Поджигательница звезд

– Очень остроумно!

Шибаев скользнул взглядом по его испоганенной рубашке, но промолчал.

– Кроме того, в целом больше витаминов, – сказал Алик. – И вообще я люблю спелые. Так что у вас с ней было?

– Ну, что… посидели, поговорили, вспомнили ребят.

– Где?

– В «Белой сове».

– И все?

– Съездили на дачу, посмотрели на яму.

– Ее что, до сих пор не засыпали? – удивился Алик. – Некому?

– Кристина говорит, до сих пор не разрешали. Кстати, тебе дача не нужна? Она отдаст задешево. Дом большой, кирпичный, участок, не то что твоя сторожка на Магистерском.

– Зато в моей нет скелетов!

– Еще неизвестно!

– Главное – не копать. Я даже червей с собой привожу, чтоб не копать. И что ты думаешь делать?

– Похожу, поспрашиваю. Должно же быть хоть что-то.

– Это военный кооператив.

– Сейчас уже нет.

– Я хочу сказать, что они все друг друга знали. Узкий круг. Что такое двадцать пять лет? Даже тридцать? Ее могли видеть, не с улицы же труп принесли. Пахнет семейным преступлением, поверь моему чутью. Нужно покопаться в семье.

Шибаев снова внимательно посмотрел на Алика и кивнул:

– Покопаемся. Пока известно только то, что женщина была на даче, умерла по неизвестной причине, в останках нашли морфин. Кто-то зарыл труп. Никто ничего не видел, никто ее не искал. Если пропадает член семьи, то обычно ищут, шум поднимают…

– Удивительно, что никто не заметил свежую землю… – глубокомысленно заметил Алик.

– Может, там была клумба. Или дерном прикрыли. Не знаю. Сейчас там малинник метра под два высотой. Не исключено, что и тогда был. Кристина говорит, хотела посадить сирень, чтобы отрезать малину, которая… пустопорожняя.

– Какая? – не понял Алик.

– Пустопорожняя. Кустов много, а ягод почти нет. А вырубить жалко.

– Ага. Клумба, значит, или малинник. Малинник даже лучше. Жертву привезли туда и убили. Привез хозяин дачи, у которого, естественно, были ключи. Возможно, это «ночная бабочка». Торчали оба, умерла она одна. С непривычки или от передоза. Он испугался и закопал!

– Ключи не обязательно, возможно, сумели открыть окно или было не закрыто. А потом, какой дурак зароет труп чуть не посреди участка, если можно в саду, подальше от дома, там такие заросли, век не нашли бы. Или в лесу, тоже недалеко. Вряд ли хозяин.

– Может, растерялись? Или действительно чужой. А кроме того… в лесу опасно! Могут найти, а на участок никто не сунется. Право частной собственности.

– Резонно. Видишь, уже родилась хорошая версия, – сказал Шибаев. – Случайная женщина, возможно, *censored*тка, морфин, передозировка. Причем привел ее не хозяин, он спрятал бы труп получше. Оба влезли в открытое окно. Оба… или сколько их там было.

– Если случайные люди, то их не найти. Никакой привязки. Знаешь, сколько бродяг шляется по дачам?

– Там охрана надежная, даже сейчас, а была еще круче. Да и не шлялся тогда кто попало.

– Двадцать пять лет, а может, и больше… – задумался Алик. – Дохлый номер. А кто владелец?

– За это время поменялось несколько хозяев. Дохлый, не дохлый… Посмотрим.

– Посмотрим! – повторил Дрючин и поднял стакан. – За успех!

Весь вечер Алик рассуждал о всевозможных версиях и своем видении преступления. Он и Шибаев напоминали старую супружескую пару, открывшую секрет удачного союза – один или одна все время говорит, а другой молчит и слушает. С той только разницей, что Шибаев часто не слушал вовсе, а думал о чем-то своем. Или просто спал.

Вечер закончился тем, что Шибаев окончательно уснул на старом продавленном диване, а Алик в кресле у телевизора.

И тогда пришел кот.

