Страница 46 из 77
Многие известные советские военачальники, в частности, Маршалы Советского Союза Г.К. Жуков, A.M. Василевский, М.В. Захаров и др., после выхода в свет воспоминаний Леонида Михайловича отмечали их достоверность. А самое главное, как отметил маршал Захаров: «Он показывает все события "через людей". У него всюду живые люди. Исключительный интерес вызывают страницы книги, посвященные историческому сражению под Смоленском...»
Можно с уверенностью сказать, что наряду с мемуарами П.А. Белова, М.Е. Катукова и Н.А Антипенко его воспоминания наиболее правдиво отражают ход боевых действий на тех участках советско-германского фронта, где ему пришлось воевать. Остается только удивляться, как удалось Л.М. Сандалову отстоять у жестокой цензуры многие «крамольные» взгляды и суждения.
Уже поздно вечером Леонид Григорьевич написал жене очередное письмо:
«...Хочу поздравить тебя с днем рождения. Думаю, что ты получишь примерно к этому времени. Почта-то работает уж как аккуратно! Вот уж подарить ничего не смогу. Была у меня плитка шоколада, да я ее съел.
Сидим в лесу. Города, которые вокруг нас, сожжены. Одни трубы торчат, и купить-то негде. Но пусть будет подарок будет за мной...
Крепко тебя по случаю дня рождения целую.
Немец сегодня что-то летает над нами, но пока не трогает.
Вот идет товарищ с докладом, и я письмо кончаю.
Крепко вас целую. Тебя и Олю.
Привет всем. Леонид»{83}.
Это было его последнее письмо.
Ф. Гальдер, подводя итоги дня 11 августа 1941 года, записал в своем дневнике:
«Части 12-го и 13-го армейских корпусов успешно перешли в наступление. Войска, наступающие на южном фланге, южнее Рогачева, подошли к Днепру...»{84}
Наступивший день, 12 августа 1941 года, был очень жарким и безоблачным, а на войска Центрального фронта надвигались темные грозовые тучи: бойцы и командиры весь день сдерживали натиск превосходящего по силе врага во всей полосе обороны и 21-й, и 13-й армий.
Рано утром противник предпринял атаку в полосе обороны 61-й сд 63-го стрелкового корпуса, которая была не без труда отбита. Через три часа после полуторачасовой артподготовки гитлеровцы атаковали на этот раз боевые порядки 66-го сп 61-й сд, но организованным огнем подразделений были вновь отброшены в исходное положите{85}.
Из оперативной сводки штаба 63-го ск по состоянию на 15 часов 12 августа 1941 г:
«167 СД — занимает рубеж обороны с передним краем по линии: зап. окраина ХАПКИН, зап. окраина СТРЕНЬКИ, зап. окраина КОЛОТОВКА, сев. окраина МАРУСИНО, зап. окраина БЕРЕЗОВКА, вые. 174,1.
Противник в течение дня вел артиллерийско-минометный и пулеметный огонь по расположению пехоты и ОП артиллерии.
а/. 465 СП — занимает прежний рубеж обороны. В течение ночи вел работу по дооборудованию окопов, поставлено проволочного забора 400 метров.
б/. 615 СП — занимает прежнее положение.
в/. 520 СП выведен в резерв 1 км. вост. Лагерь Пионеров.
КП — юж. окраина НИКОЛАЕВКА»{86}.
Малочисленный 110-й сп после отхода на противоположный берег Днепра занял оборону на его восточном берегу отдельными опорными пунктами. Сил и средств для того, чтобы оборонять весь участок от Затона до Стрешина, не было. Поддерживавший его огнем 36-й артполк имел в своем составе 18 орудий, однако боеприпасы были на исходе{87}. Переправа через Днепр в районе населенного пункта Проскурин еще ночью была взорвана, но это не помешало противнику в середине дня в нескольких местах форсировать р. Днепр.
