Чужая

Вот черт! Не в сливных же трубах кто-то прячется? Но тут мой взгляд упал на висевший под потолком массивный короб воздуховода, а до слуха донеслись легкие царапанья и попискивания. Фу! Я с облегчением вздохнул – совсем забыл об этих пронырах чуфарях.

Я прихватил стоявшую в углу швабру, подошел поближе к коробу и, врезав плашмя по оцинкованной железяке, в категоричной форме обратился к любителям подслушать чужие разговоры:

– Эй, шантрапа! Чтоб сию же минуту духу вашего здесь не было! Вам ясно, мелочь пузатая?!

В ответ послышалось довольно громкое будто горное эхо, многократно отраженное от скал:

– Лист плохая! Чуф, чуф, чуф. Плохая Федя! Мы тебя не любить! Не любить! Не любить! Чуф, чуф, чуф… Плохая, плохая, плохая Федор!

Забавные существа эти чуфари – небольшие пушистые шары, размером с мячик для пинг-понга. Шумные, драчливые, любопытные. Название получили от постоянно издаваемого характерного звука "чуф, чуф, чуф". По отдельности глупы и беспомощны до такой степени, что неспособны даже прокормить себя. В количестве двух десятков и более составляют некое подобие коллективного разума. На Перепутье с незапамятных времен. Откуда появились, никто не знает. Поначалу опасались их активной экспансии в Большой мир, но земные условия чем-то не приглянулись чуфарям, и они не продвинулись далее Перепутья. Живут в воздуховодах и коммуникационных шахтах. Питаются, чем бог послал: объедками, полиэтиленовыми пакетами, тряпками, бумагой, окурками – короче говоря, любой органикой, но без разрешения ничего не трогают, иначе от нашего архива уже давно остались бы рожки да ножки. Бесконтрольно не размножаются, каким-то образом сами регулируют свое поголовье. Страшно болтливы и навязчивы. Узнав какой-нибудь секрет, тут же спешат поделиться со всем Светом, поэтому все наиболее важные служебные помещения оборудованы специальными отпугивающими системами. Ветераны рассказывают, что этих забавных крошек несколько раз пытались отловить и выдворить в какой-нибудь приличный мир по их выбору, но доброхоты из местной "лиги защиты малых" каждый раз предупреждали их о готовящейся акции. Чуфари затаивались и появлялись на люди только после отмены приказа об их отлове. По большому счету, от этих тварюшек была определенная польза: на Перепутье никогда не водились крысы, тараканы и прочие "домашние животные". Чуфари ревностно оберегают свою территорию от вторжения конкурентов, для этого у них вполне хватает ума и возможностей.

Похоже, чуфари и не собирались реагировать на мое грозное предупреждение, поскольку короб воздуховода, по их глубокому убеждению, был их суверенной территорией. Пришлось мне еще раз постучать по нему шваброй и от прямых угроз перейти к военной хитрости:

– Эй, братва! Какому клану принадлежите?

– Кухана чуф, чуф, чуф, – донеслось из-за вентиляционной решетки.

– Кухана, говорите? Знаю Кухана лично, славный парень и боец отменный. Прочие клановые ему в подметки не годятся.

В ответ на мою откровенную лесть, послышались восторженные возгласы:

– Федя моя похвалила! Наша вся похвалила чуф, чуф, чуф! Кухана любить Лист! Большая Лист – друг чуф, чуф, чуф…

– Вот что, храбрые чуфари, – я продолжил развивать установившиеся между нами доверительные отношения, – в курилке полная урна окурков и народу никого. Через пять минут туда нагрянет Наталья, и если вы не поторопитесь, лакомства вам не видать, как мне – своих ушей.

В вентиляционном коробе восторженно взвизгнули:

– Федя добрая! Мы любить Федя чуф, чуф, чуф!

