Третья девушка

— Бедный Дэвид, — тихо сказала Норма. — Когда мы только познакомились, он казался мне просто гением.

— Этот портрет… — задумчиво проговорил Пуаро. — Он все время не давал мне покоя. Зачем Рестарик перевез его в контору? Почему это было для него так важно? Нет, все-таки я был непростительно недогадлив.

— Но при чем тут портрет? — спросила миссис Оливер.

— О, это был очень ловкий ход. Портрет служил своего рода удостоверением личности. Парные портреты мужа и жены кисти модного художника того времени. Когда их привезли, Дэвид Бейкер уже написал портрет Оруэлла, который теперь стал парным к портрету матери Нормы. Никому и в голову не могло прийти, что портрет — подделка. Манера, техника, фактура холста — все было воспроизведено с невероятной точностью. Рестарик повесил его над своим письменным столом. Теперь каждый, кто давно не виделся с Рестариком, после слов: «Да вас теперь совсем не узнать!» Или «Как же вы изменились», невольно смотрел на портрет — и приходил к выводу, что просто успел основательно забыть, как выглядел его знакомый в молодости.

— Но это же был огромный риск для Рестарика.., вернее, для Оруэлла, — сказала недоверчиво миссис Оливер.

— Вовсе не такой уж большой. Он ведь не был претендентом на наследство — неведомо откуда взявшимся. Он был совладельцем фирмы, вернувшимся на родину после смерти брата, чтобы привести в порядок дела. Много лет он провел за границей, откуда привез молодую жену, с которой и поселился у дряхлого полуслепого, но весьма именитого дядюшки, который знавал его только школьником. Других новоявленных родственников у него не было, кроме дочери, которой было пять лет, когда ее настоящий отец уехал от них с матерью. Два старых клерка, служивших при Эндрю Рестарике до его отъезда в Южную Африку, успели умереть. А молодые служащие в наши дни нигде долго не задерживаются. Семейный поверенный также скончался. Можете не сомневаться, что когда они задумали эту аферу, Фрэнсис очень тщательно все изучила. Как выяснилось, она познакомилась с Оруэллом в Кении примерно два года назад. У обоих были нелады с законом, хотя и в разных областях. Он занимался аферами, связанными с продажей концессий и земельных участков. И однажды участвовал в экспедиции Рестарика — в какие-то малоизведанные края. Тогда прошел слух о смерти Рестарика (видимо, верный), потом опровергнутый.

— Полагаю, ставка в этой игре была очень большой? — спросил Стиллингфлит.

— Колоссальной. Немыслимый блеф ради немыслимой ставки. И, казалось, выигрыш уже у них в кармане. Эндрю Рестарик сам был очень богат, да еще унаследовал состояние брата. Никто не усомнился в его личности. И вот тут-то все чуть было не пошло прахом. Вдруг как гром среди ясного неба письмо от женщины, которая, если они сошлись бы лицом к лицу, сразу узнала бы, что он — не Эндрю Рестарик. И еще одна неприятность: Дэвид Бейкер начал его шантажировать.

— Но этого, я полагаю, можно было ожидать? — задумчиво спросил Стиллингфлит.

— Нет, они были застигнуты врасплох, — ответил Пуаро. — Дэвид никогда прежде не покушался на шантаж. Вероятно, его соблазнило огромное богатство мнимого Рестарика. Деньги, которые он получил за подделку портрета, выглядели мизерными в сравнении с услугой, которую он оказал. И он потребовал еще. Поэтому Рестарик выписал ему чек на весьма солидную сумму, но сделал вид, будто пошел на это ради дочери — чтобы уберечь ее от несчастного брака. Действительно ли. Дэвид хотел жениться на ней, я не знаю, но это не исключено. Только шантажировать людей вроде Оруэлла и Фрэнсис Кэри было опасной затеей.

— Вы хотите сказать, что именно эта парочка не моргнув глазом отправила на тот свет Дэвида и Луизу? — спросила миссис Оливер, болезненно морщась.

— Они чуть было не прибавили к своему списку и вас, мадам, — сказал Пуаро.

— Меня? Так вы думаете, что по голове меня ударил кто-то из них? Да, конечно же это была Фрэнсис, а вовсе не бедный Павлин…

— Да, не думаю, что это был Павлин. Вы ведь к тому времени уже побывали в Бородин-Меншенс. А теперь, как она могла предполагать, выследили ее и в Челси, прикрываясь довольно-таки неубедительной историей — во всяком случае, так показалось самой Фрэнсис. Поэтому она и решает слегка наказать вас за праздное любопытство, чуть не проломив вам череп. Вы же никого не слушаете, а ведь я предупреждал об опасности!

