Великан Арчибальд

— Думаешь, если есть сила, ума не надо? — с досадой говорит Пауль Арчибальду. — Головой надо работать!

— Головой?

Арчибальд кладёт себе на голову разорванный мешок.

— Да нет же, Арчибальд! Головой надо думать. Думать головой, чтобы правильно работать руками.

Но думать Арчибальду никогда не приходилось. Он всегда был самым сильным и гордился этим. Он считал, что самое главное — сила. И только здесь, у строителей, он понял, что это совсем не так.

Они без особых усилий откололи от скалы огромную глыбу и раздробили её на мелкие камешки. С такой работой Арчибальду, конечно, не справиться. На его глазах бульдозер катит перед собой целую гору земли. Даже если бы Арчибальд был таким же сильным, как бульдозер, его руки не годились бы для такой работы. Они слишком малы! Но разве смог бы он так разровнять землю, сделать её такой гладкой? Гладкой, как стол! Вот Карл своим краном легко сгружает с машины тяжеленные бетонные плиты. У крана такая силища, что он без труда поднял его, великана Арчибальда, высоко в воздух.

Сам того не замечая, Арчибальд начинает понемногу думать. Он думает о том, что люди смогут обойтись и без его силы. Без него они построят дорогу даже быстрее. Зачем же мешать людям? Пусть строят!

Он машет рабочим рукой и поднимается в свою пещеру. Все дружески помахивают ему вслед.

— Приятного покоя! — кричит ему обычно молчаливый Карл.

Пауль сказал:

— Кто хорошо работает, должен хорошо поесть.

Когда Карл принёс Арчибальду огромную коробку с едой, великан уже крепко спал и разбудить его было невозможно.

— Пусть спит. Поест, когда проснётся, — говорит, Фриц, раскуривая свою трубку.

Прошло некоторое время, и дорога была построена. Сейчас по ней торопливо катятся автомобили и мотоциклы. Некоторые водители удивляются: зачем на краю дороги установлен дорожный знак с перечеркнутым гудком? Это означает: подача звуковых сигналов запрещена. Желающий узнать причину такого запрета может проехать на стоянку у подножия высокой горы. Там на табличке он прочитает: «На этой горе в пещере спит великан Арчибальд. Он помогал строить дорогу. Соблюдайте тишину, не беспокойте его!»

А кто полюбопытнее, пусть поднимется на гору, к пещере. Если ему посчастливится, он услышит довольный храп Арчибальда, храп иногда доносится из пещеры, прикрытой камнем.

Ну а почему пришлось заделывать ямки в бетонном покрытии дороги, ямки, похожие на следы огромных сапог, об этом могут рассказать только Пауль, Фриц, Карл и другие дорожные строители.

Гельмут Гербер

Полицейская туба

В комнату входит дедушка с флагом.

— Дедушка, можно я его повешу на балконе? — спрашивает Хайко.

— Нет, маленький, нельзя. Ты упадёшь.

Дедушка, конечно, прав. Но мальчику так хочется что-нибудь сделать к Первому мая. Все в доме чем-то заняты, только для него нет никакой работы. Может, помочь маме на кухне? Она месит тесто для пирога.

Но мама говорит:

— Ты уронишь тесто на пол. Какой же будет праздник без пирога?

Мама, конечно, права. Без пирога праздник — не праздник.

Так неужели он никому не может помочь?

Приходит домой папа и приносит с завода тубу — духовой музыкальный инструмент. Туба большая и тяжёлая. Когда папа берёт её в руки и дует в неё, туба начинает петь. Громко или тихо, нежно или энергично — по-разному, как хочет папа. Однажды, когда папа заболел, оркестр не мог играть. Вот какой важный инструмент эта туба!

— Завтра я иду на демонстрацию, — говорит папа. — Инструмент почищу утром. А на ночь поставлю его в детскую комнату, к Хайко.

Дедушка приходит с балкона. Там, на балконе, развевается красный флаг. Из духовки начинает вкусно пахнуть пирогом. И тут Хайко вдруг бежит в свою комнату, плотно прикрывает дверь и тихо поёт:

— Та-та-та, туба… Ты здесь, туба… Я теперь знаю, что делать, туба…

Папа удивляется: так рано Хайко никогда ещё не ложился спать. Мама осторожно заглядывает в комнату и видит: Хайко лежит тихо-тихо. Так же тихо, как и прислонённая к шкафу толстая туба.