Мгновение спустя стук множества коготков возвестил о том, что моя хитрость сработала. Вообще-то окурки – едва ли не самая лакомая приманка для чуфарей. А упоминание о самом ненавистном для них существе – уборщице Наталье, которая не жалует этих мелких пакостников за вечный бардак, после них остающийся, и отправляет вкусный мусор в горнило универсального утилизатора, – вовсе подвигло братию в срочном порядке покинуть родной короб и отправиться навстречу захватывающим дух приключениям и возможным схваткам с конкурирующими кланами. Вот это жизнь! Полная авантюр, опасностей и адреналина жизнь. Обладай я талантом определенного свойства, непременно написал бы грандиозную сагу об этих существах в стиле "Властелина Колец" или еще какой знаменитой эпопеи, благо порассказать всем желающим о своих подвигах реальных и выдуманных чуфари большие любители.

– Ну все, Андрюха, – обратился я к своему спутнику, – как минимум полчаса эти парни будут заняты мародерством. У меня к тебе есть одна просьба личного, так сказать, свойства.

– Федор Александрович, для вас все что угодно.

– Для друзей я обычно либо просто Федор либо Лист. Оба имени равнозначны. Поэтому прошу обращаться ко мне именно так и только на "ты". Не люблю, понимаешь, этих "выканий" с именами и отчествами. Так что, брат, привыкай.

– Я не возражаю, Федор, – улыбнулся Андрей. – Рад буду тебе помочь в меру своих скромных возможностей.

– Вот так-то лучше, – одобрительно хмыкнул я и хотел было поведать своему новому приятелю какую-нибудь полную вранья душещипательную историю, но, взглянув в ясные Андрюшины глаза, махнул рукой на конспирацию и рассказал все как есть.

– Простите, Федор Алек…, то есть Лист, но я человек тут новый и не очень понимаю, чего собственно от меня требуется.

– Сущий пустячок. Я открываю проход в Лагор, твоя задача принять на себя откат после того, как канал начнет закрываться, чтобы по прибытии на место нас с Квагшем, фигурально выражаясь, не приложило до потери сознания и чтобы никто не узнал о нашем появлении.

– Понятно… – задумчиво пробормотал Андрей

– Конечно, тяжко тебе придется – все-таки мы со стажером весим прилично, но поверь, Андрей, кроме тебя, мне не к кому обратиться…

Я хотел привести еще кучу самых убедительных аргументов, но юноша прервал мою тираду:

– Нет проблем, Федор! Располагай мной в любое удобное для тебя время. Подумаешь, отдача! В архиве тоска зеленая, а тут хотя бы какое-то разнообразие.

– Ты вот чего, Андрей, уже успел пообедать? – заботливо спросил я.

– Как раз собирался перед твоим приходом.

– Отлично, в таком случае пойдем вместе. Тут неподалеку есть одна приличная харчевня с русской кухней. И пиво там разливное, всегда свежее, прямиком с Очаковского пивного завода.

– А разве в рабочее время можно пиво пить?

– Наивный ты, Андрюха, – я дружески потрепал приятеля за плечо, – мы же не упиваться до состояния риз, а по кружечке в такую жару сам бог велел.

Через четверть часа я, мой стажер и Андрей Вершинин сидели в тени и относительной прохладе пункта общественного питания, расположенного неподалеку от павильона "Космос" и с аппетитом поедали наваристые щи, время от времени прихлебывая ледяного светлого из полулитровых кружек. То есть щи под пивко ели только я и Андрей. Квагш, вооружившись ножом и вилкой, отрезал от огромной сочной котлеты по-киевски небольшие кусочки и, зажмурившись от удовольствия, отряжал в свой рот. В силу специфического устройства его глотка не была приспособлена под "большой кусок". К тому же у латингов отсутствовали зубы. В своем мире они ловят своим длинным липким языком насекомых и без предварительного измельчения и ферментации слюной отправляют прямиком в желудок. Забавно было наблюдать, каким плотоядным взглядом провожает пролетавших мимо мух мой напарник, но ему строго-настрого запрещено демонстрировать принародно свои феноменальные способности энтомолога-любителя (любителя, в смысле – дегустатора).

Покончив с обедом, я критически посмотрел на еще недоеденную до половины котлету Квагша и, чтобы хоть как-то скрасить ожидание, завел разговор с также уже отобедавшим студентом:

– Ну как тебе, Андрюха, Контора? Только откровенно: что нравится, что глаз режет? Ты у нас человек новый с незамыленным взглядом, так сказать, тем более социолог…

– Историк, – поправил Андрей, – истфак МГУ.