— Просто даже не верится, когда я вспоминаю, как она возлежала в этой грязной мастерской, позируя этому Берн-Джонсу! Но зачем… — Она перевела взгляд на Норму и снова посмотрела на Пуаро. — Но ее-то они зачем мучили, пичкали наркотиками, внушали, будто она совершила эти убийства? Зачем?

— Им нужна была жертва, на которую все можно было бы свалить, — ответил Пуаро.

Он поднялся и подошел к Норме.

— Дитя мое, вы перенесли страшное испытание. Но больше ничего подобного с вами не случится. Можете быть спокойны. И еще надо всегда верить в себя. Тогда не страшно никакое зло, которое может встретиться в жизни.

— Наверное, вы правы, — сказала Норма. — Думать, что ты сумасшедшая, по-настоящему верить в это… Это так страшно. — Она вздрогнула. — Я даже и сейчас не могу до конца поверить, что мне удалось спастись. Почему меня не обвинили в убийстве, когда я сама сказала, что убила Дэвида?

— Кровь уже свертывалась, — объяснил доктор Стиллингфлит невозмутимо. — Его рубашка «заскорузла» от нее, как сказала мисс Джейкоб. А ведь они хотели создать впечатление, будто его убили минут за пять до того, как Фрэнсис принялась разыгрывать истерику.

— Но каким образом она… — Миссис Оливер упорно пыталась во всем разобраться. — Она же была в Манчестере.

— Приехала более ранним поездом. В вагоне загримировалась под Мэри. Вошла в Бородин-Меншенс, поднялась, вошла в квартиру. Там ее уже ждал Дэвид, которому она заранее назначила встречу. Он ничего не подозревал, и она застигла его врасплох. Потом вышла и стала ждать Норму. Когда увидела ее, зашла в общественный туалет, загримировалась, увидела на углу знакомую, поболтала с ней и снова вернулась в Бородин-Меншенс. Поднялась на лифте уже в качестве Фрэнсис, а затем.., сыграла ту самую сцену, получив от этого, я полагаю, немалое удовольствие. Когда прибыла полиция, никто, как ей казалось, обнаружить несоответствия во времени убийства уже не мог. Должен сказать, Норма, вы нас всех в черт-те какое положение поставили! Надо же так упорствовать, что это именно вы убивали всех и вся!

— Мне хотелось сразу со всем этим покончить… А вы, вы, значит, и правда думали, что я действительно…

— Я? За кого вы меня принимаете? Уж я-то знаю, на что способны мои пациенты, а на что нет. Но я видел, как вы запутываетесь сами, а заодно и запутываете других. И еще не знал, чего ждать от старшего инспектора Нила.

Он уже и так пошел на нарушение всех полицейских процедур. Только вспомните, как он подыгрывал Пуаро! Пуаро улыбнулся.

— Нил и я знакомы много лет. Кроме того, он тогда уже навел кое-какие справки. А вы, Норма, никогда перед дверью квартиры Шарпантье вообще не стояли. Фрэнсис поменяла местами цифры — шестерку и семерку — на двери вашей собственной квартиры. Они ведь едва держатся на своих шпеньках. Клодия в ту ночь отсутствовала. Фрэнсис подмешала вам наркотики, что и вызвало у вас очередной кошмар. Прозрение ко мне пришло внезапно. Луизу могла убить только настоящая «третья» из вашей квартиры — Фрэнсис Кэри.

— И ведь вы ее почти узнали, — вставил Стиллингфлит, — Вы же описали мне, как одно лицо вдруг превращалось в другое.

Норма задумчиво посмотрела на него и вдруг сказала:

— А вы были ужасно грубы со всеми.

— Груб? — Стиллингфлит даже растерялся.

— Вспомните, что вы им говорили. И как на них кричали!

— Ну, да.., пожалуй. Есть у меня такая привычка. Иногда они и святого из себя выведут. — Он вдруг подмигнул Пуаро. — А она молодец, верно?

Миссис Оливер со вздохом поднялась.

— Мне пора домой, — сказала она. Потом посмотрела на мужчин и на Норму. — А что нам с ней делать? — спросила она.