Ты, я и Гийом

На вопросительный взгляд Артема «пойдем с ними или нет?» я, отчаянно сражаясь с голодной тошнотой, мотнула головой отрицательно – бог его знает, какие там цены, в облюбованном этим баловнем судьбы месте. Разорять своего нового и очень милого знакомого я не собиралась. А главное, лучше не давать повода чувствовать себя обязанной. Есть у меня такая «дурная» привычка – на любое добро хочется ответить добром, да еще желательно в троекратном размере. Мне противопоставить ужину в ресторане было нечего.

Мы со всеми распрощались и не торопясь направились к метро.

– А где ты живешь? – поинтересовался Артем.

– В смысле, в Москве? – уточнила я.

– Ну да, – кивнул он и пожал плечами. – Не в Казани ж.

– Я – на «Щелковской» и еще остановок пять на автобусе, – с затаенным страхом сообщила я.

– Ничего себе! – выдохнул Артем. – Далековато.

– Тебе не нужно меня провожать. Я доеду сама.

Я старалась не показать, что разочарована. Провинциальная привычка к тому, что молодой человек обязан проводить тебя до двери в квартиру, давала себя знать. Печально было тащиться одной в такую даль, да еще глубокой ночью. Но главное, пока что мне совершенно не хотелось расставаться с Артемом. Казалось, мы так толком и не поговорили, не рассказали друг другу о себе.

– Одну я тебя не отпущу – уже поздно, – не терпящим возражения тоном сказал Артем.

– Тогда поехали! – обрадовалась я.

– Ну, – он нахмурился, – поехать с тобой я тоже вряд ли смогу. Пока мы доберемся, закроют метро. Придется мне на коврике у твоего подъезда ночевать.

– А ты далеко от «Щелковской» живешь?

– На другом конце Москвы. На «Академической».

– Да уж, явно нам не по пути.

– Это мы еще посмотрим! – возразил Артем и начал интенсивно рыться в карманах пальто.

– Что ты потерял? – удивленно спросила я.

– Жетон для телефона ищу, – пошарив в карманах брюк, а потом и в бумажнике, ответил он.

– Держи. – Я протянула на ладони два железных кругляшка с ложбинками посередине. – Все равно на тебя планировала истратить.

– Как это? – не понял Артем.

– Ну… хотела тебе из библиотеки позвонить, когда выходила. Но не решилась.

– Что, серьезно? – заулыбался Артем. – Ты просто умница!

– Почему – умница? – смутилась я, опустив глаза.

– И потому, что хотела позвонить, и потому, что не решилась. – Он заботливо поправил сбившийся капюшон у меня на голове. – Меня ведь в лаборатории к тому моменту уже не было. Я около библиотеки на скамейке мерз.

– А куда ты будешь звонить? – сообразив, что не знаю цели звонка, я насторожилась. Вдруг он собрался меня в гостиницу вести?! Не хватало только каких-нибудь приключений в этом роде.

– Домой, – невозмутимо ответил Артем. – Сообщу отцу, что приду не один.

Он подошел к кабинке телефона-автомата. Час от часу не легче!

– Подожди, подожди! – Я испуганно потянула Артема за рукав. – Мы так не договаривались! Я не могу. Мы почти незнакомы.

«И у меня есть муж!» – чуть не брякнула я, спохватившись в последний момент.

– И что? – Артем поднял брови. – Это повод отпускать тебя одну к черту на кулички или самому ночевать на улице?

– Нет, – тихо сказала я и начала злиться на Артема, не в состоянии четко объяснить себе причину этой самой злости.

– Если нет – тогда мы едем ко мне. От метро близко, на автобусе ехать не надо. Так что решено. – Он посмотрел, как я тереблю в руках перчатки, как подрагивают мои веки, как сжимаются губы (я готова была, в секунду все оборвав, повернуться и уйти), и снова заговорил, тихо, но очень твердо:

– Я живу с семьей. Мамы и сестры сегодня нет, а папа дома. Ты будешь спать в моей комнате. Я – в гостиной. Никто тебя не собирается ни уговаривать, ни принуждать. Все будет только так, как захочешь ты. Ясно?

От его прямоты я просто оторопела. Неужели малознакомой женщине можно такое говорить?! С одной стороны, хорошо, конечно, что взяли и разом все выяснили. С другой – все-таки не стоит так однозначно заявлять девушке, что тебе все равно, будет она к тебе благосклонна или нет. Я чувствовала себя и польщенной – «мое мнение – главное», и уязвленной – «я его не интересую». Артем, не обращая больше внимания на мое душевное смятение, взял в руки трубку заледеневшего телефона и начал сосредоточенно давить на кнопки.

