Страница 50 из 83
— Вот-вот, — сказал я. — Правильно казалось. Мы имеем дело с легендой, созданной безобидными, равно как и безнадежными фантазерами. К вывернутым наизнанку фактам добавляется вымысел, все как следует перемешивается — и в этой каше уже никто никогда ничего не поймет.
— А письма? А спецификации?
— Возможно, вы ошибаетесь в их толковании… Если они подлинные, кстати.
— Их подлинность не подлежит сомнению — я убедилась в этом.
— И о чем же говорится в его письмах?
— О том, что он занят некими поисками.
— Ну, это мы знаем. Все они ищут. Одни — поверив, что доберутся до искомого, другие — поверив, что верят. Так было раньше, так будет и позже. Подобные люди просто-напросто ищут повод для своих бесконечных странствий. Им хочется видеть смысл в своем бессмысленном существовании. Они просто влюблены в космос, во все неизведанные миры, которые манят их непреодолимо. А так как не существует уважительных причин для такого рода блужданий — причины приходится выдумывать.
— Значит, вы не верите, капитан?
— Значит.
Я ответил так, потому что был в своем уме, и бредовые идеи не увлекали меня, как эту особу, связавшуюся с жуликами. Хотя — при мысли о корабле, томящемся на площадке, — некоторое искушение возникло. Но я старался думать о другом — о том, например, что Земля — совсем не плохое убежище…
— Я вам не нравлюсь, — сказал мне Тук, монах. — И вы мне тоже не нравитесь. Но позвольте сказать следующее. Вовсе не корыстные побуждения заставили меня привести моего друга к мисс Фостер. Я выше таких вещей. Истина — вот к чему устремлены все мои помыслы.
Я промолчал. А что тут скажешь? Видали таких…
— Я не могу видеть, — заговорил вдруг Смит, как будто с кем-то отсутствующим. — И не видел никогда. Я не знаю форм, кроме тех, которых коснулись мои руки. Я могу вообразить предметы, но эти образы будут неверными, так как мне непонятно, что такое цвет, хотя известно о его существовании. Слово «красный» что-то означает для вас, но абсолютно бессмысленно для меня. Невозможно описать цвет так, чтобы тебя понял слепой. Структуру — тоже… Питьевая вода — как она выглядит? А как это — виски со льдом? Лед твердый и гладкий. Он вызывает чувство холода. Он — вода, превратившаяся в кристаллы, и он белый. Но что такое кристалл и что такое белый?.. У меня нет ничего от мира, кроме пространства, которое он мне дает, и мыслей, которыми делятся со мной другие люди. Но как узнать, безупречна ли интерпретация этих мыслей? Верны ли построения?.. Этот мир почти недосягаем для меня, но он не единственный… — Смит поднял руку и легонько постучал пальцем по лбу. — Вот где размещается другой. Не воображаемый, а именно другой. Мир, данный мне неким существом. Я не знаю, где находится это существо — могу лишь утверждать, что очень далеко от нас. И еще мне известно, в какую сторону направлено это «далеко»…
— Если так, — прошептал я, взглянув на Сару, — то он может быть компасом. Мы полетим в направлении, которое он укажет, и будем лететь до тех пор, пока…
— Да, — сказала она. — Именно так был использован Роско.
— Робот Найта?
— Робот Найта. О чем упоминается в письмах… Найт тоже обладал этим даром — но, так сказать, в легкой форме. Он чувствовал, однако, что там кто-то есть, и поэтому создал робота.
— Телепатического робота? Именно для этой цели? Сара кивнула.
Я ошеломленно молчал. Потому что порция была не по зубам. Потому что речь шла о вещах, совершенно невероятных.
— Там — истина! — возвестил Тук. — Та, о которой мы даже не подозреваем! Я готов жизнь положить ради того, чтобы узреть ее свет!
— Положите, положите… — пообещал я. — Как только доберетесь до истины.
— Если она там, — деловито рассуждала Сара, — то ведь кто-то должен ее найти? Почему не мы?..
