Третья девушка

Его необычайно холодные голубые глаза все еще пытливо в нее всматривались, но ей показалось, что напряжение в них чуть смягчилось.

— Почему же я так подхожу для слежки?

— Ну, вы же такой живописный, — объяснила миссис Оливер. — Ваш костюм, в сущности, очень красив. Прямо-таки эпоха Регентства[37]. Это меня и привлекло — то, что вас будет легко отличить от большинства прохожих. Короче, когда вы ушли из кафе, я пошла за вами. Оказалось, что слежка — дело чрезвычайно трудное. — Она посмотрела на него. — Так вы с самого начала меня заметили?

— Нет, не с самого. Вовсе нет.

— Понятно, — задумчиво произнесла миссис Оливер. — Ведь я не так бросаюсь в глаза, как вы. Я хочу сказать, что вам не просто было отличать меня от других, такого же возраста, женщин. Я же выгляжу довольно стандартно, правда?

— А книги, которые вы пишете, издаются? Может, я даже что-то читал?

— Право, не знаю. Не исключено. У меня их вышло сорок три. Моя фамилия Оливер.

— Ариадна Оливер?

— О, так вам моя фамилия что-то говорит? — просияла миссис Оливер. — Это, конечно, очень лестно, хотя я не думаю, что мои книги в вашем вкусе. Вам они должны казаться старомодными. Слишком мало насилия и крови.

— Но лично меня вы до этого не знали?

— Нет, — Миссис Оливер покачала головой. — Я уверена, что я вас не знаю.., не знала.

— А девушку, с которой я был?

— Вы про ту, с которой вы ели — по-моему, запеченные бобы — в том кафе? Вроде бы нет. Впрочем, ведь я видела только ее затылок. И потом… Все девушки так похожи друг на друга.., вы согласны?

— А она с вами знакома, — внезапно сказал молодой человек, причем довольно ехидным тоном. — Она как-то упоминала, что познакомилась с вами. Примерно неделю назад, если не ошибаюсь.

— И где же? Наверняка на каком-нибудь званом вечере. А как ее зовут? Возможно, я вспомню.

— Ее зовут Норма Рестарик.

— Норма Рестарик… Ну да, конечно! Это было не в Лондоне. В местечке.., как бишь его? В Лонг-Нортоне, так, кажется? Названия дома я не помню. Меня туда привезли друзья. Не думаю, что я узнала бы ее, даже если бы она сидела ко мне лицом, хотя мы с ней перебросились парой слов по поводу моих книг. Я даже обещала подарить ей последнюю. Ну не странно ли, что я выбрала для слежки именно вас, как выясняется, знакомого моей знакомой, пусть и не очень хорошей? Чудеса, да и только! Жаль, что не смогу использовать этот эпизод в своем очередном романе. Сочтут слишком притянутым за уши, вы согласны?

Миссис Оливер поднялась со своего сиденья.

— О, на чем это я сидела? Урна! К тому же малосимпатичная. — Она втянула воздух ноздрями. — А где я?

Дэвид продолжал с интересом на нее смотреть, и она неожиданно почувствовала, что все ее страхи совершенно беспочвенны. «С чего это мне взбрело? — спрашивала себя миссис Оливер. — С чего это я решила, будто он опасен. Будто он нападет на меня!» Он улыбнулся ей удивительно обаятельной улыбкой. Потом чуть наклонил голову, и его каштановые кудри заколыхались по плечам. Что за фантастические создания попадаются среди нынешних молодых людей!

— Позвольте, по крайней мере, показать вам, куда вас завел объект вашей слежки. Идемте же! Вот по этой лестнице — Он кивнул на ветхую наружную лестницу, которая вела в мансарду.

— По этой лестнице? — У миссис Оливер опять противно засосало под ложечкой. А что, если он очаровывает ее, чтобы заманить туда и проломить ей голову? «Довольно, Ариадна! — одернула себе миссис Оливер. — Ты сама себя втравила в эту историю, так что теперь, будь добра, вызнай тут все, что удастся».

— И вы думаете, что эти ступеньки выдержат мой вес? — спросила она опасливо. — На вид они очень ненадежны.

— Да нет, они крепкие. Я пойду вперед, — сказал он, — и буду показывать вам путь.

