Врата судьбы

— У моего двоюродного дедушки были венгерки, — сказала Таппенс.

— У того, который был канонником в Энчестере? Там, если не ошибаюсь, жил канонник Хендерсон с сестрой. Как печально. Однажды она ела кекс с тмином, знаете ли, и одно семечко попало не в то горло. Она начала кашлять никак не могла прокашляться и умерла. Как печально, верно? — сказала миссис Барбер. — Невыносимо печально. Одна из моих кузин тоже умерла, поперхнувшись, — продолжала она. — Кусочком баранины. Как это, оказывается, легко. А некоторые, представляете, умирают от икоты, потому что никак не могут остановиться. Они не знают старый стишок, — пояснила она. — «Ик — раз, ик — два, или посчитай сперва. Насчитаешь роту, и пройдет икота». Надо только задержать дыхание, пока его говоришь.

Глава 7

Еще проблемы

— Я могу немножко поговорить с вами, мадам?

— О Боже, — сказала Таппенс. — Неужто еще проблемы?

Она спускалась по лестнице из книжной комнаты, отряхивая с себя пыль — она была одета в свой лучший Жакет и юбку, к которым намеревалась добавить шляпу с пером, — и собиралась на чай по приглашению новой знакомой, с которой познакомилась на продаже безделушек. Неподходящий момент, чтобы выслушивать очередные затруднения Биэтрис.

— Нет, не совсем чтобы проблема. Я просто подумала, что вам интересно будет об этом знать.

— О, — произнесла Таппенс, далеко не уверенная, что это не прикрытие для новой проблемы. Она осторожно спустилась. — Я тороплюсь, меня ждут к чаю.

— Ну, вы меня как-то спрашивали о Мэри Джордан, так, кажется, вы ее назвали? А может, Мэри Джонсон. Знаете, еще давно в почтовой конторе работала одна женщина по имени Белинда Джонсон.

— Да, — сказала Таппенс, — и кто-то упоминал полицейского по фамилии Джонсон.

— Да. Ну, в общем, моя подруга — ее зовут Гвен — да — вы знаете этот магазин, с одной стороны почтовая контора, а с другой конверты, грязные карточки и прочее, и немного фарфора, знаете, перед Рождеством, и…

— Знаю, — сказала Таппенс, — на вывеске написано «миссис Гэррисон», кажется.

— Да, но сейчас он принадлежит совсем не Гэррисонам. Совсем другая фамилия. Так или иначе, эта моя подруга, Гвенда, она подумала, что, может, вам интересно, потому что она говорит, что слышала про какую-то Мэри Джордан, которая жила здесь очень давно, много лет назад. Прямо здесь, я имею в виду, в этом доме.

— Вот как, жила в «Лаврах»?

— Ну, тогда он назывался по-другому. И она говорит, что слышала о ней кое-что, и вам это может быть интересно. С ней приключилось что-то печальное, вроде как несчастный случай. Так или иначе, она умерла.

— Ты имеешь в виду, что она умерла, когда жила в этом доме? Она была членом семьи?

— Нет. Семью, кажется, звали Паркер, какая-то такая фамилия. Здесь жило много Паркеров или Паркистонов, как-то так. По-моему, она просто приехала к ним в гости. Кажется, миссис Гриффин знает все это. Вы знакомы с миссис Гриффин?

— Знакома, — ответила Таппенс. — Как раз я к ней сегодня и приглашена на чай. Я познакомилась с ней недавно, на распродаже.

— Она уже стара. Она старше, чем выглядит, но у нее очень хорошая память. Кажется, один из мальчишек Паркинсонов был ее крестником.

— Как его звали?

— О, вроде бы Алек. Как-то так. Алек или Алекс.

— И что с ним случилось? Он вырос, уехал, стал военным или моряком?

— О, — нет. Он умер. Да, кажется, он здесь похоронен. Вроде от чего-то такого, о чем тогда мало знали. Что-то такое с именем.

— Ты имеешь в виду, болезнь, названная по фамилии человека?

— Что-то типа «болезнь Ходжкина». Я не знаю, но вроде как кровь меняет цвет или что-то в таком духе. В наши дни, кажется, они выкачивают из вас кровь и вливают хорошую взамен. Но даже и тогда, говорят, они чаще всего умирают. У миссис Биллингс — знаете, которая торгует пирогами — от этого умерла маленькая дочка. Ей было всего семь. Говорят, ей болеют чаще всего дети.

— Лейкемия? — предположила Таппенс.