Я оглядел комнату. На нас по-прежнему смотрели головы причудливых и свирепых инопланетных существ. Некоторые из них были мне знакомы, о других я слышал, но тут имелись и такие, о которых не упоминалось даже в пьяной болтовне одиноких, измотанных космосом людей, время от времени слетающихся в занюханный бар никому не известно как именуемой планеты… Итак, стены увешаны. Для новых голов места не осталось. Все, связанное с охотой, в один прекрасный день может утратить свой аромат. И не только для Сары Фостер, грозы окрестных планет, но и для тех людей, которые в восторге от этого ее знака отличия! Пора, значит, подыскивать что-то новенькое, не менее забавное?..
— Никто и никогда, капитан, не узнает, что вы покинули Землю, — убеждала меня между тем Сара. — Здесь останется ваш двойник, который исчезнет, как только вы вернетесь — когда бы это не произошло.
— Двойник? Вы в состоянии оплатить его преданность?
Ока улыбнулась.
— Я в состоянии оплатить все, что угодно… И кроме того, когда мы будем уже далеко отсюда, — его разоблачение, даже если оно произойдет, не очень-то нас встревожит.
— Да, если не считать, что мне хотелось бы вернуться назад.
— Вы вернетесь. Я все улажу.
— А если с этим человеком произойдет несчастный случай, и он погибнет?
— А вот это ни к чему. Его идентифицируют, и проделка не сойдет нам с рук.
Сару явно огорчила подобная перспектива — так явно, что мне стало не по себе и от ее реакции, и от намечаемой сделки. Я с неприязнью смотрел на этих людей и с отвращением думал об их затее. Но желание добраться до корабля и рвануть на нем в космос не пропало, а наоборот — стало непреодолимым. Земля уже стремительно утрачивала свою прелесть. На ней теперь можно было лишь гостить, но никак не жить. Я задыхался здесь и почти умирал. Насквозь пропитанный космосом, я не мог находиться вне его. Усыпанное звездами одиночество, тишина, возможность отправиться куда угодно в любой момент — все это было там. И что-то еще, невыразимое…
— Подумайте о вознаграждении, — наседала Сара Фостер, — а затем удвойте свою сумму. Заранее согласна.
— Но почему?! — изумился я. — Неужели деньги ничего для вас не значат?
— Значат. Но у меня выработалась привычка платить за то, что я хотела бы получить. В данном случае мне нужны вы, капитан Росс. Как человек, никогда не следовавший безопасными маршрутами — с разметкой и указателями, и потому всегда опережавший других. Вы как никто подходите нам, капитан.
В дверях показался робот.
— Можно ли подавать обед, мисс Фостер? Она смотрела на меня с вызовом.
— Надо подумать… — сказал я.
Глава 3
Подумать мне действительно следовало. Только чуть подольше. Чтобы не лететь куда попало. И не стоять теперь посреди этой пустыни, залитой лунным светом…
Смит по-прежнему ползал на четвереньках и хныкал. Его белые глаза светились, как у кота. К нему торопливо, путаясь в сутане, ковылял Тук.
Что же притягивает этих двоих друг к другу? Гомосексуализм отпадает: в походной тесноте он давно обнаружил бы себя. Вероятно, какая-то иная связь… Смит, конечно, признателен за то, что его опекают, — Тук, возможно, рассматривает приятеля, а вернее, голос в его голове, как своего рода ценную бумагу… И все же они связаны чем-то более прочным, Может быть, двух беспомощных недотеп сблизили их слабости, вызвавшие взаимное сострадание и понимание?..
Было светло как днем. Кроме луны на небосводе светилось бесчисленное множество звезд, крупных и необычайно ярких. Казалось, их можно сорвать, как яблоки с дерева, лишь протянув руку…
Сара уже поднялась и стояла теперь с ружьем на изготовку.
— Я удержала его дулом вверх! — гордо сообщила она.
— Я горжусь вами, — сказал я.
— Ружье в таких случаях нужно держать дулом вверх, чтобы не засорилось. Это первое правило. Если б я не последовала ему — ствол был бы полон песка.
Джордж все еще стонал, но его междометия уже переросли в слова.
— Что происходит, Тук?.. — надрывисто выкрикивал он. — Где мы?.. Что случилось с моим другом?.. Он исчез!.. Я не слышу его голоса!..
— Ради всего святого! — заорал я на Тука. — Поднимите его, отряхните, утрите ему нос и объясните, что тут происходит!