Миссис Оливер обреченно карабкалась по крутым ступенькам. Час от часу не легче! В глубине души она по-прежнему боялась. Нет, не Павлина, а скорее неведомого места, куда ее вел Павлин. Ну, ждать уже недолго. Он распахнул дверь на верхней площадке и вошел. За дверью оказалось большое пустое помещение — импровизированная мастерская — догадалась она. У окна два мольберта, на полу разбросаны матрасы, к стене прислонены холсты. И всепроникающий запах масляной краски. У одного из мольбертов стоял бородатый молодой человек и писал. Когда они вошли, он обернулся и сказал:

— Привет, Дэвид! Привел кого-то?

Миссис Оливер в жизни не видела столь неряшливого молодого человека. Сальные черные волосы сосульками свисали прямо на глаза. Его лицо — там, где оно не заросло бородой, — покрывала трехдневная щетина. Одет он был в замасленную черную кожанку, на ногах — высокие сапоги. Миссис Оливер развернулась, чтобы посмотреть на позировавшую ему натурщицу. На помосте стоял деревянный стул, она лежала поперек него, запрокинув голову, так что черные волосы свисали чуть ли не до пола. Миссис Оливер ее сразу узнала — вторую из трех девушек из квартиры в Бородин-Меншенс. Фамилию ее миссис Оливер забыла, но имя помнила. Эту весьма смело накрашенную, томного вида девицу звали Фрэнсис.

— Познакомьтесь с Питером, — сказал Дэвид, кивая на омерзительного грязнулю. — Один из наших будущих гениев. И с Фрэнсис, которая сейчас изображает оскорбленную невинность, молящую об аборте.

— Заткнись, горилла, — вяло огрызнулся Питер.

— По-моему, мы с вами встречались? — бодро сказала миссис Оливер, словно только что это сообразила. — Безусловно, встречались, и совсем недавно.

— Вы ведь миссис Оливер? — спросила Фрэнсис утомленным, но изысканно-манерным тоном.

— Именно это она и утверждает, — вмешался Дэвид. — И, похоже, так оно и есть.

— Нет, где же мы все-таки встречались? — продолжала недоумевать миссис Оливер. — У кого-то в гостях? Нет… Дайте подумать… А-а! В Бородин-Меншенс.

А Фрэнсис тем временем уселась, приняв нормальную позу. Питер испустил страдальческий вопль:

— Ну вот! Все испортила! Ну что ты то и дело вертишься? Неужели так трудно посидеть смирно?

— Нет, я больше не могу. Кошмарная поза! Я себе плечо вывихнула.

— А я вот решила провести эксперимент — устроила слежку, — доверительно сообщила миссис Оливер. — Оказывается, это куда труднее, чем я думала. А это у вас мастерская? — спросила она с радостным изумлением, оглядывая мансарду.

— Теперь они все такие — на заброшенных чердаках. И скажите спасибо, что не провалились вниз, — ответил Питер.

— У тебя тут есть все, что требуется, — сказал Дэвид. — Окна выходят на север, простор, матрас, на котором можно поспать, четвертая доля уборной внизу и даже «приспособление для приготовления пищи». И сверх того две-три бутылки, — добавил он и почему-то при этом посмотрел на миссис Оливер. А потом вежливейшим тоном спросил:

— Не угодно ли чего-нибудь выпить?

— Я не пью, — сказала миссис Оливер.

— Дама не пье-ет! — протянул Дэвид. — Кто бы мог подумать!

— А вы не слишком церемонны, правда, не вы один, — сказала миссис Оливер. — Чуть ли не всякий, с кем я общаюсь, обязательно говорит: «Мне всегда казалось, что вы очень любите выпить!»

Она открыла сумочку, и тут же на пол упали три пышных седых локона. Дэвид проворно их поднял и подал ей.

— О! Благодарю вас, — сказала миссис Оливер. — Утром у меня не хватило времени привести себя в порядок. Интересно, есть ли у меня с собой несколько шпилек? — Порывшись в сумочке, она выудила оттуда пару шпилек и принялась прикреплять локоны к прическе. Питер расхохотался:

— Вы просто неотразимы!

«До чего же странно, — подумала миссис Оливер, — с чего это я вдруг вообразила, будто мне тут угрожает опасность. Опасность — вот от них? Не важно, какой у них вид, на самом деле они вполне симпатичные молодые люди. Все-таки мои друзья совершенно правы: у меня слишком неуемное воображение».

Чуть погодя она сказала, что ей пора, и Дэвид, с учтивостью кавалера времен Регентства, помог ей спуститься по ветхим ступенькам и любезно объяснил, как лучше всего выйти на Кингз-роуд.

37

Эпоха Регентства — Имеется в виду эпоха правления принца-регента Георга (1811—1820) в связи с психическим заболеванием его отца короля Георга III. Стал впоследствии королем Георгом IV и правил в 1823-1830 годах.