Тени забытых земель

— Брат Титус, это что за чудо такое? — Андреас посмотрел на молодого послушника.

— Не знаю… — кажется, молодой человек был искренне удивлен. — В первый раз вижу такого зверя.

— Это вапалузи… — подал голос брат Белтус. — О нем не раз рассказывали старатели, и это один из тех немногих обитателей Запретных земель, к кому старатели относятся с определенной долей симпатии, и даже пытаются подкармливать. Помните, я совсем недавно досадовал, что нам на пути встречаются в основном хищники? Так вот, наконец-то нам попался зверь из числа тех, что не собираются перегрызать тебе глотку, хотя, по большому счету, лишний раз за этого зверька лучше не хвататься: видели, какие у него когти? Цапнет своей лапкой — враз прорежет руку до кости!

— Так он и вправду не опасен?

— Не трогай его — и опасности не будет, этот зверек первым не нападает. Вапалузи в основном питается древесными грибами и чагой, которые частенько растут именно на мертвых деревьях. Для этого зверька не стоит особого труда забраться и на верхушку самого высокого дерева. Вон, посмотрите, у него даже хвост на конце заострен, чтоб было удобнее забираться по отвесному стволу.

— Да, забавная зверюшка… — дядюшка, присев на одно из поваленных стволов, высыпал себе на ладонь часть камней из того мешочка, что незадолго до смерти ему передал Крайан. В свете солнца, почти скрывшегося за вершинами деревьев, необработанные сапфиры казались слишком темными и непривлекательными. Крупные и мелкие — они горкой лежали на ладони графа, и казалось странным, что из-за этих камней человек мог рисковать жизнью. Меж тем дядюшка продолжал:

— Насколько я могу судить, камни неплохие, совершенного синего цвета, хотя у большей части этих сапфиров вес не превышает десяти карат. Впрочем, тут есть и куда более крупные экземпляры, с весом, превышающим шестьдесят карат. Точнее сказать сложно, я все же не ювелир. Так, прикидываю на глазок… Мое мнение: за эти сапфиры должны неплохо заплатить, хотя, конечно, неопытного человека могут и обвести вокруг пальца…

Дядюшка ссыпал камни обратно в мешочек, туго затянул завязки на нем, и сунул тяжелый мешочек в карман.

— Ну, все, давайте забираться в середину этого завала, а не то вот-вот будет так темно, что и лаз не рассмотрим…

И верно, следовало поторопиться. Беглецы один за другим заползали в этот лаз. Впрочем, под землей надо было проползти совсем немного, после чего люди вновь оказывались на поверхности, среди нагромождения сухих веток и стволов. Потом нужно было преодолеть на четвереньках сравнительно небольшое расстояние — и беглецы оказались словно в середине шалаша. Правда, в этом шалаше можно было передвигаться только на четвереньках, да и места там было сравнительно немного, но пятеро усталых людей все же сумели расположиться на ночлег, и даже, если можно так выразиться, с небольшими удобствами. Дело в том, что земля в этом месте была усыпана толстым слоем старой хвои — опала с вывороченных деревьев, и потому каждому из людей казалось, что он лежит на удобной теплой подстилке.

Абигейл прилегла рядом с Андреасом, но по-прежнему не выпускала из своей руки его ладонь. Сейчас молодой человек чувствовал тепло, исходящее от тела девушки, и ему вовсе не хотелось от нее отодвигаться. Частенько бывает так, что мужчина, сам не понимая того, ищет опору в женщине, и это как раз был именно тот случай. За эти несколько дней Адриан настолько привык к присутствию Абигейл рядом с собой и к тому, что ответственность за принцессу целиком лежит на нем, что сейчас молодому человеку становилось немного не по себе, когда этой девушки не было рядом. Конечно, это было еще не любовь, но постоянная потребность быть рядом с кем-то тоже дорогого стоит.

Еще у Андреаса очень болели раны на спине — судя по всему, в них все же попала какая-то грязь. Днем, когда пробирались по лесу, боль была не так ощутима, но сейчас, когда тело гудело от устали, боль от ранений дала знать о себе с новой силой. На одном из привалов Абигейл хотела, было, осмотреть спину жениха, но тот отмахнулся — мол, не стоит на это время тратить, вечером посмотрим… Правда, вечером времени на это не хватило, чему Андреас в глубине души был даже рад: прежде всего, не хочется видеть расстроенное лицо Абигейл, а вместе с тем теплилась надежда на то, что за ночь раны пойдут на поправку.