Несмотря на столь опасную обстановку в полосе обороны 63-го стрелкового корпуса, командующий фронтом генерал М.Г. Ефремов рано утром выехал к Петровскому и пробыл у него почти целый день. Ближе к вечеру командующий фронтом был уже на КП 21-й армии в районе Чечерска. Связавшись со штабом фронта, генерал Ефремов уточнил обстановку в районе Кричева, а заодно поставил в известность начальника штаба фронта полковника Л.М. Сандалова о том, что в районе населенных пунктов Стрешин и Затон частям 260-й и 134-й пд противника удалось форсировать Днепр.
Генерал-майор В.Н. Гордов, понимая, что дальнейшее ухудшение обстановки в районе Довска может привести к самым негативным последствиям, причем не только для 63-го ск, но и для 67-го и 20-го стрелковых корпусов, принял решение снять с рубежа обороны 63-го ск правофланговую 167-ю сд и попытаться ею во взаимодействии с 187-й и 117-й сд остановить продвижение противника северо-западнее и севернее Довска.
Здесь же, на командном пункте армии, генерал-майор Гордов доложил генерал-лейтенанту Ефремову свое решение по сложившейся обстановке в полосе обороны армии и получил разрешение на организацию контрудара по противнику в районе Довска.
Решение, принятое генералом Гордовым, было вполне обоснованным и своевременным, тем более что иных резервов в его распоряжении не было. Однако удивляет медлительность, с которой оно было воплощено в жизнь. Получив добро от командующего армией, необходимо было в эту же ночь произвести смену войск, снять 167-ю сд с переднего края и сосредоточить ее в районе Журавичи. Или по крайней мере хотя бы начать выдвижение в этот район. Однако этого не было сделано. Мало того, Петровский даже не был проинформирован об этой задаче. С чем это было связано, сейчас уже сложно восстановить — может быть, Гордов просто побоялся снимать 167-ю сд с позиций ночью. Конечно, был риск еще больше ухудшить и без того сложную обстановку, но на войне без этого нельзя. Вместо этого генерал Гордов решил утром следующего дня провести для командиров 63-го и 67-го стрелковых корпусов рекогносцировку, в ходе которой планировал на месте уточнить боевые задачи подчиненных им дивизий. Однако получилось так, что он просто лишил командиров и войска драгоценного времени для подготовки к выполнению этой непростой по исполнению задачи.
Изучая документы штаба 63-го стрелкового корпуса того периода времени, которых, кстати, сохранилось не так уж и много, особое внимание привлекла оперативная сводка № 71. В ней, в частности, отмечалось:
«.. .За весь период боевых действий корпуса по 8.8 включительно собрано оружия: винтовок — 4363, станковых пулеметов — 45, РПД — 60, минометов 50 мм — 27, 82 мм — 7. За этот период трофеи: винтовок — 122, пулеметов — 37...»{88}
Чем, как не расхлябанностью и личной безответственностью отдельных красноармейцев и младших командиров в отношении вверенного им оружия, можно объяснить тот факт, что в районе боевых действий корпуса было собрано такое большое количество стрелкового оружия отечественного производства?! В то же время противник в ходе предыдущих боев потерял всего 37 пулеметов и 122 винтовки. А счет потерям стрелкового оружия нашими бойцами идет на тысячи. Поэтому, согласно ведомости боевого и численного состава 63-го стрелкового корпуса за 1 августа 1941 года, на 27 466 красноармейцев и младших командиров приходилось всего 24 053 единицы стрелкового оружия.
Несколько отвлекаясь от темы разговора, следует отметить, что подобная тенденция продолжала иметь место на протяжении всей войны, особенно се первого периода. Имеющиеся статистические данные свидетельствуют о том, что убыль винтовок в частях Красной Армии за июнь—декабрь 1941 года составила 5 547 500 шт. За это же время промышленностью было произведено всего 1 567 141 шт. Таким образом, дефицит винтовок составил 3 980 359 единиц{89}. При таких темпах потери стрелкового оружия попробуйте обеспечить им войска. Причем значительная часть стрелкового оружия была попросту утеряна и брошена личным составом, и лишь незначительная часть пришла в негодность в результате ее эксплуатации и по другим причинам боевой обстановки.