Страница 73 из 76
Как и полагается восторженным юнцам, Дитрих полагал, что доброе правление зависит исключительно от личных качеств короля, забота которого заключается только в том, чтобы сидеть на троне и отдавать приказы. Естественно, мудрые. Где вы видели юношей, которые не считают, что с легкостью справились бы с любым порученным им делом? Вы им только дайте возможность, а уж они науправляют, уж они порулят...
Даже сейчас, Дитрих успел убедить не только толпу, но и самого себя, что король Вальтер уже благополучно свергнут.
– Долго, – выкрикивал принц, – слишком долго мы все стенали под пятой кровавого тирана!
Спроси кто-нибудь принца, в чем именно заключалось «стенание», он бы не ответил. Ему просто не нравился король Вальтер. Разве это не повод для свержения?
– Но вот, вот наступил счастливый день! Короля больше нет!
– ДА!!! – завопила толпа.
– Все! Все довольны, что злодея и колдуна больше нет на троне!
– Не все, – пронесся над площадью зычный голос.
Человеческая масса замерла, люди закрутили головой, пытаясь увидеть, кто пошел против воли самого страшного и деспотичного властителя.
Против толпы.
– Не все, – продолжил голос. – Я не доволен.
Над каменными перилами балкона появился человек. Нет, не сам король, как втайне испугались некоторые, не шварцвайсский монах, не королевский гвардеец. Вообще не дворянин.
Молодой крестьянин, в обычной крестьянской одежде – штаны, черная жилетка, белая рубаха – светлые волосы под шапочкой-ермолкой.
***
В большом зале бывшей фехтовальной школы гвардейцы наводили порядок.
Вынесли изрешеченное пулями тело цу Гольденберга, человека, когда-то загадавшего в Колодце Желаний огромную гору золота. Золото у него было, но счастья не принесло.
Несколько человек лопатами загружали на носилки черную пыльную труху, оставшуюся от Грибного Короля. Пыль поднималась в воздух, пахло гнилью.
– Никогда больше не буду есть грибы, – скривился Август цу Гроссабгрунд.
– А я, – хищно ухмыльнулся отец Тестудос – буду. Еще как буду.
Король Вальтер стоял у окна. Он глядел на беснующуюся толпу, задумчиво покручивая в пальцах свинцовую пулю.
– Ваше величество... – тихо подошел аббат.
– Да вот, думаю, – невпопад произнес король, – что мне вот с этими героями делать? Плесень из их голов, как оказалось, никуда не делась. Не расстреливать же их, в самом деле... Кстати, что с герцогскими ведьмами?
– Отец Куникулус...
– Надеюсь, он справится?
– Конечно, – аббат позволил себе улыбку, – они же – девушки. Вот только зачем они нам?
– Как это зачем? Мужской монастырь у меня есть, а женского нет.
***
– Ты кто такой? – прошептал Дитрих.
– Меня зовут Якоб Миллер, – голос крестьянина был громок. Он не собирался скрывать свое имя, – Я из Черного Холма и я – за короля Вальтера.
– Ты за короля?! – в представлении Дитриха быть союзником Вальтера мог только дурак или умалишенный.
Якоб, не обращая внимания на принца, обратился к толпе:
– Раньше я думал, что не нахожусь ни на стороне короля, ни на стороне его противников. Я думал, что могу остаться в стороне. Но я вижу, что здесь и сейчас – только две стороны. И я – за короля.
– Да он купленный! – выкрикнул из толпы молодой дворянин.
– Купленный кем? – голос Якоба покрыл поднявшийся было гул, – Королем? Зачем ему покупать крестьянина? Или вы думаете, это он привел меня сюда? Так нет, я сам пришел.
– Правильно! – завопила, срываясь на истеричные нотки, дворянка в роскошном платье, совсем не подходящем для уличных выступлений, – Это же крестьянин! Быдло всегда любит кнут, потому что привыкло повиноваться! Только мы, настоящие свободные люди...
Поднялся недовольный шум. Девушку заставили замолчать, хотя она вырывалась и кричала «Но я же права!» Не самый удачный довод. На площади было слишком много горожан: купцов, ремесленников, слуг, то есть всех тех, кого дворяне привыкли называть «быдлом». Сегодня горожане пришли сюда вместе с дворянами, вместе, в едином порыве и было лишним напоминать им, что для дворян они – люди второго сорта.