Темнота и особая ночная тишина, которая бывает только в ночном лесу. Откуда-то раздавались непонятные звуки, подвывания, уханье, стоны… Лес жил своей жизнью, опасной и страшноватой, и было понятно, что на охоту сейчас выходят ночные обитатели Запретных земель.

Люди молча лежали, смотрели на те редкие звезды, что были видны сквозь скопление веток и древесины, но сон ни к кому не шел, и дело здесь было не только в сильной усталости, но и в том, что произошло с Крайаном. Вообще-то сразу же после его смерти между людьми словно появилась некая недосказанность, а такие вещи очень тревожат и не дают покоя, а вместе с тем вносят шероховатости в отношения.

Первым не выдержал дядюшка, и задал вопрос, который интересовал всех.

— Брат Титус, что вы намерены делать?

— Что вы имеете в виду? — отозвался тот, хотя и так было понятно, о чем именно спрашивал его дядя Эдвард.

— Я говорю о Крайане, и о его признании. И потом, он взял с нас обещание, что его жена и сын не пострадают…

Да, короткий рассказ Крайана не выходил у беглецов из головы. Как оказалось, этот человек был родом из семьи мелкопоместного дворянина, в которой было более десяти детей обоего пола, а вот с деньгами, увы, в той семейке было совсем небогато. Папаша, чтоб не тратить последние средства на приданое дочерям и военную амуницию сыновьям, счел за лучшее чуть ли не всех своих деток отправить в монастыри, замаливать как свои грехи, так и чужие. Беда в том, что молодому парню монастырская жизнь была нужна примерно так же, как гость в горле, и с того времени, как он переступил порог монастыря, в голове у парнишки было единственное желание — покинуть стены обители.

На одном из церковных празднований молодой монах повстречал юную монахиню, и между молодыми людьми сразу же возникло сильное чувство, которое у парочки хватило ума скрыть от посторонних. А если учесть, что девушка тоже не горела особым желанием оставаться Божьей невестой, то молодые люди быстро пришли к выводу: им обоим не стоит связывать свою дальнейшую судьбу со служением Небесам. Проще говоря, дело закончилось тем, что парочка сбежала.

Тех небольших денег, что они сумели раздобыть перед побегом, хватило только на то, чтоб добраться до одного из далеких портовых городов — там молодые люди намеревались сесть на корабль, уходящий в чужие страны. К сожалению, на подобный проезд и дальнейшее обустройство на новом месте требовались деньги, и немалые, а вот с ними-то у парочки был полный напряг — проще говоря, денег не было. К тому же оба молодых беглеца были родом из дворянских семей, и какому-либо мастерству не обучены. Хорошо еще, что удалось устроиться на проживание у бедной одинокой старушки, сочинив убедительное повествование о том, что они — ее дальние родственники с материнской стороны.

Однако когда у беглой парочки родился сын — вот тогда новоиспеченным супругам (вернее, мужем и женой они были только на словах — приходить в церковь для заключения брака им было слишком опасно) всерьез пришлось призадуматься о том, что им делать дальше. Оставаться в родной стране было слишком рискованно — их усиленно разыскивали, куда-либо уехать не было возможности, от родни помощи ожидать не стило…

Вот тогда-то беглый монах и решил пойти в Запретные земли, немного заработать для того, чтоб покинуть эту страну. Конечно, молодая жена была против, умоляла одуматься, безостановочно лила слезы, но остановить супруга от опрометчивого поступка так и не сумела. Ну, а конец этой истории уже известен…

Почему дядя Эдвард интересовался у брата Титуса о том, что он собирается делать? Беда в том, что побег из монастыря — одно из тягчайших преступлений, которое может совершить служитель культа, и оно, это преступление, целиком подходило под юрисдикцию Святой инквизиции, проще говоря, брат Титус обязан не только задержать преступников, но и сообщить о них вышестоящему начальству, дабы правосудие покарало согрешивших. Беглянку должны арестовать, и передать ее церковному суду, а что он решит — о том известно лишь Небесам, хотя и без того понятно, что на прощение бывшей монахине рассчитывать не стоит. С одной стороны, все верно — закон есть закон! но с другой стороны не знаешь, что и сказать: похоже, у молодых людей, и верно, была настоящая любовь: недаром, даже умирая, парень думал только о том, как будет жить его семья…