Рокоссовский

Когда Константин Константинович говорил, будто призывы радиостанций к вооруженному восстанию — это всего лишь «обычные разговоры», он кривил душой. Ведь и призыв радиостанции Армии крайовой, и призывы радиостанций, подконтрольных Москве, ориентировались на вполне реальное восстание, ожидавшееся в Варшаве. Только в Лондоне полагали, что его возглавит Армия крайова, а в Москве — Армия людова. Но прокоммунистическая Армия людова принимала довольно незначительное участие в Варшавском восстании. Так, подпоручик Армии крайовой Рышард Янковский, плененный немцами, на допросе показал, что «коммунисты принимали очень слабое участие в восстании. Только очень небольшая часть АЛ активно участвовала в восстании. В кругах АК полагают, что большинство АЛ, особенно политические светила ППР, остались в подполье, чтобы удобнее было вести наблюдение и разоблачать командование АК. ППР в своей прессе подвергала АК резким нападкам, в частности, указывая на то, что англичане бросили поляков и успеха восстания можно добиться только с помощью России. АК уже не могла эффективно защищаться от подобных нападок, так как ответственные лица боялись, что после прихода Советов их привлекут за это к ответственности».

Как поляку и уроженцу Варшавы, Рокоссовскому несомненно было жаль родного города и повстанцев, героически сражающихся на его улицах. Но он уже полностью отождествлял себя с Советским Союзом и Красной армией, когда говорил Верту «мы». А для них польское правительство в Лондоне и Армия крайова были врагами, и Рокоссовский их только в этом качестве и рассматривал. И больше он жалел своих солдат, а не бойцов Армии крайовой.

Немцы, как кажется, начали догадываться, что русские войска не смогут взять Варшаву до тех пор, пока там будут держаться отряды Армии крайовой. Поэтому еще в середине августа немецкие танковые дивизии, основательно потрепавшие действовавшую за Вислой советскую 2-ю танковую армию, были переброшены к побережью Балтики, чтобы прорубить коридор к группе армий «Север», оказавшейся отрезанной от Германии. Операция началась 16 августа, и в первые же дни наличие танковых дивизий, переброшенных из-под Варшавы, было зафиксировано разведкой 1-го Прибалтийского фронта. К концу месяца немцам удалось оттеснить советские войска с балтийского побережья и восстановить сухопутные коммуникации с группой армий «Север». Но эта операция теряла смысл в случае советского наступления на Варшаву. Ослабленные немецкие силы не смогли бы его сдержать, а тем более удержать на севере фронт от Латвии до Одера. Однако войска 1-го Белорусского фронта на Висле не сдвинулись с места, пока немецкая 3-я танковая армия пробивалась к Балтийскому морю у Тукумса. Вместо наступления на Висле 21 августа началось советское наступление в Румынии. Среди немецких солдат, как свидетельствует донесение айнзацкоманды Боевой группы «Рек» от 24 августа 1944 года, господствовало убеждение, что «Варшаву не удастся удержать, если русские не будут остановлены на северо-востоке и юго-востоке от города».

А ведь если бы после начала сражения у Тукумса на Варшаву была бы перенацелена 1-я танковая армия М. Е. Катукова, а войска Рокоссовского получили бы пополнение танками и боеприпасами, они смогли бы немедленно атаковать польскую столицу, и немцам не удалось бы ее защитить. Но повстанцы еще держались, а помогать им Сталин по-прежнему не собирался.

16 августа Сталин писал Черчиллю:

«1. После беседы с г. Миколайчиком я распорядился, чтобы Командование Красной Армии интенсивно сбрасывало вооружение в район Варшавы. Был также сброшен парашютист-связной, который, как докладывает командование, не добился цели, так как был убит немцами.

В дальнейшем, ознакомившись ближе с варшавским делом, я убедился, что варшавская акция представляет безрассудную ужасную авантюру, стоящую населению больших жертв. Этого не было бы, если бы советское командование было информировано до начала варшавской акции и если бы поляки поддерживали с последним контакт.

При создавшемся положении советское командование пришло к выводу, что оно должно отмежеваться от варшавской авантюры, так как оно не может нести ни прямой, ни косвенной ответственности за варшавскую акцию».