— Надо же, вы знаете. Да, именно такое название. Знаете, говорят, что скоро ее научатся лечить. Как сейчас есть прививки и лекарства от тифа.

— Да, — сказала Таппенс, — это интересно. Бедный мальчуган.

— О, он был не очень маленький. Учился где-то в школе, кажется. Ему, должно быть, было 13 или 14.

— Как печально, — проговорила Таппенс и затем добавила, — Боже, я совсем опаздываю, надо бежать.

— Думаю, миссис Гриффин сможет вам кое-что рассказать. Я не имею в виду то, что она помнит сама, но она выросла здесь и многое слышала, и иногда она может много рассказать о семьях, которые жили здесь раньше. Некоторые истории прямо скандальные — знаете, шашни и все прочее. Это происходило, конечно, в, как рни называются, эдвардианские и викторианские времена. Не знаю точно, в какие. Думаю, в викторианские, потому что старая королева тогда была еще жива. Значит, викторианские. Они называют их эдвардианскими и еще говорят о чем-то под названием «клан Марлборо Хауса». Это что-то вроде высшего общества, да?

— Да, — сказала Таппенс, — да. Высшее общество.

— И всякие шашни, — с некоторой горячностью добавила Биэтрис.

— Очень много шашней, — подтвердила Таппенс.

— Молоденькие девушки, занимающиеся не тем, чем надо, — сказала Биэтрис, не желающая прерывать разговор как раз тогда, когда они коснулись пикантной темы.

— Нет, — сказала Таппенс. — Если не ошибаюсь, девушки вели очень — ну, строгую и чистую жизнь и выходили замуж молодыми, чаще всего за аристократов.

— Надо же, — сказала Биэтрис, — как мило. Шикарная одежда, наверное, скачки, танцы, балы.

— Да, — подтвердила Таппенс, — много балов.

— У меня была знакомая, бабушка которой работала горничной в одном из этих шикарных домов, знаете, в который они все приезжали, и принц уэльский — он тогда был принцем уэйлским, знаете, а потом стал Эдвардом VII — так вот, он был там и он был очень мил. Со всеми слугами, со всеми. И когда она уходила, она взяла мыло, которым он мыл себе руки, и хранила его. Как-то она показывала его нам, когда мы были детьми.

— Как увлекательно, — сказала Таппенс. — Интересные, наверное, были времена. Может быть, он приезжал и в «Лавры» тоже.

— Ничего такого я не слышала, а уж наверняка услышала бы, если бы так было. Нет, здесь жили только Паркинсоны. Никаких графинь, маркиз, лордов и леди. Паркинсоны, кажется, занимались торговлей. Богатые, знаете, и все такое, но все равно, в торговле нет ничего увлекательного, верно?

— Это как сказать. — Таппенс добавила:

— Мне…

— Да, вам, верно, уже пора, мэм.

— Да. Ну что ж, спасибо тебе. Думаю, мне не стоит надевать шляпку. У меня уже растрепались волосы.

— Это вы сунули голову в угол с паутиной. Я протру там, на тот случай, если вы еще туда полезете.

Таппенс сбежала вниз по ступенькам.

— Александр сбегал по этим ступенькам, — сказала она. — Много раз, наверное. И он знал, что это сделал «один из них». Да, теперь эта история интересует меня еще больше, чем прежде.

Глава 8

Миссис Гриффин

— Я так рада, что вы и ваш супруг приехали жить сюда, миссис Бересфорд, — произнесла миссис Гриффин, наливая чай. — Сахар? Молоко?

Она пододвинула к ней блюдо с сэндвичами, и Таппенс взяла один.

— Совсем другое дело, когда твои деревенские соседи — приятные люди, с которыми легко найти общий язык. Вы раньше бывали в наших краях?

— Нет, — ответила Таппенс, — никогда. Нам, как вы понимаете, предлагали достаточно много домов, агенты присылали нам их описания. Конечно, большинство из них были просто ужасны. Один назывался «Воплощение старомодного очарования».

— О, да, — сказала Гриффин, — понимаю. Старомодное очарование обычно означает, что надо ставить новую крышу и в доме невероятно сыро. А «снабженный всеми современными удобствами» — ну, это тоже известно. Масса бесполезных приспособлений, безобразный вид из окна, да и сами дома зачастую просто ужас. Но «Лавру» — очаровательный дом. Хотя, я думаю, вам с ним тоже пришлось повозиться. Никуда не денешься.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.