Страница 68 из 93
Он молодеет, напиваясь этой заемной силой.
А я отворачиваюсь и оказываюсь у самых ворот, которые медленно открываются. И толпа замирает в каком-то жадном предвкушении. Слышу скрип ворота и хриплое дыхание рабов, этот ворот вращающих. Гудение веревки.
Совокупный вздох толпы.
И шелест песка под ногами.
- Он здесь, чтобы убить тебя, - брухва пятерней разбирает спутанные волосы. - Если, конечно, ты не убьешь его, хийси.
Человек в железном панцире, начищенном до блеска. В нем, словно в зеркале, отражаюсь я.
Медведица?
Девушка в медвежьей шкуре, слишком тонкой, чтобы защитить от удара.
А человек ударит. Он уже поднял копье и листовидный наконечник его ищет цель.
- Сначала ранит, - деловито замечает брухва.
- Почему?
Мой убийца молод. И красив. Светлые волосы его заплетены в три косы. А борода украшена алыми ленточками. В левом ухе сверкает зеленый камень. А на шее цепь золотая лежит.
Кто он?
Воин.
И толпа приветствует его криками, хлопками, свистом...
- Почему... им нужно зрелище. Это же люди.
Копье замирает, чтобы слететь с ладони. И я чувствую боль... и кровь из рассеченного плеча летит в песок.
- Хватит, - брухва не позволяет алым каплям коснуться песка, сворачивает путь.
Один из многих.
- Твой, - говорит он, почти касаясь меня грязной ладонью. - Возможно, что твой...
- Один из многих, - упрямо повторила я, скалясь. И брухва соглашается:
- Да.
Он уже не враг.
Но и не друг.
- Зачем ты мне показал это? - к моей ладони прилипли песчинки, которые должны были бы исчезнуть вместе с дорогой.
- Просто так, - брухва вновь стар, и синюшный язык облизывает узкие губы. - Ты... хочешь остаться человеком. Но такой дороги нет.
Ложь!
- Пока нет.
Он перебирает пальцами. На правой руке их четыре, на левой - шесть.
- Дороги появляются... иногда.
Мне чудится, что брухва желает меня утешить.
- Но ложью было бы сказать, что такая появится непременно...
Лица отступают. И паутина тает, возвращая меня к Горелой башне.
- ...и что она случится вперед остальных.
Шелестом догоняет.
- Скорее всего, ты умрешь, хийси...
А я понимаю: бежать поздно.
Рассыпается зачарованный круг, пропуская копейщиков. Весеннее солнце ласкает гривы лошадей, скользит по чешуе брони. Ветер разворачивает стяги, с которых на меня смотрит вздыбленный медведь Ину. Его пасть оскалена, и я слышу рык отца:
- Окружить.
- Оборачивайся и уходи, - Кейсо встает за моим плечом. В его руках - палаш, и сейчас Кейсо ничуть не похож на ленивого смешливого толстяка, которого я знаю.
Он хмур.
И сосредоточен.
- А ты?
Разворачиваются цепи, приближаются медленно. И звенит конская сбруя, дрожат стрелы, изгибаются луки, и стрелы готовы слететь с тетивы.
- Уходи... - Кейсо просто разворачивает меня, подталкивая к кромке леса, которая казалась такой близкой. - Я им не нужен.
Но он останется, чтобы отвлечь внимание чужаков.
Вот только их слишком много.
И если вдвоем...
...я не могу убить человека.
...но если напугать.
- Девочка моя, - каам дергает себя за бородку. - Я знаю, о чем ты думаешь. Они не побегут. Их много. У них стрелы. Клинки. Копья.
...а еще я слышу голоса собак, серых волкодавов, которые не знают страха.
- Если вздумаешь напасть, погибнешь.
...но что станет с ним?
- А второй раз твою смерть Янгар не переживет.
Брухва держался кромки леса, стараясь не наступить на тень старого дуба, который раскинул ветви широко, словно желая поймать чужака в заговоренную сеть. Хозяин путей словно дремал, но я ощущала его интерес. И голод.
- Мальчик - единственное, что оправдывает саму мою жизнь, - Кейсо считал стяги и стрелы. - Я... буду знать, что ответить богам. Иди.