– Посмотри на эту площадь, крестьянин, – Дитрих опомнился от первого шока. Его просто колотило от ненависти. Что эти крестьяне вообще возомнили?! Что к ним прислушаются? – Посмотри на всех этих людей. Их здесь – две тысячи. Ты – один. Почему мы должны послушаться тебя?
– А почему, господин, ВАС должны послушаться остальные жители Друдена? Их в городе побольше, чем две тысячи. Почему вас должны послушаться остальные жители Нассберга? Кто дал право ВАМ решать судьбы всех остальных?
– Да потому что, – заголосила все та же неугомонная девушка, – что остальные молча терпят королевскую тиранию! И только мы...
– Может, они вовсе не терпят? – Якоб перебил дворянку, хотя крестьянское воспитание протестовало в голос, – Может быть, король генерал Нец всех устраивает?
– Вальтер, – Дитрих побелел от злости, – колдун, тиран, деспот, насильник и грабитель! Он украл мою корону!
– Колдун... – задумчиво проговорил Якоб, глядя на людское море.
Его слушали.
– Король Вальтер – колдун...
– Да! Да, да, да!
– А вы, господин?
– Что? – опешил Дитрих.
– Вы – не колдун?
– Да как ты смеешь!
Принц осекся: перед его лицом на простой веревке качался простой предмет.
Маленький медный ключ.
– Дотроньтесь до него, господин. Докажите всем, что вы – человек.
– Эй, парень, – высокий, сгорбленный портной крикнул из толпы, – ты это о чем?
– У принца Дитриха, – голос Якоба загремел, – за левым ухом – белая прядь. Знак Грибного Короля. Ваш принц – слуга лесной нечисти!
– Что?! – в один голос взревели Дитрих и толпа, – Как ты смеешь?!
– Смею, господа. Все, кто еще человек, – закричал Якоб, – посмотрите на своих вожаков, на тех, кто привел вас сюда, на тех, кто обещает вам счастливую жизнь. Посмотрите на них и у каждого вы увидите белую прядь.
Принц прыгнул на Якобы, забыв о собственной шпаге, попытавшись вцепиться ему в лицо ногтями, как кошка. Прыгнул и повис в руке Якоба, как пойманный кот.
– И что эта прядь значит? – крикнул портной, ухвативший за рукав крикливую девушку-дворянку.
– Прядь означает, что те, кто привел вас сюда – не люди.
– Это просто мода такая, дурак! – завопила девушка, – Просто мода! Вы не смеете трогать меня!
Толпа забурлила, вскипела. То тут, то там на глаза горожанам попадались белые пряди.
– Серебром их, серебром! – крикнул кто-то.
– Нет, – с балкона прокричал Якоб, – серебро, золото... Этим дворян не проймешь, они слишком часто держат их в руках. Медь, простая медь – то, чем они брезгуют, как слишком простым, то и разоблачит их.
– Отпусти меня, отпусти! – принц дергался и извивался ужом.
– ААА!!!
Дружный крик пронесся над площадью. Где-то дворяне выхватили шпаги, где-то пролилась кровь, но слишком многие попали в руки горожанам, которые ткнули в них ожигающей медью.
– Нечисть!!! – завопила толпа, – Бей их!!!
Если уж хочешь обмануть кого-то, то постарайся хотя бы, чтобы тебя было не так легко разоблачить.
«Хорошо, – подумал Якоб, не обращая внимания на рывки висящего принца, уже полузадушенного, – Хорошо, что слуг Грибного Короля так легко отличить от обычных людей. Будет хуже, если придут чьи-то слуги, в точности похожие на людей. Их так легко не разоблачишь... Они, пожалуй, и победить могут...»
– Аххх!
Не стоит забывать о том, что у тебя в руке: принц Дитрих выхватил церемониальный кинжал, серебряный, короткий, почти не заточенный... Но этого хватило, чтобы, проткнуть Якобу предплечье.
Растрепанный принц бросился к перилам. Он не знал, что будет делать: свергающие тиранов вообще редко задумываются над тем, что они будут делать ПОТОМ. Не знал, но быть рядом с проклятым крестьянином не собирался.
Дитрих вцепился вы перила, собираясь спрыгнуть на площадь. И замер. Поздно.
У ворот грянул дружный залп.