– Папа, привет. Что? Нет. Все в порядке. Я скоро буду. Правда, не один. Поэтому хотел предупредить. Да все нормально! Просто девушка очень далеко живет – домой ехать поздно. Ну, все. До встречи. Вот и договорились, – сказал он, обращаясь ко мне. – Вопрос улажен.

– Да? – Я снова начала паниковать. – А что он обо мне подумает?!

– Да ничего не подумает. – Артем нетерпеливо махнул рукой. – Тем более что мы будем спать в разных комнатах. Теперь ты своих знакомых предупреждай, – и он протянул мне оставшийся жетон.

Я позвонила тете Маше. Промямлила в трубку какую-то чепуху насчет того, что случайно встретила в библиотеке свою бывшую одногруппницу и та очень просит поехать к ней. Давно не виделись – хочется поговорить. Родители на такое заявление отреагировали бы бурно – велели бы все бросать и бегом мчаться домой. Но тетя Маша не была моей мамой. Она пожелала мне хорошо провести время, уточнила, где живет подруга, и, спросив, во сколько меня завтра ждать, пожелала спокойной ночи и повесила трубку.

Я вздохнула с облегчением, когда в телефоне раздались короткие гудки. Все-таки неприятно врать хорошим людям.

– Ну что, идем? – весело спросил Артем, беря меня за руку. Я сжала его ладонь и послушно зашагала рядом. На душе, несмотря на «выясненность» всех обстоятельств, было паршиво. И немного тревожно.

Я насупилась и начала гадать, как лучше себя вести и чем все это может закончиться. А еще подумала, что Славику, например, я бы ни за что не позволила так собой распоряжаться. Хотя женаты мы были чуть ли не с младенчества – вот уже почти четыре года.

До метро мы с Артемом дошли молча.

Глава 6

Отец Артема – высокий пожилой мужчина, выйдя в прихожую, дружелюбно поздоровался с нами, загадочно улыбнулся и тут же скрылся в своей комнате. В глубине его глаз я заметила лукавый и немного удивленный блеск. Видимо, все-таки и для него ситуация была нестандартной – наверное, не каждую ночь сын приводил в дом незнакомых девушек. Это предположение немного успокоило. Я сняла шубу, сапоги и, получив свежее полотенце, отправилась в ванную умываться.

Квартира, в которой жил Артем со своей семьей, выглядела запущенной. По углам лежала пыль, тут и там валялись непонятного назначения старые вещи, кое-где даже висели пучки засушенных трав. Рассмотрев их ближе, я поняла, что висят они так уже не первый год – и листики, и хрупкие стебли сплошь покрылись тонким слоем серой пыли.

Зато все свободное пространство было до отказа забито книгами. В гостиной, где стояли стенка и книжный шкаф, на многочисленных полках в коридоре покоились старые, видавшие виды тома. Настоящее богатство, собранное за долгую – как пояснил Артем – профессорскую жизнь отца.

Я со своей привычкой к чистоте чувствовала себя посреди захламленного пространства неуютно. Хотелось за*censored*ть рукава и привести все здесь в надлежащий порядок: выкинуть половину явно ненужных вещей, остальные разложить по шкафам и вымыть полы. Но от подобных попыток и, само собой, комментариев я, разумеется, воздержалась.

Пока я умывалась и украдкой разглядывала квартиру, Артем возился в своей комнате – застилал постель чистым бельем. Я вошла в его спальню и осторожно села в старенькое, стоявшее возле окна кресло. Дурные мысли, одна навязчивее другой, метались в голове как сумасшедшие. Приходилось изо всех сил напрягаться, изображая на лице беззаботную улыбку, чтобы не выдать своего смятенного состояния. Таких приключений со мной в жизни еще не происходило – вчера случайно познакомилась с человеком, чуть ли не на улице, а сегодня уже оказалась в его спальне, рядом с разобранной постелью. Я инстинктивно сжалась в комок, стараясь как можно глубже вдавить себя в кресло, словно оно могло стать защитой, спасительным гнездом. Артем на меня внимания не обращал: что-то убирал, перекладывал с места на место – одним словом, наводил порядок. А я сидела и молилась про себя всем известным богам о том, чтобы он сам вспомнил об обещании не трогать меня и добровольно покинул собственную спальню. И еще страшно жалела, что атеистическое воспитание и слишком обширные теологические познания мешают мне выбрать одного-единственного бога и помолиться только ему. А то ведь, как известно, у семи нянек дитя без глазу. Без глазу оставаться жуть как не хотелось.