Тени забытых земель

— А что случилось? — Андреас провел рукой по лицу. — Я что, сознание потерял?

— Вроде того. А еще несколько минут назад ты усиленно изображал из себя хладный труп, который невозможно поднять на ноги. Дорогой племянник, ты идти можешь?

— Наверное…

— Адриан… — всхлипнула Абигейл. — Я за вас так испугалась!..

— А что такое? — Андреас попытался сесть, и, по счастью, это у него получилось.

Оказывается, что день уже давно перевалил за свою половину, и все это время маленький отряд двигался почти без остановок — люди стремились как можно быстрей покинуть эти опасные земли, и, кажется, Светлые Боги были на их стороне, во всяком случае, здешние леса были куда безопасней тех мест, которые беглецы уже прошли. Разумеется, все видели, что Андреас чувствует себя плохо, но он держался настолько спокойно, хотя и двигался чуть заторможено, что все сочли, будто в целом у него все в порядке. Да и Абигейл не отходила ни на шаг от своего жениха. Правда, все это время парень помалкивал, не произносил ни слова, но люди так торопились, что и сами лишний раз старались не болтать. Наверное, потому для всех и явилось неожиданностью, что молодой человек внезапно рухнул на землю без сознания.

— Брат Андреас, до монастыря осталось совсем немного… — брат Белтус присел подле лежащего парня. — Надо пройти этот лесок, затем кустарник, потом луг — и мы на месте.

— Не вопрос… — Андреас с трудом поднялся. — Пошли. Тем более что идти до места осталось всего ничего. Так рвану, что не догоните…

— Рвать не надо, достаточно не отставать и не задерживаться.

— Договорились.

Удивительно, но после обморока Андреасу отчего-то стало легче идти, прояснилось сознание, да и боль в спине словно немного поутихла. Такое впечатление, будто на какое-то время у парня открылось второе дыхание. Впрочем, остальные тоже будто забыли об усталости и болячках: у всех было одно желание — и как можно быстрей дойти до монастыря, тем более что он был уже так близок! Что ни говори, но пройти осталось не так и много…

К сожалению, частенько бывает так, что в конце сложного дела многое может пойти наперекосяк. Люди устали, внимание ослабло, душа жаждет отдыха, появляется уверенность в том, что все опасности осталось позади… В таких случаях частенько перестают замечать все мелочи окружающего мира, а ведь именно это спасало беглецов все то нелегкое время, что они находились в Запретных землях. Ложное чувство безопасности, надежда на то, что долгий путь вот-вот будет закончен, а заодно и страстное желание как можно быстрей увидеть монастырь — все это сыграло с беглецами злую шутку.

Отряд уже прошел рощицу и продвигался в зарослях высокого кустарника, когда сверху на людей внезапно упала ловчая сеть. Вернее, ее кто-то умело кинул, причем сделал это настолько ловко, что разом сумел накрыть ею всех идущих, и в следующее мгновение люди уже лежали на земле, сбившись в одну большую кучу, и начиная осознавать, что все может окончиться совсем не так, как они рассчитывали. Это же подтвердил довольный вопль двух сатиров, которые выскочили из своего укрытия. Рожи у козлоногих были донельзя довольны, и они только что не приплясывали от радости. Грязные, кудлатые, давно не мытые, с весьма неприятными физиономиями, они производили отталкивающее впечатление. Прыгая вокруг лежащих людей, сатиры какое-то время орали от радости, но потом козлиная натура взяла верх, и один из сатиров пнул ногой лежащих людей.

— Попались, крысы!

— Вы, кажется, нас с кем-то перепутали… — заговорил дядюшка. — Мы…

— Заткнись! — посоветовал ему один из сатиров, тот, что был помоложе. — Знаем, кто вы такие! Мы умные, и ничего не путаем! Вам это понятно, грязные людишки?

Вообще-то это как раз от сатиров вовсю несло застарелым козлиным духом, от которого беглецов только что не выворачивало, только вот козлоногим говорить об этом не стоило.

— Какие мы молодцы! — меж тем молодой сатир только что не прыгал от счастья. — Умеем сетку бросать! Сколько мы птиц переловили, да и людишек поймали немало! И вот новые птички в сетку попали!

— Ну, насчет птиц — это я могу понять, а вот зачем вы людей ловите? — продолжал дядюшка.

— А не твое дело!

