Бесценный дар

Орланду буквально раздирали противоречи­вые эмоции. С одной стороны, незнакомец с таким нескрываемым презрением подчеркнул неприглядность ее существования, словно оно даже недостойно и названия жизни. И ей не хотелось иметь никакого дела с этим челове­ком. Но, с другой…

О, какое это искушение!

Более чем комфортная жизнь…

Что он говорил о деньгах? Какую сумму называл? Двести тысяч? И не австралийских, а американских долларов? Нет, это невозмож­но! Она не в состоянии даже осмыслить ог­ромность суммы. О, с такими деньгами она могла бы уехать подальше от пыльного Сид­нея, купить маленькую ферму, ей не пришлось бы больше думать о работе и хлебе насущном. Посвятить всю себя Камилле, ее воспитанию и образованию.

На какое-то мгновение ее внутреннему взо­ру явилась яркая картина: небольшой дом с фруктовым садом, огороженное пастбище, по которому бродят овцы и, может быть, даже несколько коров, куры и утки, хозяйственные постройки, приветливые соседи… Настоящий дом, настоящая жизнь.

Она сама в светлой просторной кухне пе­чет пироги, а дочь в это время ездит по двору на красном трехколесном велосипеде. На со­седней ферме живет молодая чета с детьми, и мать иногда заезжает к ней днем со своими малышами. Они пьют чай, или кофе, или ле­дяной лимонад, а ребятишки вместе играют, качаются на качелях…

Орланда вздрогнула — настолько заманчи­вым и удивительно ясным оказался образ сча­стливого семейного очага.

Стэнли, сидящий напротив, заметил ее со­стояние и прищурился. Она схватила нажив­ку, точно! Ему непросто было подвести ее к этому моменту, намного сложнее, чем пред­ставлялось вначале. Но он наконец-то добился ответной реакции.

Чем больше усилий Стэнли прилагал, что­бы уговорить Орланду, тем больше убеждал­ся, насколько она идеальна для его замысла. Да мать просто рассудка лишится, когда он представит ей молодую супругу с ребенком от другого мужчины, которая к тому же поздним вечером просила милостыню у прохожих. И которая выглядела невзрачно и неаппетитно, как старая мятая тряпка. Это научит мать, как ставить ему ультиматумы!

Орланда тут же заметила торжествующий блеск серых глаз и содрогнулась от ужаса. Да она, видно, совсем с ума сошла! Как ей могло в голову прийти даже думать о его предложении! Двести тысяч — это же просто нелепо! Настолько же нелепо, как женитьба такого по­трясающего мужчины на бесцветной, невыра­зительной женщине… такой, как она… какие бы странные причины ни вынуждали его к этому.

— Мне правда надо идти. — Молодая жен­щина внезапно заторопилась и резко подня­лась. Это движение разбудило спящую девоч­ку, и она громко заплакала. Орланда поглади­ла ее по голове и ласково произнесла: — Ну-ну, крошка моя, не плачь, мама тут, с тобой.

Рев немедленно прекратился, Камилла ши­роко открыла большие темные глазенки и по­хлопала мать по щеке. Потом начала крутиться что было сил, пытаясь освободиться из ее объя­тий и слезть на пол.

— Сейчас, маленькая, сейчас, мы уже идем. — Орланда проворно усадила девочку в коляс­ку и повернулась к Стэнли.

— Я… э-э-э… Нам пора, спасибо… — пробор­мотала она, избегая смотреть на мужчину, ко­торый только что попросил ее выйти за него замуж.

— Двести тысяч американских долларов. Вам больше не придется бояться домохозяина. Не придется просить посторонних о материальной помощи. Не придется гулять ночью с дочкой по улицам. Это неподходящая для нее жизнь. — Его слова падали тяжелыми булыжниками и давили на ее совесть.

— Это не по-настоящему, — внезапно про­изнесла молодая женщина. — Так не бывает. Сумасшествие какое-то!

Незнакомец снова криво усмехнулся.

— Не знаю, успокоит ли вас, если скажу, что сам чувствую то же самое… — Стэнли глу­боко и резко вдохнул, — если пятнадцатого числа я не появлюсь дома с женой, то поте­ряю все, к чему стремился в жизни. А этого я допустить не могу. Ни за что.

Его ледяной тон заставил женщину вздрог­нуть. Но что она могла ответить на такие слова?

Ничего. Только уйти. Камилла вертелась в коляске, пытаясь выбраться из нее.

— Извините, — беспомощно пробормотала Орланда и направилась к выходу.

