Страница 7 из 10
– Ну, исчезни, пожалуйста! Ну, что тебе стоит! Как все будет хорошо, если тебя не станет! Ну, пожалуйста! Жизнь была бы прекрасна и удивительна, если бы не ты!
Однако когда я снова открыла глаза – совершенно ничего не изменилось. Он лежал на прежнем месте и, как и прежде, не подавал никаких признаков жизни.
Судя по всему, он был мертв.
Кричать я на этот раз не стала: у меня хватило мозгов сообразить, что, если на мой крик кто-нибудь явится, мне станет только хуже. Я нахожусь в чужой квартире, рядом с покойником, и мне будет очень трудно объяснить, как я сюда попала.
Вместо этого я наклонилась над незнакомцем, чтобы убедиться – вдруг он не умер, а только потерял сознание и упал, поскользнувшись на гладком кафеле.
Моим скромным надеждам не суждено было осуществиться.
При ближайшем рассмотрении я убедилась, что незнакомец мертв. Более того, у него был проломлен затылок, и на розовом кафеле расплылось большое темно-красное пятно.
– Боже мой, – проговорила я жалобно. – Ну за что, за что мне это? Разве я так много хотела? Я всего лишь мечтала провести вечер в тишине и покое, хотела выспаться на удобной, мягкой кровати, без орущих соседей за стеной… а вместо этого нахожу здесь совершенно незнакомого мертвого мужика!
И тут до меня неожиданно дошло, что лицо мертвеца мне смутно знакомо.
Где-то я совсем недавно видела эту холеную самоуверенную физиономию, этот квадратный подбородок, покрытый стильной трехдневной щетиной…
Больше того, я его видела неоднократно.
И наконец я осознала, что передо мной на кафельном полу лежит телеведущий Александр Каренин.
О господи! Но этого просто не может быть…
Ведь я назвала его имя сестре только потому, что увидела в газете эту самодовольную морду! Неужели наши мысли и слова могут таким ужасным способом материализоваться?
Я сделала над собой усилие и снова наклонилась над Карениным, чтобы проверить пульс. Вдруг он все же жив?
Пульса не было. Но все же это был хоть и мертвый, но человек, а не плод моего воображения. Вот скажите, пожалуйста, каким образом он здесь появился?
Я села на пол около трупа: ноги меня просто не держали.
Что же делать? Что делать?
Первая мысль, мелькнувшая в моей бедной голове, – просто сбежать отсюда, сделать вид, что меня здесь никогда не было, вернуться домой и принять участие в Валентининой свадьбе… Ну, послать этого Каренина подальше старым испытанным способом. Он мне и живой-то на фиг не сдался, а мертвый и подавно.
Сейчас, рядом с трупом, соседка казалась мне образцом добродетели и человеколюбия, а ее шумные гости – лучшей компанией, о какой я только могла мечтать. И что мне взбрело в голову увильнуть от их милого семейного праздника? Ну, подумаешь – немножко шумные и крикливые, но, в конце концов, это такая ерунда!
Но тут же я сообразила, что мое изображение имеется на камере в подъезде. У меня еще хватило ума ей подмигнуть. И понадобится совсем мало времени, чтобы установить мою личность.
Кроме того, даже если я сбегу – очень быстро выяснится, что ключи от этой квартиры есть только у Ольги, и она окажется под подозрением. А я, при всем моем отношении к сестре, вовсе не желаю подложить ей такую свинью!
Мимоходом всплыла в моей голове мысль, что двумя постулатами, которыми я руководствовалась раньше, в данном случае никак не обойтись. Легко было раньше говорить, что мне все в жизни по барабану. Теперь-то речь идет о себе любимой и о моей единственной сестре. Да-да, хоть где-то там, за океаном, есть у нас еще одна сестричка, мы с Ольгой ее никогда не видели и, надо думать, уже не увидим. Кстати, последние сведения о мамуле, которые мы получили лет десять назад от общих знакомых, были таковы.
Надо сказать, что основным источником информации о маминой жизни являлась тетя Рая, ее то ли двоюродная, то ли троюродная сестра.
Тетя Рая была личностью незаурядной.