Шибаевского кота звали Шпана. Это было большое сильное и независимое животное, покрытое боевыми шрамами от пяток и до кончика носа и гулявшее само по себе. Шпана вскочил на стол, неторопливо доел остатки мяса. Умылся тут же на столе, некоторое время посидел неподвижно, уставившись на экран телевизора – в его выпуклых желтых глазах с неподвижными зрачками мелькали телевизионные блики. Он был похож на египетскую храмовую статуэтку, и только кончики ушей, которые подрагивали, и хвост, дергающийся туда-сюда, выдавали в нем живого кота. Посидев, Шпана, брезгливо переступив через лужицы помидорного сока, вспрыгнул на спинку кресла со спящим Аликом, оттуда на диван, где и прикорнул под боком у хозяина. Шибаев похрапывал, ему снилась Кристина; Шпана мурлыкал и дергал во сне лапами, догоняя привидевшуюся мышь; Алик тонко посвистывал носом. В квартире царило полное умиротворение. По телевизору передавали «Маленькую ночную серенаду» в исполнении столичного симфонического оркестра.

Глава 3

Лагерь «Зарница»

Вечерело. Тучи комаров, изнемогая, висели над лагерем. Несмотря на близость ночи, было душно. Путник подошел к воротам лагеря. Небольшой человек среднего возраста в джинсах и синей футболке. Ничего примечательного в его облике не было. Мужчина как мужчина, незаметный, не бросающийся в глаза, среднестатистический. Щит над воротами сообщал, что это молодежный военно-спортивный лагерь «Зарница». Человек подошел к часовому – серьезному пареньку лет пятнадцати в камуфляжной форме – и спросил начальника лагеря Вадима Петровича. «Пароля не знаю», – прибавил он. Мальчик смерил его строгим взглядом с головы до ног, шутки не принял, а может, не понял и сказал, что начальник лагеря на вечерней линейке и нужно подождать. Внутрь не пропустил, кивнул на скамейку у КП. Путник послушно уселся и задумался. Из-за высокой металлической сетки доносился зычный мужской голос, ему отвечали звонкие мальчишеские голоса.

Мужчина сбросил кроссовки, пошевелил пальцами ног. Носков на них не было. Сидел, сгорбившись, рассматривая убитую землю у скамейки, и так ушел в собственные мысли, что вздрогнул, когда кто-то коснулся его плеча.

– Вася, ты? Откуда? – Высокий худой мужчина в такой же камуфляжной форме, как и мальчик, улыбаясь, смотрел на него.

– Димка! – Вася вскочил, забыв про кроссовки. Заметил свои босые ноги, смутился. Снова сел, принялся торопливо обуваться.

– Не спеши, – сказал тот, кого назвали Димой, рассматривая гостя. – Ты как добрался? – Он уселся рядом.

– Пешком.

– От станции топал? Десять кэмэ? Здоров, брат.

– Разве десять? Я не заметил. В лесу хорошо, трава, деревья… Белочки…

– Белочки! – рассмеялся Дима. – Неужели есть?

– Есть! И птицы!

– Что-нибудь случилось?

– Ничего. Просто пришел. Вадим Петрович… – Он с обожанием смотрел на друга. – Ты загорел.

– Живем в походно-полевых условиях. Почти. Оставайся, подправим тебя, а то совсем доходяга!

Вадим Петрович, начальник лагеря, был мужчиной лет сорока с небольшим, длинным, жилистым, с мощным разворотом плеч и мощными руками, с грубо слепленным, дочерна загорелым лицом, жестким седым ежиком над широким лбом и грубым, под стать всему остальному, голосом.

– Я бы не против, Димочка, но работа. Мы сдаем Библию… – Вася виновато вздохнул. Он работал художником-иллюстратором в местном издательстве «Арт нуво», рисовал для детских книг, сказок, календарей в старославянской манере – голубоглазые рыцари в доспехах с вещими мечами, пастушки, царевичи, скачущие кони, терема, зверушки – и в случае аврала часто ночевал на работе, забыв обо всем на свете. Прозвище у него было Вася Блаженный. Такие разные, Дима и Вася выросли в одном дворе и дружили с детства. Жесткий и драчливый Дима, гроза района, и боязливый слабый Вася, которого часто били. Причем раз или два – сам Дима. А потом он увидел его рисунки – Вася тихонько сидел в кустах и рисовал с натуры мышь-полевку. Мышь на рисунке была живее настоящей, она смотрела осмысленными глазками-бусинами и держала в лапке не то орех, не то горошину. «Это ты? Сам? – не поверил Дима. Вася стоял, понурившись, ожидая гадости от дворового*censored*гана. – А другие есть?» Вася кивнул. «Пошли, покажешь!» – приказал Дима. Художник, не ожидая ничего хорошего, повел его к себе домой.