Врата ада

Поскольку Пунта-Аренас находился в Чили, в понедельник утром они пошли в чилийское консульство и оформили визы. Вернувшись в отель, они обнаружили обещанную записку фон Тумма и отчет агентства Пинкертона. Как Саймон и предполагал, друзья Рекса оказались в высшей степени респектабельными персонами вне всяких подозрений. Так что они поехали на ланч к Миранде.

Два предыдущих раза Саймон беседовал с ней тет-а-тет. Но теперь присутствовала Пинни, видимо, чтобы уравновесить Ричарда, и им пришлось обходить в разговоре исчезновение Рекса. Миранда понравилась Ричарду, хотя он не мог отделаться от неприятного чувства при виде ее пустых глаз и бледного безжизненного лица.

Когда они прощались, она сказала Саймону:

— Я очень рада, что мы с вами встретились. Может, вы придете сегодня вечером?

— К сожалению, не могу. Я обещал пойти на ужин к другу Ричарда, Карлосу Эскальенте.

— Тогда приходите завтра на ланч.

Он задумался, потом улыбнулся.

— Ладно, но при одном условии. Позвольте мне завтра вечером свозить вас поужинать.

— Это невозможно, — вмешалась мисс Пинни. — Миранда не может поехать в ресторан. Свет вреден для ее глаз.

— Нет ничего невозможного. Я даю слово, что не допущу никакого вреда для ваших глаз, Миранда. Вы верите, что я что-нибудь придумаю?

Она улыбнулась.

— Как я могу вам не верить? Я согласна.

Ужин, на который они собирались вечером, устраивался доном Карлосом у него дома. Он, как и Рекс, жил возле парка, но его апартаменты были еще более роскошными. На стенах располагалось превосходное собрание картин. Донна Эскальенте была красивой смугловатой женщиной, очень неглупой и образованной. Ричард познакомился с ней в Лондоне и был рад увидеть ее снова. Гости в основном были дипломатами, коллегами дона Карлоса, и разговор за столом, украшенным пышным букетом тропических цветов, велся по-английски.

Ричард осторожно выяснил, что некоторые из присутствующих были знакомы с Рексом, но не знали о его исчезновении, думая, что он просто поехал отдохнуть.

Утром во вторник друзья проснулись от шума дождя. Погода непоправимо испортилась, но Саймон все же отправился к Миранде, сказав, что ему предварительно нужно кое-чем запастись. Ричард немного почитал, потом ему пришло в голову, что он слишком мало видел в крупнейшем городе Южной Америки, и он отправился гулять, надев макинтош.

Карта показывала, что Буэнос-Айрес состоит из нескольких сот кварталов, разделенных прямыми параллельными улицами, так что заблудиться почти невозможно. В центре города пересекались два главных бульвара — Авенида-дель-Майо и Авенида 9-го июля.

Поскольку последний выходил к реке, Ричард пошел по нему, пройдя мимо огромного собора и президентского дворца, напоминающего розовый торт.

Потом он свернул на другой бульвар, в начале которого на площади возвышались радиобашня и какой-то грязный обелиск. По Авенида-дель-Майо он дошел до площади Левалье, засаженной пальмами и громадными магнолиями, и оттуда вернулся в отель.

Он прошел не менее семи миль, и все это время дождь не прекращался, но он был таким теплым, что Ричард не чувствовал ни малейшего неудобства. Теперь ему не хотелось больше оставаться в этом городе, довольно унылом и запущенном за пределами немногочисленных богатых кварталов.

По возвращении он решил разузнать что-нибудь о Сильвии Синегист и запросил по телефону агентство Пинкертона. Ее так хорошо знали в городе, что необходимая информация поступила уже через час.

Возраста ее никто не знал, но поскольку она начала сниматься в середине тридцатых, ей было по меньшей мере сорок. Шведка, родившаяся в Америке, она вовсе не была Золушкой, шагнувшей к богатству из нищеты. Отец-инженер дал ей неплохое образование, но она покинула семью и уехала в Нью-Йорк, где устроилась моделью в один из известнейших домов мод. Ее узнали в свете, что открыло ей дорогу в Голливуд. Продюсер Габриэле Карриано снял ее в двух фильмах, имевших большой успех, и в скором времени женился на ней. Но жизнь в Голливуде скоро наскучила Сильвии: она развелась с мужем и навсегда оставила кино.

