Тени забытых земель

Когда колонна подходила к ручью, то солнце уже давно перевалило за полдень. К этому времени люди уже успели всерьез устать, но, главное, почти у всех закончилась вода во фляжках, и мужики страдали от жажды. Ну, это вполне объяснимо, если судить по крепкому запашку, исходящему от большинства тех, кто даже не шел, а плелся в колонне. Похоже, вчера, узнав о том, что завтра им предстоит дорога в монастырь, едва ли не каждый второй отметил это дело хорошим возлиянием. Олухи, кто же позволяет себе подобное перед тем, как идти по жаре, да еще и с таким грузом за плечами?! Андреасу невольно вспомнился тот купчишка из обоза, что страдал от жажды по дороге в город. Похоже, история повторяется…

Первыми почувствовали воду лошади, а потом и люди прибавили шаг, понимая, что вскоре будет отдых у воды. Все немного оживились, кто-то даже чуть ли не пустился вприпрыжку, и потому каждый испытал глухое недовольство, когда идущий впереди брат Белтус внезапно остановился и поднял руку.

— Всем стоять!

— Что такое? — раздался чей-то раздраженный голос. Людей можно понять: вся дорога от города прошла спокойно, и сейчас многим казались преувеличенными разговоры об опасности здешних мест. И потом жарко, хочется пить, люди устали, а вода совсем близко — и вдруг кто-то велит остановиться!

— Я сказал — стоять! — брат Белтус тоже немного повысил голос.

— Че стоять-то? — недовольно процедил кто-то. — До ручья осталось пройти всего-то шагов тридцать, а то и меньше! Там все встанем, можно не сомневаться! Даже ляжем, если захотите…

— Никто не сдвинется с места до того времени, пока я не скажу… — брат Белтус даже не оглянулся.

— Слышь, дядя, хватит пылить на ровном месте! — а вот и еще один человек решил высказать свое мнение. — Нет же никого вокруг! Ты че выделываешься?

— Во-во! — а вот и еще один недовольный голос. — Если у тебя, монах, в глазах черные точки скачут, то это не значит, будто все остальные покорно будут выслушивать…

— Если мне не веришь, то на лошадей посмотри… — отозвался брат Белтус. — У них, в отличие от некоторых из вас, мозги имеются, да и глаза тоже. А еще они опасность чуют…

Все взгляды невольно устремились на лошадей. А ведь, и верно, лошади испугано прядут ушами, да и по их телам то и дело пробегает дрожь.

Однако тут опять раздался все тот же раздраженный голос:

— И что? Им тоже пить хочется, да и отдых требуется! Оттого и дергаются… А тебе, дядя, хорош из себя командира строить! Все, мужики, пошли к ручью!..

— Никто из вас туда не пойдет до тех пор, пока я вам этого не разрешу… — брат Белтус положил ладонь на рукоять меча. — Всем стоять на месте, я сказал!

Андреас, понимая, что сейчас брату Белтусу может понадобиться помощь, поспешил вперед, да и брат Титус делал то же самое. Тем временем двое каких-то здоровых мужиков, бросив на землю свои тяжелые заплечные мешки, двинулись вперед, демонстративно не обращая внимания на стоящих перед ними монахов, а за этими двумя двинулись еще несколько человек…

— Уйдите с дороги, длиннополые… — зло процедил один из них. — Не доводите до греха…

Так, — прикинул Андреас, — мужики пытаются бунтовать, что в здешних местах смертельно опасно. Ну да, контингент тут подобрался еще тот… Надо же, совсем недавно вышли из города, а обстановка уже становится все более напряженной и нетерпимой, а раздражение просто-таки витало в воздухе. Все это прекрасно понимал и брат Белтус, так же как он хорошо знал и то, что надо сразу же пресечь подобное неповиновение — командир в группе может быть только один, и именно на его плечах лежит обязанность поддерживать порядок и дисциплину, а иначе ничего хорошего ждать не стоит. Кроме того, любые слова увещевания сейчас вряд ли помогут, надо действовать куда более жестко.

От молниеносного удара брата Белтуса один из мужиков кубарем покатился по сухой траве, а второй, хотя и сумел уклониться, но споткнулся на почти что ровном месте, и весьма ощутимо грохнулся на землю. Тем временем подбежавшие Андреас и брат Титус выхватили свои мечи, и встали неподалеку от брата Белтуса. Новая четверка монахов, те, кто только направлялся в монастырь — они тоже поняли, что братьям может понадобиться их помощь, и вытащили свои мечи: монахи-кармианцы без оружия не ходили. Вот только общей драки сейчас еще не хватало, тем более, что люди после тяжелой дороги устали и раздражены.

