Страница 19 из 38
В поисках сравнения
Если вы хотите быстро и надолго запомнить какое-либо незнакомое слово, свяжите его по звучанию (фонетически) или по смыслу с уже хорошо вам известным. Таково одно из правил мнемотехники — искусства запоминания. Оно же справедливо и для звуков, красок, запахов, вкусовых ощущений и т. п. Наши предки, еще и не зная премудростей мнемотехники, успешно пользовались ее приемами. Да и как иначе, если того требовала сама жизнь. Ведь им приходилось запоминать множество разных растений: и полезных — пищевых, кормовых, лекарственных, пригодных для поделок, строительства, шитья одежды, обуви и для прочих нужд, и вредных — ядовитых, жгучих, болезнетворных. Сколько же изобретательности нужно было проявить человеку, чтобы найти подходящие и запоминающиеся названия и эпитеты!
Ну, скажем, телорез (Stratiotes aloides) — сразу понятно, что следует остерегаться его узких листьев, усаженных по краям острыми зубцами. Или одуванчик (Taraxacum), чьи семена-парашюты срываются и улетают даже от легкого дуновения. А ежеголовник (Sparganium) со своими растопыренными наподобие игл плодиками похож на ежа.
Еще больше растений, отличительным признаком которых стала их окраска. Достаточно вспомнить чернику, голубику, бруснику (старославянское бруснъ значит красный), синюху, белозор.
Некоторые виды различались по характерному запаху. Пахучий колосок (Anthoxanthum), или душицу (Origanum) даже с закрытыми глазами не спутаешь, например, с клоповником (Lepidium). Кто бывал на торфяных болотах, особенно в жаркий летний день, наверняка помнит сильный одуряющий запах, который плотным облаком висит надо мхом, и, кажется, пропитывает все вокруг. А источник — листья багульника (Ledum palustre) — невысокого кустарничка из семейства вересковых. Название его произошло от старинного слова «багулить», отравлять. Ну уж а чем нам грозит болиголов (Conium maculatum), сомневаться не приходится. Впрочем, сильный и, как правило, не особенно приятный запах — особенность многих ближайших родственников этого ядовитого растения из семейства зонтичных.
А сколько трав человек перепробовал на вкус! И все брал на заметку, запоминал, откладывал в копилку народного опыта. Одних кислиц было, наверное, больше десятка. Это имя носили и часто носят до сих пор барбарис, горец альпийский, дикая груша, дикая яблоня, ревень, красная смородина, щавель и, наконец, настоящая кислица (Oxalis aсеtosella) — небольшое лесное растение с нежными светло-зелеными тройчатыми листьями. Не менее многочисленны горькие растения, объединяемые одним прозвищем горчица. Здесь и обыкновенный тысячелистник, и красный перец, и золототысячник, и различные горцы, что тоже созвучно слову «горечь» (например, водяной перец — Polygonum hydropiper). Сюда же входят ярутка полевая, и, наконец, семья наших обыкновенных горчиц: белая (Sinapis alba), которая разводится главным образом ради содержащегося в семенах горчичного масла, и сарептская (Brassicá juncea), из чьих обезжиренных семян и получают известный всем горчичный порошок, идущий на приготовление и популярной приправы, и жгучих медицинских горчичников. Стало быть, из всех горчиц серептская — самая что ни на есть горчичная! Правда, справедливости ради, следует сказать, что для этой цели используется также и горчица черная (В. nigra). А в бывшей Тверской губернии к горчицам причисляли все лютики. Между прочим, само это название дано растениям за едкий (лютый) вкус сока.
В нашей флоре есть многолетник, чьи небольшие ярко-красные плоды, похожие на крохотные помидоры, обладают любопытным свойством. Вначале они очень горькие, но по мере созревания постепенно становятся сладкими. В одном они постоянны — остаются ядовитыми. Данный вид из семейства пасленовых так и называется: паслен сладко-горький (рис. 24), что является прямым переводом латинского Solanum dulcamara (dulcis — сладкий, amarus — горький). Это растение фигурировало в средневековых травниках как Dulcis amara и широко применялось в медицине, начиная с XIII века. Недаром итальянский композитор Доницетти дал персонажу своей оперы «Любовный напиток» — шарлатану-доктору прозвище Дулькамара, по всей видимости, в честь двуликого лечебного паслена.