В том же духе и в тот же день Молотов писал Керру: «Советское Правительство, разумеется, не может возражать против того, чтобы английские или американские самолеты сбрасывали вооружение в районе Варшавы, считая, что это — дело самих американцев и англичан. Но Советское Правительство, безусловно, возражает против того, чтобы американские или английские самолеты после сбрасывания вооружения в районе Варшавы приземлялись на советской территории, так как Советское Правительство не хочет связывать себя ни прямо, ни косвенно с авантюрой в Варшаве».

А 22 августа Сталин ответил на послание Ф. Рузвельта и У. Черчилля от 20 августа, в котором они предлагали сделать все, чтобы спасти как можно больше повстанцев в Варшаве:

«Рано или поздно, но правда о кучке преступников, затеявших ради захвата власти варшавскую авантюру, станет всем известна. Эти люди использовали доверчивость варшавян, бросив многих почти безоружных людей под немецкие пушки, танки и авиацию. Создалось положение, когда каждый новый день используется не поляками для дела освобождения Варшавы, а гитлеровцами, бесчеловечно истребляющими жителей Варшавы.

С военной точки зрения создавшееся положение, привлекающее усиленное внимание немцев к Варшаве, также весьма невыгодно как для Красной Армии, так и для поляков. Между тем советские войска, встретившиеся в последнее время с новыми значительными попытками немцев перейти в контратаки, делают все возможное, чтобы сломить эти контратаки гитлеровцев и перейти на новое широкое наступление под Варшавой. Не может быть сомнения, что Красная Армия не пожалеет усилий, чтобы разбить немцев под Варшавой и освободить Варшаву для поляков. Это будет лучшая и действительная помощь полякам-антинацистам».

Можно было подумать, что немцы вспомнили об обороне Варшавы только потому, что там началось польское восстание!

В принципе, Варшавская операция была вполне осуществимой. Требовалось только передать 1-му Белорусскому фронту 1-ю танковую армию, пополнить 1-ю и 2-ю танковые армии бронетехникой, а все армии — личным составом и боеприпасами.

Ради того, чтобы разбить варшавскую группировку противника и открыть прямую дорогу на Берлин, стоило бы, если принимать во внимание только стратегические соображения, повременить с советским наступлением против Румынии, намеченном на 20 августа. В случае, если бы советские войска сбили немцев с вислинского рубежа и оттеснили их к Одеру, германскому командованию наверняка пришлось бы начать отвод войск из Румынии, и румынское правительство в этом случае почти наверняка вышло бы из войны и открыло бы боевые действия против вермахта — что и было целью советского наступления. К концу августа немецкие войска также потерпели тяжелое поражение во Франции, когда основные силы немецких танковых дивизий были уничтожены в ходе сражения в Фалезском котле. Союзники вышли к границам Германии, что давало реальный шанс закончить войну еще в 1944 году.

Однако Армия крайова еще держалась в Варшаве. И поэтому Сталин не торопился занимать польскую столицу, пока там сражалась неподконтрольная ему сила. Иосиф Виссарионович предпочел совершить бросок на Балканы, чтобы гарантировать их переход в советскую сферу влияния и предотвратить высадку там англо-американских десантов. План Варшавской операции был им одобрен, но необходимых средств усиления 1-й Белорусский фронт не получил. Результатом стала запланированная неудача.

К. Ф. Телегин вспоминал:

«В назначенный день эта операция началась. Однако, проведенная без должной подготовки, не подкрепленная необходимыми резервами, она завершилась, коротко говоря, упомянутым выше скромным результатом — войска правого крыла, преодолев в длительных боях сопротивление противника, вышли к Нареву и захватили там плацдармы. На южном крыле успехи войск, наступавших с плацдармов, обозначились еще более скромными результатами. На этом оперативные наступательные возможности войск фронта были полностью исчерпаны, его соединения еще более ослаблены. Стало ясно, что без обстоятельной и длительной подготовки, без внушительного накопления войск задача по преодолению Вислинского вала на широком фронте и освобождению Варшавы не может быть осуществлена».