— И сколько же вам за нас заплатят? — мрачно поинтересовался брат Белтус. Андреас мог только догадываться, каких усилий монаху стоит сдерживаться.

— Твое какое дело? Больно ты любопытный.

— Может, мы вам сумеем заплатить больше?

— Вы-ы? — заржал сатир. — Дождешься от вас, как же! Обманете! И потом, нет у вас ничего! Между прочим, за каждого из вас по двадцать доз вара обещано! Ох, и оторвемся же мы!..

— Заткнись, придурок! — оборвал слишком разговорившегося сатира его приятель, постарше, и с одним обломанным рогом. — Тебя никто не просит болтать! Засунь свой болтливый язык знаешь, куда? Там же его можешь и оставить. И вообще, надо идти, этим сказать, что мы поймали пташек, о которых они говорили…

— А среди них баба есть! — молодой сатир уставился на Абигейл. — Ну, надо же! Слышь, может, возьмем себе бабу? А что, имеем полное право! Конечно, это на двадцать доз меньше, но у нас и без того много останется…

Андреас почувствовал, как после этих слов девушка сжала его руку. Понятно, любой испугается, когда на тебя так смотрит чья-то похотливая рожа. Парню только и оставалось, что шепнуть невесте: «Не беспокойтесь, Абигейл…». Впрочем, девушке было вполне достаточно этих слов.

— Губу закатай на место! — меж тем посоветовал приятелю однорогий. — Ни одна баба двадцать доз не стоит.

— Не указывай, я лучше знаю, что стоит, а что нет! Свою бабу иметь — это, я тебе скажу…

— Да ты, придурок, как видно, вчера хорошо приложился о то дерево, с которого свалился! — рявкнул второй сатир. — Щедрый больно! Вар ему на бабу захотелось поменять!

— А че, нельзя?

— Ты на чужой вар свое копыто не накладывай! И потом, нам эту бабу все равно не отдадут.

— Так мы ее заберем и спрячем! — все не мог успокоиться молодой. — Никто и не узнает!

— Ага, и как же ты ее вытащишь из этой кучи? — ухмыльнулся однорогий. — Сетку снимать будешь? Только попробуй это сделать, как ее дружки тебе враз харю начистят и по заднице напинают!

— Кто напинает? — заржал молодой. — Эти доходяги?

— Да кем бы они ни были! Сказано же было: людишки шустрые, за ними глаз да глаз нужен!

— Слышь, а может и у них в карманах пара доз завалялась? Не мешало бы пошарить…

— Не, ты как был придурком, так им и остался! Интересно, каким образом ты в этой куче шмон устроить собрался? Сквозь сетку? Лучше иди к тем, кто нам за их поимку вар обещал.

— А чего это я должен бежать? Че я тебе, сопля зеленая? Сам беги, а я этих покараулю! Как бы не удрали…

— Не удерут, прослежу. Я сказал — иди! И быстро!

— Да пошел ты сам!..

Между сатирами разгорелся яростный спор о том, кто должен идти и сообщить о пойманных людях, а кто должен остаться присматривать за пленниками. Казалось, козлоногие даже на какое-то время забыли о людях, и самозабвенно орали друг на друга, обвиняя своего собеседника в тупости, дурости и отсутствии мозгов. Вон, у каждого уже чуть ли не пена изо рта пошла…

Андреас не обращал внимания на это выяснение отношений. Дело в том, что в тот момент, когда сатиры накинули на людей сетку, молодой человек шел последним, и так вышло, что сетка упала на него своим краем, и почти не задела правую руку. Конечно, когда Андреас вместе со всеми свалился на землю, то упал он как раз на правую сторону, и потому сатиры, оглядывая пленников, не заметили, что у одного из людей почти свободна рука. Сейчас оба козлоногих стояли с противоположной стороны, подле дядюшки и брата Белтуса, и не обращали никакого внимания на Андреаса. Это был реальный шанс освободиться, и молодой человек решил им воспользоваться. Только вот как сделать это незаметно? Сатиры ведь неплохо видят, да и могут сообразить, что к чему…

— Дядя Эдвард… — почти прошептал Андреас. — И вы, парни, тоже: сделайте все, чтоб сатиры не очень внимательно следили за нами, или чтоб они на какое-то время отвлеклись. У меня одна рука почти свободна и я попытаюсь перерезать сетку.