Вторым ее мужем был сэр Уолтер Виллерсли, владелец одной из крупнейших в Англии пароходных компаний. С ним она много путешествовала и была принята в английском высшем свете. Во время войны она оставалась в Лондоне, не обращая внимания на бомбежки. В 1943-м темная история со шведским дипломатом послужила причиной ее развода.

После войны она часто переезжала с места на место и более или менее открыто жила с пианистом Ладоловским, писателем Брайеном Сторсом и драматургом Франсуа Дебре. В 1948-м она снова вышла замуж — за аргентинского мясного короля Эдуардо Вародеро, с которым развелась восемнадцать месяцев спустя. С тех пор она жила в столице Аргентины.

Когда Саймон вернулся, Ричард поведал ему эту эпопею.

— Ловкая девочка, — улыбнулся тот.

— Этой «девочке» уже под пятьдесят. Но она, безусловно, незаурядная личность. Не боится ни бомб, ни сплетен. К тому же, если миллионеры могут обойтись внешними данными, то, чтобы очаровать Дебре или Рекса, требуется немалый ум.

— Ты прав, — кивнул Саймон. — Рекс не из тех, кому достаточно прекрасных глаз. Уж не решил ли он жениться на ней с помощью этого миллиона?

— Нет, Саймон. Такая, как она, никогда не согласится жить в тайне, под чужим именем. Зачем в таких условиях миллион? Да и Рексу не обязательно было красть деньги — он и без того богат.

— Ну, может, он не мог сразу собрать такую сумму, а она торопилась. Если он действительно влюбился в нее, он вполне мог взять деньги, чтобы потом возместить их.

— Не очень в это верю, но все равно похоже, что у мадам Синегист в руках ключ к разгадке нашей тайны. При удаче мы узнаем это дня через три.

Вечером Саймон отправился на ужин с Мирандой. Он застал ее в вечернем платье, вышитом кружевами. Мисс Пинни излучала неодобрение, но было очевидно, что ей не удалось отговорить девушку, которая просто сияла.

Саймон открыл принесенный им футляр и продемонстрировал им результат своих дневных усилий. Сначала он купил черную сатиновую маску, оставшуюся в магазине после ежегодного карнавала. Потом приобрел у оптика два стеклянных глаза. По его просьбе ювелир вставил глаза в прорези маски так, что они казались настоящими, и обшил их сзади мягкой материей. В результате никто не мог заподозрить, что в лице Миранды что-то не так — бахрома на маске прикрывала ее шрамы.

Она с трудом могла разглядеть подарок Саймона, но когда ей объяснили, была очарована. Маска не только предохраняла глаза от света, Миранда веселилась, зная, что все в ресторане будут гадать, что это за таинственная сеньорита в маске.

Они ужинали в «Авениде». Саймон заботливо выбрал блюда, которые не нужно было разрезать. Потом он настоял, чтобы она потанцевала с ним один танец.

Вернулись они к ней домой уже около двух ночи.

— Прекрасный вечер! — воскликнула она в холле. — Просто прекрасный! Не знаю, как вас отблагодарить.

Вместо ответа он обхватил ее рукой за спину, притянул к себе и поцеловал. Она не сопротивлялась, и поцелуй продлился долго.

Внезапно она оторвала свои губы от его и разразилась слезами. Какое-то время он растерянно смотрел на то, как слезы стекали из-под ее искусственных глаз.

— Я… я прошу прощения. Это низко с моей стороны.

— Не надо, — всхлипывая, ответила она. — Саймон, дорогой! Я так давно… так давно ни с кем не целовалась!

Глава пятая

ЛЕДИ В САДУ

В восемь утра Ричард и Саймон выехали в аэропорт и через час поднялись в воздух. В самолете было всего восемь мест, и два из них остались незаняты. Большую часть пути они летели на высоте две тысячи футов. Первую посадку самолет сделал в Байя-Бланка, позади громадных пастбищ. Дальше они летели вдоль берега, то и дело углубляясь в открытое море, перелетели большой пролив Сан-Хорхе и второй раз сели на дозаправку в Десеадо. К этому времени внизу уже появились отроги гор, вздымавших вдали покрытые снегом вершины. От Десеадо они летели над голой, невыразительной равниной, которая тянулась до самого Пунта-Аренас, хотя они ожидали увидеть там горы и живописные фиорды. За широкой лентой Магелланова пролива виднелась такая же голая Огненная Земля.