Воин Арены

— Но род вестиар же продолжился? Вы же здесь, — вставил фразу Денис.

— Нет, род вестиар не продолжился. Он умрет вместе с последним из нас пятерых. — горько сказал вестиар.

— Вы один из тех пятерых? — Денис чуть не вскочил с места.

Вестиар ничего не ответил, лишь убрал руку со стола и Денис увидел неглубокие вмятины от пальцев на металлическом столе.

— Но сколько же вам лет? — вдруг сообразил Денис. — Вестиары так долго живут?

— Много, я уже и считать устал. Наш обычный срок жизни давно истек, мы думаем, что это из-за трансформации. Во мне слишком много симбиота, мое тело не стареет. Вообще. Я сейчас точно такой же, каким был на своей планете.

— Трансформации? Я что-то слышал о ней, но думал это легенда.

— Нет, трансформация не легенда, каждый из нас подвергся ей. Мы не знаем почему, но в один прекрасный момент симбиот начинает перестраивать тело. Делая его еще быстрее, сильнее и защищеннее.

— Понятно, но зачем вы создали Этинуалов? Это же бандиты, они чуть не уничтожили народ ритонов? — Денис спросил и задумался, что было бы, если б вестиар принял участие в атаке Этинуалов, и тут же содрогнулся от этих мыслей.

— Это мой путь к свободе. Мы слишком долго живем и давно уже не встречали соперников, которые смогут нас победить и сменить. Я ищу своего соперника среди тех, кто не боится противопоставить себя системе.

— Вы хотите, чтобы вас убили? — Денис перестал понимать, что происходит.

— Мы пятеро — все разные, но все сходимся в одном: то, что мы сотворили, — ошибка. Мы выбрали не тот путь, и я боюсь, что Арена приведет к тому же. Поэтому я хочу найти достойного преемника, который не допустит повторения нашей ошибки.

— Как это вяжется с побоищем, которое вы устроили на Ритоки? — повторил вопрос человек, внимательно глядя на вестиара.

— Мы выбрали свой путь, каждый из нас. Я выбрал свободу, чего будут стоить мои убеждения, если я сам же начну их нарушать? Найм обсуждался, и мне это не понравилось, но я не могу заставить идущих за мной, поверивших в мои идеалы, не могу ограничить их свободу. Но и так немногие последовали за Роркатом, хоть он и один из нас.

— Роркат? Это рагул? Враг Корнашара?

— Ты смотришь на этот вопрос однобоко, — вестиар внимательнее посмотрел на Дениса, — каждый из нас кому-то друг, а кому-то враг. Ты помогал Корнашару, друзья Рорката помогали ему. Где ты видишь несправедливость?

Денис открыл рот, собираясь высказать все об убитых ритонах, о разгромленной Элории, но вспомнил сожженные города рагулов и их потери, закрыл рот и решил немного подумать, подобрать правильные аргументы.

— В чем-то вы, конечно, правы, но нельзя оправдать невмешательство в убийство тем, что вы не хотите ограничивать чью-то свободу. Этим вы разрешаете то, что могли бы запретить и уменьшить зло хоть на чуть-чуть.

— Уменьшить зло? Добро и зло всегда идут рядом друг с другом. Если бы я запретил Роркату брать с собой друзей, то для тебя это было бы добро, а для него зло. А справедливость… справедливость и так восторжествовала. Насколько я знаю, Роркат единственный оставшийся в живых рагул, наделенный симбиотом. Так что твой друг Корнашар победил.

— Все равно вы не правы. — Денис несмотря на все, казалось бы, убедительные аргументы мотал головой.

— Может быть, может быть, — инопланетянин встал, заканчивая разговор, — пойдем, тебе пора.

Вестиар открыл дверь за своей спиной. В комнате оказался аппарат струнного туннеля. Инопланетянин кивнул Денису и вернулся за стол.

— До свидания, — вежливо попрощался Денис.

Затем Денис быстро вошел в комнату, встал в телепорт и ввел координаты. Перед переходом он еще раз посмотрел на вестиара и удивился своим чувствам. Старый, уставший инопланетянин вызывал у него жалость, что было странно, ведь он был сильнее человека в разы, а сильные личности не вызывают жалости, но тут сработал туннель, и Денис очутился в знакомой комнате с точно таким же аппаратом перехода.