Но Стэнли догнал их, сунул женщине сто­долларовую банкноту — целое состояние в ее обстоятельствах, — посадил в такси и захлоп­нул дверцу, что-то сказав водителю.

За тонкой фанерной стеной музыка греме­ла, не замолкая ни на секунду, уже третий час подряд. Орланда сидела на кровати в своей кро­шечной комнатке на третьем этаже, пытаясь не обращать внимания на головную боль. Сча­стье, что Камилла еще спит и не слышит это­го грохота. На улице льет как из ведра, так что сегодня, увы, нет возможности уйти и хоть таким образом избавиться от назойливого об­щества соседа-алкоголика, которого Орланда изрядно побаивалась.

Господи, будет ли у нее когда-нибудь соб­ственный дом? И для Камиллы эта конура, которую хозяин называет комнатой, уже мала. Пока она еще только лежала в кроватке, все было не так плохо. Но потом, когда девочка начала сначала ползать, затем ходить, этого пространства стало явно недостаточно…

Да о чем это она мечтает? Собственный дом, комната мала, насмешливо передразнила себя Орланда. Если бы не вчерашняя встреча со странным мистером, которого блондинка из ресторана назвала Стэном, они обе ночевали бы на улице! Ей необходимо думать о работе, о том, что делать дальше, иначе…

Что может случиться иначе, страшно было даже представить. Камиллу, ее любимую ма­лышку, придется отдать на удочерение. Орланда вздрогнула, вспомнив пустые глаза работни­цы социальной службы, куда она обратилась в минуту отчаяния.

— Одинокой матери непросто прожить в нашем мире, мисс Смит, — сказала полная пожилая женщина с длинными ярко-малино­выми ногтями и такими же ярко накрашен­ными губами. — Даже с государственной под­держкой. У вас будут намного лучшие шансы чего-то добиться в жизни, если вы избавитесь от обузы.

Обуза! Именно это слово решило все. За­ставило ее выпрямиться в полный рост, при­жать двухнедельную малышку к груди и реши­тельно заявить:

— Камилла останется со мной!

Никто и никогда не заставит ее отказаться от ребенка!

Девочка словно услышала мысли матери, зашевелилась и, радостно улыбаясь, открыла глазки. Грохот музыки, казалось, ее вовсе не беспокоил.

Орланда подняла дочь, одела, усадила в кроватке, а сама занялась приготовлением не­хитрого завтрака на маленькой плитке на по­доконнике. Но мысли ее непрерывно возвра­щались к вчерашней встрече. Да полно, не при­снилось ли ей все это? Могло ли такое случиться, чтобы мужчина, мечта любой жен­щины, предложил ей выйти за него замуж и заработать таким образом целое состояние? Нет, чертовщина какая-то, скорее всего ей это померещилось. А как же деньги, сто долларов, которыми ты расплатилась с хозяином? — на­помнил внутренний голос…

Раздавшийся стук заставил ее вздрогнуть. Камилла с интересом повернулась к двери. Стук повторился.

— Мисс Смит!

Она с трудом расслышала приглушенный голос сквозь грохот, называемый музыкой. Кто бы это мог быть? Домохозяин? Что ему нужно?

Орланда подкралась к двери и чуть приот­крыла ее, готовясь захлопнуть при первом же признаке опасности. В этом доме она постоян­но была начеку.

— Кто там?

— Мисс Смит, меня зовут Стэнли Гилб­райт. Мы разговаривали с вами вчера вечером. Будьте любезны, разрешите мне войти.

От изумления она немедленно подчинилась. Стэнли взглянул на стоящую перед ним жен­щину и тотчас засомневался. Да сможет ли он в действительности осуществить свой смелый замысел — жениться на этой… этой жалкой за­мухрышке? Даже ради того, чтобы доказать матери, что не позволит обращаться с ним, как с непослушным ребенком, не допустит, чтобы его шантажировали, чтобы диктовали ему условия?

Орланда стояла перед ним в перекошен­ном на левый бок джемпере какого-то нево­образимого серо-желто-зеленого цвета и в брюках, которые сидели так, словно принад­лежали не ей. На самом-то деле так оно и было до прошлой недели, когда она приобрела их в магазине секонд-хенда. Тусклые волосы, за­плетенные в длинную косичку, напоминаю­щую мышиный хвост и формой, и цветом, ввалившиеся щеки, бледные губы, невыра­зительные глаза… И это существо, которое не­возможно даже всерьез посчитать женщиной, будет называться миссис Гилбрайт? Миссис Стэнли Гилбрайт?!