Страница 5 из 68
(Фингал послал Тоскара воздвигнуть на берегах источника Кроны памятник победы, одержанной им некогда на сем месте. Между тем как он занимался сим трудом, Карул, соседственный государь, пригласил его к пиршеству; Тоскар влюбился в дочь его Кольну; нечаянный случай открыл взаимные их чувства и осчастливил Тоскара).
Источник быстрый Каломоны, Бегущий к дальным берегам, Я зрю, твои взмущенны волны Потоком мутным по скалам При блеске звезд ночных сверкают Сквозь дремлющий, пустынный лес, Шумят и корни орошают Сплетенных в темный кров древес. Твой мшистый брег любила Кольна, Когда по небу тень лилась; Ты зрел, когда, в любви невольна, Здесь другу Кольна отдалась. В чертогах Сельмы царь могущих Тоскару юному вещал: «Гряди во мрак лесов дремучих, Где Крона катит черный вал, Шумящей прохлажден осиной. Там ряд является могил; Там с верной, храброю дружиной Полки врагов я расточил, И много, много сильных пало; Их гробы черный вран стрежет. Гряди — и там, где их не стало, Воздвигни памятник побед!» Он рек, и в путь безвестный, дальный Пустился с бардами Тоскар, Идет во мгле ночи печальной, В вечерний хлад, в полдневный жар. Денница красная выводит Златое утро в небеса, И вот уже Тоскар подходит К местам, где в темные леса Лежит седой источник Кроны И кроется в долины сонны. Воспели барды гимн святой; Тоскар обломок гор кремнистых Усильно мощною рукой Влечет из бездны волн сребристых И с шумом на высокий брег В густой и дикий злак поверг; На нем повесил черны латы, Покрытый кровью предков меч, И круглый щит, и шлем пернатый, И обратил он к камню речь: «Вещай, сын шумного потока, О храбрых поздним временам! Да в страшный час, как ночь глубока В тумане ляжет по лесам, Пришлец, дорогой утомленный, Возлегши под надежный кров, Воспомнит веки отдаленны В мечтанье сладком легких снов! С рассветом алыя денницы, Лучами солнца пробужден, Он узрит мрачные гробницы… И, грозным видом поражен, Вопросит сын иноплеменный: „Кто памятник воздвиг надменный?“ И старец, летами согбен, Речет: „Тоскар наш незабвенный, Герой умчавшихся времен!“» Небес сокрылся вечный житель, Заря потухла в небесах; Луна в воздушную обитель Спешит на темных облаках; Уж ночь на холме — берег Кроны С окрестной рощею заснул: Владыка сильный Каломоны, Иноплеменных друг, Карул Призвал Морвенского героя В жилище Кольны молодой Вкусить приятности покоя И пить из чаши круговой. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Близ пепелища все воссели; Веселья барды песнь воспели; И в пене кубок золотой Кругом несется чередой. Печален лишь пришелец Лоры, Главу ко груди преклонил; Задумчиво он страстны взоры На нежну Кольну устремил — И тяжко грудь его вздыхает, В очах веселья блеск потух, То огнь по членам пробегает, То негою томится дух; Тоскует, втайне ощущая Волненье сильное в крови, На юны прелести взирая, Он полну чашу пьет любви. Но вот уж дуб престал дымиться, И тень мрачнее становится, Чернеет тусклый небосклон, И царствует в чертогах сон. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Редеет ночь — заря багряна Лучами солнца возжена; Пред ней златится твердь румяна: Тоскар покинул ложе сна; Быстротекущей Каломоны Идет по влажным берегам, Спешит узреть долины Кроны И внемлет плещущим волнам. И вдруг из сени темной рощи, Как в час весенней полунощи Из облак месяц золотой, Выходит ратник молодой. Меч острый на бедре сияет, Копье десницу воружает; Надвинут на чело шелом, И гибкий стал покрыт щитом; Зарею латы серебрятся Сквозь утренний в долине пар. «О юный ратник! — рек Тоскар,— С каким врагом тебе сражаться? Ужель и в сей стране война Багрит ручьев струисты волны? Но всё спокойно — тишина Окрест жилища нежной Кольны» — «Спокойны дебри Каломоны, Цветет отчизны край златой; Но Кольна там не обитает, И ныне по стезе глухой Пустыню с милым протекает, Пленившим сердце красотой». — «Что рек ты мне, младой воитель? Куда сокрылся похититель? Подай мне щит твой!» И Тоскар Приемлет щит, пылая мщеньем. Но вдруг исчез геройства жар; Что зрит он с сладким восхищеньем? Не в силах в страсти воздохнуть, Пылая вдруг восторгом новым… Лилейна обнажилась грудь, Под грозным дышуща покровом… «Ты ль это?..» — возопил герой, И трепетно рукой дрожащей С главы снимает шлем блестящий — И Кольну видит пред собой.Эвлега*
Вдали ты зришь утес уединенный; Пещеры в нем изрылась глубина; Темнеет вход, кустами окруженный, Вблизи шумит и пенится волна. Вечор, когда туманилась луна, Здесь милого Эвлега призывала; Здесь тихий глас горам передавала Во тьме ночной печальна и одна: «Приди, Одульф, уж роща побледнела, На дикий мох Одульфа ждать я села, Пылает грудь, за вздохом вздох летит… О! сладко жить, мой друг, душа с душою. Приди, Одульф, забудусь я с тобою, И поцелуй любовью возгорит. Беги, Осгар, твои мне страшны взоры, Твой грозен вид, и хладны разговоры. Оставь меня, не мною торжествуй! Уже другой в ночи со мною дремлет, Уж на заре другой меня объемлет, И сладостен его мне поцелуй. Что ж медлит он свершить мои надежды? Для милого я сбросила одежды! Завистливый покров у ног лежит. Но чу!.. идут — так! это друг надежный, Уж начались восторги страсти нежной, И поцелуй любовью возгорит». Идет Одульф; во взорах — упоенье, В груди — любовь, и прочь бежит печаль; Но близ его во тьме сверкнула сталь, И вздрогнул он — родилось подозренье: «Кто ты? — спросил, — почто ты здесь? Вещай, Ответствуй мне, о сын угрюмой ночи!» «Бессильный враг! Осгара убегай! В пустынной тьме что ищут робки очи? Страшись меня, я страстью воспален: В пещере здесь Эвлега ждет Осгара!» Булатный меч в минуту обнажен, Огонь летит струями от удара… Услышала Эвлега стук мечей И бросила со страхом хлад пещерный. «Приди узреть предмет любви твоей!— Вскричал Одульф подруге нежной, верной.— Изменница! ты здесь его зовешь? Во тьме ночной вас услаждает нега, Но дерзкого в Валгалле ты найдешь!» Он поднял меч… и с трепетом Эвлега Падет на дерн, как клок летучий снега, Метелицей отторженный со скал! Друг на друга соперники стремятся, Кровавый ток по камням побежал, В кустарники с отчаяньем катятся. Последний глас Эвлегу призывал, И смерти хлад их ярость оковал. вернуться