Еременко сидел в своем кабинете в здании корпорации "Пламя" в подмосковном Солнечногорске и размышлял: "Всю жизнь думал, что люблю город, его ритм, запах, силу и адреналин, а тут на тебе: любуюсь природой и счастлив", — тут же сам себе усмехнулся, но не оторвал взгляда от раскинувшегося за окном леса с мерно раскачивающимися на ветру верхушками деревьев. Его лирическое настроение прервал вызов с коммутатора.

— Да, — слегка раздраженно бросил в трубку Еременко.

— Александр Евгеньевич, — голос в трубке показался подполковнику сильно смущенным, — тут на проходной Черешников Илья Николаевич, просит вас встретиться с ним.

— Кто?! — обычное хладнокровие изменило фээсбэшнику. — Пропустить, немедленно. В комнату для особых гостей.

— Есть, — голос охранника уже успокоился: свою задачу он выполнил, теперь решения принимал не он, и это было хорошо.

— Дима, — подполковник тут же набрал своего заместителя, — встретишь Черешникова, устроишь ему обыск по полной. Обращай внимание на все, даже на пот, понял?

— Так точно, товарищ подполковник, — Дима был невозмутим, да и не впервой ему такие приказы выполнять: специфика службы.

— И устрой ему "рентген".

Рентгеном в "Пламени" называли небольшой коридор, через который должен был пройти объект. Коридор был оснащен кучей всякой аппаратуры, "просвечивающей" клиента до самых костей, впрочем, даже в костях он не смог бы пронести взрывчатку или что-то подобное, если кому-то такое могло прийти в голову. Хотя существуют же протезы, и в "Пламени" никогда об этом не забывали.

— Будет исполнено, — Дима подождал секунду, услышал привычное "выполняй" и положил трубку, тут же решительным, но неторопливым шагом отправился исполнять.

Черешников вел себя словно у себя дома, совершенно спокойно перенес процедуру обыска, без каких-либо возражений полностью разделся и ждал, пока оперативники исследуют одежду на наличие в ней различных примесей, по отдельности неопасных, но стоит соеденить — и получится взрывчатое вещество, или ядовитый газ, или какое-нибудь психотропное вещество. С таким же спокойствием отдал на исследование небольшую прозрачную папочку с несколькими листами бумаги, такую папку можно было купить в любом канцелярском магазине за двадцать рублей.

Успешно пройдя обыск, Черешников оделся и пошел вслед за Димой. Дима довел его "рентген"-коридора и жестом пригласил пройти первым. Черешников улыбнулся и спокойно вошел в коридор, но в коридоре все-таки не удержался, поднял руки и повернулся несколько раз, показывая свою осведомленность. Все это в камеры наблюдения прекрасно видел Еременко, привычным к аналитической работе умом прорабатывая причины прибытия Черешникова. Одним волевым приказом успокоив мозг, работающий в бешеном темпе, подполковник ФСБ встал из кресла и открыл дверь подошедшим Черешникову и своему заместителю.

— Добрый день, Александр Евгеньевич, — Черешников явно был доволен произведенным эффектом. Все-таки он был позер.

— Такой ли он добрый, раз вы тут, Илья Николаевич, — Еременко жестом указал начальнику аналитического отдела Лизарда на кресло, Дима в это время уже сел в свое обычное место, по правую руку от начальника.

— Добрый, еще какой добрый, — Черешников открыто улыбнулся, — но разговор предстоит конфиденциальный, и весьма конфиденциальный, — намекнул на присутствие заместителя аналитик.

— Никого лишнего здесь нет, — четко проговорил Еременко, прекращая разговор на эту тему.

— Ну что ж, как скажете, но еще я бы посоветовал выключить камеры, поверьте, — Черешников чуть нагнулся к Еременко, надеясь на свое умение в разговоре пользоваться психологическими приемами, вызывающими то чувство у собеседника, которое в данный момент необходимо Черешникову, — это стоит знать как можно меньшему количеству людей.

Еременко на секунду задумался, но встал и подошел к компьютеру. Подвигав мышкой, он выключил стационарные камеры наблюдения в кабинете, но направил на Черешникова подключенную только к его компьютеру небольшую камеру, которая использовалась для общения через интернет с семьей.