Метаморфоза

— Ах, простите, забыла, то есть задумалась, загляделась в окно на интересного мужчину, и рука сама вывела не то, — стал оправдываться Евгений.

— Надо быть внимательной, так вообще можно и не свою фамилию написать. Как же вы собираетесь работать? У нас в цехе все мужчины. А вы ещё до цеха не дошли, а уже загляделись.

Она осуждающе покачала головой. Евгений на её замечание деланно засмеялся и попытался отшутиться:

— Я надеюсь, что не все красивые.

В первый же день работы молодая симпатичная брюнетка сразу же привлекла к себе внимание мужского коллектива. Работая за своими станками, они то и дело посматривали на новенькую. Евгений же по привычке работал с размахом. Детали так и отлетали из-под его рук. Дневную норму он перевыполнил.

— Ну, даёшь, красавица, — остановился около него какой-то рыжеволосый детина. — Так ты всем нам расценки посбиваешь. Нельзя же так сразу: за один день — и месячную норму. Ты откуда такая шустрая?

Подошли ещё двое парней и мужчина лет пятидесяти. Один из них пошутил:

— У неё тут, наверно, половина брака.

Пожилой взял из кучи обработанную деталь и, прищурив глаз, внимательно осмотрел.

— Высокий класс, — сказал он неторопливо, со знанием дела. — Что, пятый разряд?

— Пятый, — с гордостью подтвердила новенькая.

— Как звать-то? — спросил рыжеволосый детина.

— Евгения.

— А меня Сергей. Это наш передовик производства, Иван Иванович, — он указал на пожилого мужчину. — Рядом Володя, — рука его остановилась на добродушном парне с приятной улыбкой и огромными залысинами. — А это Михаил Николаевич, — рука уткнулась в коротышку с круглым животиком и энергичными жестами. Даже когда говорил не он, а кто-то другой, руки его жестикулировали в такт чужой речи, как у дирижёра, управляющего оркестром. — От лица нашей бригады приглашаем вас в кафе-мороженое с целью передачи опыта по уничтожению сладкого. Надеюсь, и в еде вы не отстанете? Согласны?

Евгений замялся.

— У меня жена не любит, когда после работы задерживаешься.

— Жена? — рыжеволосый захохотал, приняв сказанное за шутку. — Если жена, то пусть ждёт, лишь бы мужа не было. Муж-то у тебя есть?

— Муж тоже есть, — Евгений запутался: сначала забыл, кто он такой, потом попытался сказать правду, но получилась нелепица. Трудным оказалось каждую минуту помнить, что ты женщина и соответственно этому многое меняется на противоположности. Но остальные присутствующие сказанное приняли опять за шутку, и тот же рыжеволосый Сергей постарался расшифровать сказанное по-своему.

— Ребята, если у неё и жена есть, и муж, значит это родители. Всё в порядке, идём в кафе.

Новенькой ничего не оставалось, как тоже засмеяться и принять приглашение, подумав про себя, что, оставайся он мужчиной, ему пришлось бы самому, по местному обычаю, приглашать коллег в пивную, как это было принято в рабочей среде, а тут обойдётся мороженым, и не он угощает, а его.

В кафе Сергей занял место рядом, и когда ели мороженое, не спускал глаз с Евгения, смеялся, острил и даже положил руку на спинку его стула, так что тому, чтобы не прикасаться к ней, приходилось всё время держать корпус слегка наклонённым вперёд. Потом они зашли на стадион показать новенькой высший класс игры в футбол. Мяч достали у знакомого тренера и, рисуясь перед девушкой, стали гонять его по полю.

Евгений с Иваном Ивановичем стояли рядом с воротами и наблюдали за игрой.

Футболисты, делая невероятные прыжки и манёвры вокруг мяча, носились по полю от одних ворот к другим, опережая друг друга, каждый старался показать прекрасный дриблинг — ведение мяча в беге, когда мяч почти не отрывается от ноги; старались блеснуть великолепным набором финтов, пасовкой и необыкновенной техникой удара по воротам ногами и головой.

Сергей сделал пас левому крайнему, и мяч неожиданно упал к ногам Евгения. Долго не раздумывая, по привычке, он размахнулся и так поддал ногой, что мяч, описав дугу, улетел за центральную линию поля. Игроки только рты раскрыли.

— Вот это удар! — восхищённо выдохнул Володя.

Сергей, не веря глазам, сбегал за мячом и, положив его на траву перед ногами Евгения, попросил:

— Попробуй ещё.

Девушка не стала заставлять просить себя дважды, она размахнулась — и опять мяч улетел на другую половину поля.

— Ох, ты и даёшь, — следя глазами за полётом мяча, восхитился Сергей.