И бросить?
- Ты не воин, Аану. А умирать двоим упрямства ради... жаль, лука нет.
Показался мой отец.
Черный жеребец ступал осторожно, косил лиловым глазом на плеть, которую Ерхо Ину сжимал в руке. Он не изменился.
Мрачен.
Зол.
И плеть пощелкивает, ударяясь о голенище сапога.
- Действительно, жаль... хорошая мишень, - Кейсо отвернулся от окна и, схватив меня за плечи, развернул к двери: - Сначала выйду я. Попробую поговорить... жди. Если начнется бой, то оборачивайся и... девочка, пожалуйста, без глупостей.
Я действительно не умею драться.
И я не могу убивать.
- Оставь месть Янгару.
Пообещать? Кейсо ждет.
А я не могу произнести ни слова, лишь киваю. И позволяю шкуре придавить меня к земле тяжестью.
- Эй, - он высовывает в пробоину окна руку с платком. И сорвавшаяся с привязи стрела проносится рядом, разрезая воздух. - Я хочу поговорить! Ину, ты ведь не убивать пришел...
Но убьет, не задумываясь.
- Выходи, - приказал отец, взмахом руки останавливая лучников.
Кейсо оглянулся на меня, и я прочла по губам:
- Не глупи.
Именно.
Уходи, Аану.
Отведи глаза людям, которые забыли про Хозяина путей. Он же, пусть и не друг тебе, но и людям помогать не станет.
Возможно, что не станет.
- Мы, - я сделала еще одну попытку, - мы можем попробовать уйти вдвоем...
- Нет.
И он прав. Отвести глаза одному легко... но воинов сотня.
Брухва, точно уловив мое намерение, покачал головой. Не позволит? Приподняв посох, старик погрозил им. И ветер донес шепот:
- Хийси...
- Выхожу, - Кейсо в последний раз оглянулся на меня. - Ты же разумный человек, Тридуба. И понимаешь, что Янгхаара здесь нет. Ушел он.
- Куда?
Я слышала каждое слово. Все-таки Горелая башня - это моя территория.
- Тебя искать. Он мальчик молодой, горячий... а ты его обидел крепко. Чего ради, Ерхо Ину?
Отец не ответит, сочтет ниже своего достоинства разговаривать с чужаком. Я вижу его лицо, знакомый рисунок морщин. И брови, что сошлись над переносицей. Брезгливо поджатые губы. И черную бороду, которую отец время от времени поглаживает.
- Встретитесь еще, - весело произнес Кейсо, переступая порог башни.
- Встретимся, - Ерхо Ину вскинул руку.
...это не было сражением.
Кейсо успел вытащить палаш, но...
...воздух стал густым, тягучим.
...нежно зазвенели стрелы, поднялись в воздух пчелиным роем.
...я услышала собственный крик.
...голос стрел, пробивающих халат и тулуп.
...и звон палаша, который падает на камни. Долю мгновенья он зависает на собственном острие, словно стальной ивовый лист.
...Кейсо с удивлением смотрит на собственную руку, которая вдруг стала неподъемной.
...и покачнувшись, оседает на землю.
Читаю по губам:
- Беги...
Бегу, пытаюсь прорваться сквозь цепь людей, что размыкается передо мной, пропускай. И брухва, перехватив посох левой рукой, беззвучно хохочет. Он забрал боль Кейсо. И мой страх. Он остался, потому что все еще был голоден. У меня же почти получилось уйти...
До леса добралась. А там меня ждали сети.
Я порвала одну.
И вторую.
Но их было больше... а за сетями рвались со сцепки серые волкодавы.
Попытавшись встать на задние лапы, я зарычала. И приняла-таки стрелу. Одну-единственную, с алой шелковой лентой на хвосте. Пробила шерсть. Опалила болью. И мир стал вязким, медленным.
Я пыталась удержаться в сознании.
И на самом его краю слышала печальный голос брухвы:
- Хийси...
Глава 40. Переломы
Дорога.
Широкая. Старая. Наезженная. Размытая весенними дождями. Вода наполняет колеи, мешается с красной глиной, и колеса повозки поднимают тучи брызг.