Рис. 24. Паслен сладко-горький.
Издавна разнообразные косметические средства человек находил в растительном царстве. Например, источники всевозможных ароматов. Аналогичных им пахучих веществ животного происхождения было сравнительно немного. Из них самым популярным считался мускус — выделение мускусных желез кабарги, бобра и даже крокодила. А эфирные масла, продуцируемые особыми железистыми волосками на поверхности побегов или заключенные в специальные эфироносные хранилища в глубине тканей, пахучие смолы в многочисленных смоляных ходах — это и многое иное дарят нам растения. Исстари известны душистые и тонизирующие ванны, питательные и очищающие маски и кремы, притирания, духи, мыла и все прочее, что особенно ценят женщины с незапамятных времен. Древние римляне применяли лавандовую воду не только для умащения тел, но и для дезинфекции. Само название лаванды происходит от латинского lavare — мыть, умываться.
В индустрии духов дегустаторы различают шесть основных групп запахов. Цветочную группу возглавляют роза, настоящий жасмин, гардения. В пряную группу входят мускатный орех, гвоздика, корица. Смолистая группа включает запахи сандалового дерева и кедра. Особо редкую группу составляют некоторые лишайники, в первую очередь «дубовый мох» (Evernia furfuracea). Запах листьев табака — образец «травяной» группы. Наконец, выделяют еще восточную группу, куда входят запахи различных экзотических тропических растений типа ванили.
В группе растений с цветочным запахом видное место занимает ландыш. Его аромат присутствует во многих духах и одеколонах, не говоря уже о таких как «Ландыш серебристый». Вот что говорит о названии этого растения «Краткий этимологический словарь»: «По всей вероятности, собственно русское образование с помощью суффикса — ыш от ладьнъ — „ладан“». Церковный ладан (он же фимиам) — смола тропического африканского дерева босвеллия Картера (Boswellia carteri) из семейства бурсеровых. Этот драгоценный ароматический продукт исстари был предметом торговли, трофеем военных походов, целью далеких экспедиций. Так, еще древние египтяне отправлялись в загадочную страну Пунт, находившуюся, как полагают, где-то в районе современного государства Сомали, чтобы добыть ладан и деревья, его производящие. На старинном рисунке, сделанном свыше трех тысячелетий назад, изображен корабль, на который грузят живые деревья босвеллии, а также коммифоры (Commiphora), дающей другое ароматное вещество — мирру.
В обиходе слово «ладан» уже прочно стало символом сильного и приятного запаха. Вот так и ландыш вошел в «ладанную» компанию. И недаром — здесь подобрались очень интересные растения. Входит в эту группу еще ладанник (Cistus) — небольшой кустарник, из которого перегонкой добывают ладанное масло — темно-зеленое или коричневатое, густое, с очень приятным запахом. Его широко используют в парфюмерной промышленности и ценят не только за аромат: масло ладанника служит закрепителем, фиксатором всех других запахов, придает им особую стойкость.
Несколько другое дело — бальзамы. Их название (от греческого balsamon — ароматическая смола) является собирательным для смол многих растений. Первая ассоциация, возникающая в связи с этим словом, — медицинская («бальзам на рану»). Действительно, рецепты лечебных бальзамов передавались по секрету еще в поколениях средневековых медиков. Да не только у них, но и в семьях — от родителей переходили к детям, к внукам и правнукам. Вспомните хотя бы слова Д’Артаньяна, обращенные к раненому Атосу: «У меня есть чудодейственный бальзам для лечения ран. Этот бальзам мне дала с собой матушка, и я испытал его на самом себе. И что же? А то, что не далее как через каких-нибудь три дня вы — я в этом уверен — будете исцелены…». Впрочем, и сегодняшняя наука признает антисептические свойства ряда растительных смол, их противовоспалительное и ранозаживляющее действие.