Свет в коридоре гаснет. Хайко включает свою ночную настольную лампу. У него под кроватью заранее спрятаны тряпочка и пузырёк с асидолом, жидкостью для чистки медных предметов.

Ну, сначала надо тяжёлую тубу положить на пол. «Потихоньку… потихоньку, — говорит сам себе Хайко. — Осторожно… Вот, кажется, и всё…» Но широкая воронка тубы придавливает голую ногу. Он выдёргивает ногу, и медный инструмент стукается о пол.

Лишь бы не услышали мама или дедушка! Хайко прислушивается. Нет, всё в порядке!

Теперь надо посмотреть, не случилось ли чего с инструментом.

Ой-ой-ой! На тубе вмятина величиной с тарелку. Испуганный Хайко робко поглаживает вмятину рукой. И тут он замечает, что вмятина-то старая. Хайко облегчённо вздыхает. Ну, а теперь за дело! Хайко отвинчивает у пузырька пробку и пытается капнуть на металл несколько капель асидола. Но мальчик перестарался, и светло-серая жидкость с толстой тубы течёт на пол. Хайко начинает торопливо тереть тряпочкой инструмент, но он почему-то не блестит, а становится сначала серым, потом чёрным и грязным. Больше асидола! На полу уже появляется целая лужа.

Хайко трёт и трёт. Он уже вспотел, а блеск всё не появляется. Он снова берёт пузырёк, но в нём осталось только две капельки. Всё! Асидол кончился, а туба — вся грязная. Что делать? Хайко хочет пойти на кухню и посмотреть, нет ли там ещё одного пузырька с асидолом. В коридоре он едва не сталкивается с дедушкой.

— Пахнет чем-то, — говорит дедушка и направляется в детскую комнату.

— Мне тоже так кажется, — говорит Хайко и идёт следом. В комнате он шепчет дедушке: — Мне хочется порадовать папу и сделать для него что-нибудь приятное к празднику. Почему завтра утром папа должен трудиться? Зачем ему чистить эту тубу? Может быть, не надо?

— Надо! — Дедушка берёт тряпку и принимается полировать тубу. И она действительно начинает блестеть. Сначала маленьким пятном. Потом пятно становится всё больше и больше.

— Дедушка, когда ты этому научился?

— Более сорока лет назад.

— Более сорока лет! — удивляется Хайко. — Ты тогда был уже взрослый?

— Ложись-ка ты лучше спать!

Хайко до носа натягивает одеяло, а дедушка продолжает надраивать тубу.

— Да-а… Этой тубе много лет. Я на ней играл, когда был ещё совсем молодым человеком. В то время у меня была лишь одна пара ботинок и жил я впроголодь. На путешествия денег не было, а чтобы купить какую-нибудь книжку, мне приходилось долго экономить. Нам, рабочим, платили очень мало. Я работал тогда на заводе, на котором сейчас работает твой папа. Наш завод принадлежал одному человеку. Хозяин завода был очень богат. За нашу тяжёлую работу он платил нам гроши, а сам загребал огромные прибыли, потому что хотел разбогатеть ещё больше. Поэтому мы, рабочие, решили выйти Первого мая на улицу и потребовать, чтобы нам платили больше. На улицу вышел и наш рабочий оркестр. Как ты думаешь, что было, когда мы заиграли и запели: «Вставай, проклятьем заклеймённый!»? Люди открыли окна, и многие пошли с нами. Наша колонна становилась всё длиннее и длиннее, казалось, ей нет конца. Это не понравилось хозяину завода. Разъярённый, он вызвал полицию, чтобы нас разогнать. Пришла полиция и начала избивать демонстрантов резиновыми дубинками. Били и нас, музыкантов. Один полицейский хотел ударить меня дубинкой по голове. Но я быстро увернулся, и удар пришёлся по тубе.

— По тубе? — спрашивает Хайко.

Дедушка показывает на большую вмятину.

— Вот сюда. У твоего папы давно мог быть новый инструмент. Завод, конечно, купил бы. Но папа не хочет другую тубу. Решил оставить эту, полицейскую.