— Чепуха, хотите — покажу вам удар Лобановского или «сухой лист»? — Футболисты переглянулись: о таком ударе они слышали впервые, но чтобы не выглядеть некомпетентными, загалдели:

— Покажи, покажи. Интересно.

— Кто из вас станет на воротах?

— Я, — вызвался Володя, — я мячи хорошо беру. Вратарь побежал к воротам.

Евгений стал в угол поля так, что перед его лицом оказалась боковая сторона ворот, и, разбежавшись, закрутил ударом ноги мяч с такой ловкостью, что тот, облетев штангу и вратаря, влетел в ворота. Володя успел только вытянуть руки и схватить пустой воздух.

— Вот это подача! — ахнул Сергей.

Михаил Николаевич открыл от удивления рот, а Иван Иванович только удивлённо крякнул.

— Где это ты так научилась? Девчонки же не играют, — полюбопытствовал Володя.

— Брат у меня тренер, мальчишек тренировал и меня научил.

— Может, сыграешь с нами? — предложил Сергей.

— Форму не захватила, в другой раз, — указывая на туфли на каблуках и на юбку, ответил Евгений.

Со стадиона он пошёл один, убедив остальных, что провожать его не стоит, потому что ему нужно зайти в магазины за продуктами.

На прощанье Сергей крепко, с особым уважением пожал ему руку и несколько задержал в своей, отчего новенькой стало неловко, и она поспешила поскорей скрыться из их поля зрения.

Рыжеволосый проводил её зачарованным взглядом.

— Вот это девушка! — только и мог он вымолвить восхищённо. Выйдя на главную улицу, где располагались магазины, Евгений заглянул в огромное витринное стекло, в котором отражался как в зеркале, и лёгким движением руки поправил волосы. Отражение ему нравилось, а звучащие в ушах восхищённые возгласы ребят поднимали настроение. Плавной лёгкой походкой, слегка покачивая бёдрами и напевая чуть слышно песенку, он двинулся вдоль улицы. Тут же за ним увязался какой-то тип, который буквально пожирал его глазами. Заметив преследователя, Евгений пошёл ещё более выразительно. Тип приблизился и почти наседал ему на пятки. Но на пути попалась булочная, и внимание Евгения переключилось на хозяйственные нужды, он вспомнил, что должен купить хлеба, молока и любимой колбасы. Пришлось зайти в один магазин, затем в другой. И преследователь временно затерялся.

Неожиданно взгляд Евгения остановился на витрине с женскими украшениями. Бусы, кольца, перстни, колье и диадемы мерцали необычной притягательной силой, привораживали взгляд. Шаг его замедлился, и он остановился у витрины, полюбовался, но не удовлетворился созерцанием, жгучее желание, неизведанное ранее, влекло внутрь магазина.

«Пожалуй, зайду, — решил он. — Никогда ведь не был».

Здесь, на витрине под стеклом, драгоценности и бижутерия сверкали ещё ярче и соблазнительнее. Он долго рассматривал золотые вещи, затем перешёл к бижутерии, решив, что она выглядит ничуть не хуже, а цена подходящая. Непонятное чувство владело им, разжигая внутри необъяснимое желание — владеть хотя бы одной из разложенных перед ним безделушек. Желание было равносильно тому, как если бы ему хотелось есть или пить, и он понял, что если сейчас не купит себе что-нибудь, то получит душевную травму.

«Я же никогда в жизни ничего себе не позволял такого, — оправдывал он себя. — Подумаешь, куплю одну. Буду любоваться».

И, не справившись с соблазном, он выбрал брошь в виде цветка с гранёным стеклом под тёмный гранат. Из магазина он уходил в приподнятом настроении, маленькая безделушка разливалась в душе светлой радостью.

Случайно оглянувшись, он заметил опять того же типа, пленившегося его походкой. Оказывается, провожатый, маскируясь, продолжал волочиться сзади и терпеливо поджидал Евгения возле каждого магазина. Евгений свернул в проулок, тип последовал за ним. Тогда он сделал ещё один крутой поворот, тип не отставал. Улица была почти безлюдна. Евгений оглянулся, озарил своего преследователя обольстительной улыбкой и пошёл выписывать ногами такие кренделя, что преследователь вытаращил глаза до такой степени, что за его глазные яблоки стало страшно. Евгений так изощрялся, так затейливо семенил и подпрыгивал, что лицо типа вытягивалось от удивления всё больше и больше, и если бы обольстительница внезапно не прыгнула в сторону и не исчезла за забором, лицо приобрело бы такие остаточные деформации, что родные узнали бы его только при предъявлении паспорта.