Когда-то давно она слыла довольно известной певицей, потом вышла замуж за американца, уехала с ним в Штаты и осталась там навсегда, хотя муж потерялся на каком-то крутом вираже ее судьбы. Впрочем, сама тетя Рая со свойственным ей юмором говорила, что американский муж – это не роскошь, а средство передвижения.
В Штатах ее вокальная карьера не удалась, у нее не было ни сольных дисков, ни концертов в Карнеги-холле, ни выступлений на федеральных телеканалах. Тетя Рая, однако, ничуть не расстраивалась, пела в русских ресторанчиках от Нью-Йорка до Сан-Франциско, гастролировала по маленьким городкам Среднего Запада и радовалась жизни.
Время от времени она, как комета, ненадолго залетала на историческую родину – то есть в Петербург, – привозила многочисленные чемоданы, битком набитые нарядами, навещала нас с сестрой, дарила нам бесполезные подарки и сообщала последние новости о жизни нашей непутевой матери.
При этом с каждым приездом она становилась все толще, одевалась все ярче и легкомысленнее и вела себя все более шумно.
Последний раз тетя Рая весила, на мой взгляд, не меньше центнера, у нее были густые, черные как смоль волосы, алая помада и темные выкаченные глаза. Впрочем, волосы вполне могли быть париком, а цвет глаз она почти наверняка изменила контактными линзами.
Тети-Раины подарки мы тут же выбрасывали или кому-нибудь отдавали (обычно это были кофточки немыслимого цвета и фасона, к тому же совершенно не подходящие нам по размеру, или кухонные передники, которыми ни я, ни Ольга никогда в жизни не пользовались). Рассказы о мамуле мы выслушивали с особым вниманием.
Сначала мамуля сидела дома с младшей дочкой, потом на благотворительном вечере повстречала какого-то богатого старика, который влюбился в нее с первого взгляда. И что вы думаете? Правильно угадали, мамуля мигом оформила развод со своим предыдущим мужем и вышла замуж за престарелого миллионера. Со всеми вытекающими последствиями, как-то: вилла в Майями с двумя бассейнами, огромное ранчо в Монтане и просторная квартира в Нью-Йорке с видом на Центральный парк. Конкретных подробностей я не знаю, но примерно в таком духе.
Рассказы о маминой жизни мы принимали к сведению, хотя и выслушивали их с некоторой долей недоверия – уж очень фантастически звучали в обычной Ольгиной квартире или в моей коммуналке все эти детали из жизни миллионеров – светские приемы, яхты, роскошные автомобили и прочее.
Так что, сами понимаете, ни нашей мамуле, ни ее дочке совершенно нечего делать у нас в России, им и там неплохо. А нам с Ольгой нужно самим о себе заботиться.
Я очнулась от несвоевременных мыслей и окунулась в ужасную действительность. Труп Каренина все так же лежал на полу.
И тут я поняла, что единственное, что сейчас можно и нужно сделать, – позвонить Ольге и вызвать ее сюда.
Она женщина толковая, решительная, она придумает, как выпутаться из ужасной ситуации.
Я на ощупь нашарила свой телефон и набрала номер сестры.
К счастью, ответила она тотчас же. Видимо, как всякий деловой человек, держит мобильник под рукой.
– Оля! – проговорила я в трубку хриплым от страха голосом. – Оля, приезжай немедленно!
– Что?! – переспросила она раздраженно. – Что ты там шепчешь? Ничего не слышу! Ты не можешь позвонить попозже, мне сейчас неудобно разговаривать!
В трубке были слышны какие-то голоса, смех, звон посуды – она явно находилась в ресторане или на какой-то вечеринке.
Я попыталась говорить громче, но в присутствии трупа казалось неловко повышать голос. Самое простое было выбраться из ванной хотя бы в коридор, но ноги меня по-прежнему не держали.
– Оля! – повторила я как можно громче. – Приезжай! Случилось кое-что очень страшное!
– Господи, да что с тобой опять?! – пробормотала она. – Что, все настолько серьезно?
– Даже хуже, – честно призналась я. – Приезжай скорее… по телефону я не могу объяснить…
– Куда приезжать-то? – спросила она с прежним раздражением.
– В ту квартиру… ну, ключи от которой ты мне дала!