Те, кто хотел, было, пройти к ручью мимо монахов — те остановились на месте, понимая, что без кровопролития сейчас не обойдется, но зато вскочил тот мужик, которого брат Белтус одним ударом отправил в сухую траву. Выплевывая попавшие в рот травинки, он выхватил длинный узкий нож, и, неприятно усмехаясь, шагнул к брату Белтусу.

— Ну, святые отцы, со мной так поступать не стоит…

Однако больше ничего он произнести не успел, как раздался чей-то испуганный крик:

— Что это? На той стороне…

Взгляды всех людей невольно устремились на противоположный берег. Вначале Андреас не увидел там ничего нового, и никак не мог понять, что могло так удивить и перепугать людей — вон, стоящий неподалеку человек аж повизгивает от страха. И лишь услышав негромкую ругань брата Белтуса, всмотрелся внимательней. Святые Небеса, так оно и есть! Серая полоса, идущая к ручью с той стороны, шорох и непонятный звук, напоминающий беспрестанный писк… Крысы. Вернее, полчища крыс.

Андреас несколько раз слышал от братьев, что иногда, в жаркие дни, когда долго не выпадало дождей, крысы, живущие по ту сторону ручья, собирались вместе и шли на водопой. Когда это происходило, то все живое бежало прочь с пути этого серого потока, и не приведи Небеса хоть кому-то оказаться рядом с этой волной крыс! От этого несчастного, наверное, даже костей не останется… Самое необычное состояло в том, что подобным образом спускались к воде крысы, живущие лишь по ту сторону ручья, а с этой стороны, где сейчас стояли люди, ничего подобного не было замечено ни разу.

Невольно приходило на ум, что уже более двух седмиц на землю не выпало ни капли дождя. Земля, конечно, от сухости не трескалась, но тонкий слой пыли был повсюду, да и вся зелень заметно пожухла. Все верно: по словам братьев, именно в такое время крысы и шли к воде.

— Слушайте меня все… — снова раздался голос брата Белтуса. — Всем стоять и не двигаться с места.

— А как же эти…

— Я, кажется, сказал: стоять и не шевелиться.

— Бежать надо! — истерично взвизгнул кто-то.

— Первый, кто побежит, пусть пеняет на себя! — повысил голос брат Белтус. — Вам что, непонятно — мы спасемся только в том случае, если не будем привлекать к себе внимание этого полчища крыс.

— Можно подумать, они нас не увидят! — еще у кого-то нервы оказались на пределе.

— Конечно, увидят… — брат Белтус и не думал утверждать обратное. — Только крысы умные создания, а мы находимся неподалеку от водоема…

— И что?!

— Сразу видно, что ты из города. Любой деревенский житель тебе скажет, что в жаркое время у воды объявляется что-то вроде нейтралитета. Сейчас для нас главное — к ручью не подходить и стоять чуть в отдалении, давая им понять, что в этот момент мы признаем за ними силу. Если не будем дергаться и орать, как перепуганные бабы, то крысы нас не тронут. Так что попрошу вас помолчать. Но вот если мы будем орать, или тем паче бежать…

— Да пошел ты!.. — мужик с истеричным голосом, что стоял неподалеку от брата Белтуса, повернулся к стоящим людям, и заблажил дурным голосом. — Мужики, бежать надо отсюда, и скорей, а не то эти монахи нас специально сюда привели, чтоб скормить этим…

Больше этот человек ничего сказать не успел, потому как подломился в коленях, и рухнул на сухую землю. Почти одновременно с ним упал еще один мужчина — тот самый, с истеричным голосом, и причина этих падений была понятна без долгих пояснений: у одного рукоять ножа торчала из спины, у другого — из сердца.

Да, — словно бы со стороны отметил для себя Андреас, — да, братья Белтус и Титус всегда умели хорошо бросать ножи… Что ж, все правильно, обычно паникеров в первую очередь стараются вывести из игры, а иначе ситуация может выйти из-под контроля и стать неуправляемой. Возможно, убийство тех, кто не может держать в руках свои чувства и эмоции — это жестоко, только вот сейчас нет времени на долгие разговоры и увещевания. Зато все остальные, увидев произошедшее, просто онемели — ничего подобного от людей в монашеских рясах они не ожидали.