С. 173–174; ср. с упоминаемым выше письмом Достоевского к А. Н. Майкову от 16 (28) августа 1867 г.). „Ненависть“ к России Достоевский в те же годы приписывает и M. E. Салтыкову-Щедрину, которого причисляет к либералам. Как предполагает С. Борщевский, некоторые высказывания Шатова в подготовительных материалах и в тексте романа „Бесы“ полемически направлены против Щедрина. Об идейной полемике с Щедриным в „Бесах“ см.: Борщевский С. Щедрин и Достоевский: История их идейной борьбы. M, 1956. С. 215–240.

319

Более широко Достоевский использовал книгу Станкевича непосредственно в тексте романа. Давая сатирическую интерпретацию возвышенных и слабых черт характера Степана Трофимовича, его западнических симпатий, высокого представления о своем общественном служении, Достоевский пародировал письма Грановского, обильно цитированные Станкевичем. Автор „Бесов“ заимствовал для „жизнеописания“ своего героя и некоторые приведенные в ней внешние факты биографии историка: рассеянную светскую жизнь за границей, куда Грановский уехал для подготовки к научной деятельности, интерес к истории средних веков и отвлеченные темы исследований, неудачную попытку издавать научно-литературный журнал и др.