Страница 64 из 78
— На что это похоже?! — возмущался Сунь. — Я просил его погадать, а он нагадал невесть что — будто нынешней ночью я найду смерть. Посудите сами, почтенные, могу ли я умереть, если нет у меня никакой хвори? Вот и тащу его в управу, чтобы вывели его там на чистую воду!
— Поверишь этим мошенникам — хоть дом продавай! — заметил кто-то из присутствующих, а другой добавил:
— Пасть у гадателя, что ковш без дна!
Все заговорили, загалдели. Одни принялись успокаивать Суня, другие — корить и ругать предсказателя.
— Ай-ай! Учитель Ли! — воскликнул кто-то с укоризной. — Такого уважаемого человека и так обидеть! Никуда не годится твое гадание! Забыл ты, наверное, что еще в древности говорили: бедность и сирость легко угадать, судьбу человека нельзя предсказать! Ты ведь не родственник владыки ада Яньвана или судей загробного царства, а потому не дано тебе предрекать, когда человек появится на свет, а когда опочиет, да еще определять с точностью: в такой-то день, в такой-то час… Придется тебе держать ответ!
Старик вздохнул.
— Верно говорят: если хочешь потрафить, утаивай при гадании правду; коли скажешь ее, непременно кого-то заденешь… Видно, придется мне уходить отсюда. Как в поговорке: если в одном месте не удержался, другое ищи, что тебе по душе.
Ворожей собрал свой скарб и пошел прочь.
Стряпчий Сунь, несмотря на уговоры и утешения друзей, все же чувствовал себя не в своей тарелке. Вернувшись в ямынь, он принялся за свои бумажные дела и после работы побрел домой, охваченный нерадостными думами.
— Что у тебя стряслось? — спросила жена, заметив его сумрачный и встревоженный вид. — Случилось что в управе? Ошибся в каком документе?
— Не пытай меня! — ответил муж в сердцах.
— Наверное, тебе сделал выговор начальник уезда! — не унималась жена.
— Да нет же!
— С кем-нибудь поругался?
— Тоже нет… Сегодня я решил погадать возле нашего ямыня, и ворожей сказал, что нынешней ночью, в третью стражу, я должен умереть.
— Здоровый человек — и вдруг, на́ тебе, умереть! Так не бывает! — Тонкие, как ивовый лист, брови жены удивленно взметнулись вверх, а глаза округлились. — Нужно было стащить обманщика к уездному!
— Я и сам хотел, да меня отговорили.
— Муженек! — сказала жена. — Ты посиди дома, а я отойду ненадолго. Заодно зайду к уездному и пожалуюсь ему вместо тебя. Пусть пошлет людей за мошенником и допросит его с пристрастием. С какой стати ты должен нынче умереть? Деньги казенные не крал, взятки не брал, ни какой суд тебе не угрожает…
— Нет, в ямынь тебе идти не пристало, ты все-таки женщина. Если я останусь жив и здоров, я сам с ним завтра рассчитаюсь, по-мужски.
Наступил вечер.
— Приготовь мне вина, — сказал Сунь жене. — Нынче ночью я спать не лягу, буду бодрствовать и веселиться!
Он выпил чарку, за ней опорожнил вторую, третью. Очень скоро от вина Суня разморило, глаза его потускнели, и он стал клевать носом. Видя, что муж, сидя в кресле, задремал, жена спросила:
— Муженек! Да никак ты заснул?!— Она позвала служанку: — Инъэр! Растолкай господина!
Инъэр окликнула хозяина, но не получила ответа. Она стала трясти его, но тот не просыпался.
— Надо отвести его в комнату, пусть проспится, — сказала хозяйка.
Эх! Если бы в этот момент рядом с Сунем оказался какой-нибудь молодец, вроде вашего рассказчика — такой же здоровяк с широкими плечами. Обхватил бы он Суня за пояс, да повернул бы обратно пить вино, не позволил бы он ему идти в постель. Вот тогда, быть может, стряпчий Сунь не умер бы в ту ночь смертью жестокой, как погиб Ли Цуньсяо[227], упомянутый в «Истории Пяти династий», или Пэн Юэ, о котором повествует «Книга о династии Хань»[228]. Но как говорят:
Жена Суня, уложив хозяина спать, велела Инъэр погасить в кухне свечу и идти к себе.
— Ты слыхала, что сказал господин? — спросила она девушку. — Ворожей ему нагадал, что нынешней ночью, в третью стражу, он будто бы умрет.
— Слыхать-то я слыхала, хозяйка, только разве можно этому верить?
— Инъэр! Мы с тобой займемся рукоделием и посмотрим, что будет! Если хозяин останется жив, завтра гадателю несдобровать!.. Только не засни!
— Что вы, хозяйка!
Скоро служанка уже клевала носом.
— Инъэр! Я же не велела тебе спать, а ты все-таки заснула.
— Я не сплю, — пробормотала служанка и снова задремала.
Через некоторое время хозяйка снова окликнула ее и спросила, который час. Где-то возле уездной управы раздались удары колотушки. Пробили ровно три раза.
— Инъэр! Не спи! Пришло как раз то самое время!
Но служанка не откликнулась на зов хозяйки. Она сладко спала.
И тут послышались шаги, будто кто-то сошел с постели. Через несколько мгновений раздался скрип двери. Хозяйка бросилась к служанке и, растолкав ее, велела зажечь лампу.
В этот момент хлопнула наружная дверь. Обе женщины выбежали из комнаты с лампой в руках. И вдруг видят какого-то человека в белом. Прикрыв рукой лицо, он выскочил на улицу и побежал прямо к реке. Раздался всплеск, и… все замерло. Верно говорят:
Надо вам знать, что река в уезде Фэнфу впадала в Хуанхэ и течение здесь было очень быстрое. Не удивительно, что утопленников здесь находили лишь с превеликим трудом. Госпожа Сунь и служанка Инъэр подбежали к берегу.
— Господин! — закричала женщина. — На кого ты оставил нас, несчастных? Зачем ты утопился?
Крики и причитания женщин всполошили соседей. Сбежались все, и среди них, конечно, тетка Дяо, жившая и верхнем конце, тетка Мао, что жила пониже, и Гао — из дома, что напротив.
Госпожа Сунь принялась рассказывать им о том, что стряслось.
— Надо же такому случиться! — заохала тетка Дяо. — Непостижимо!
— Только нынче я его видела, мы еще поздоровались, — пробормотала Мао. — Он шел в черной куртке, а в рукаве держал какую-то бумагу.
— Вот-вот! И я с ним поздоровалась, — поддакнула тетушка Гао.
Еще одна соседка, по имени Бао, рассказала:
— Вышла я из дома сегодня пораньше (дело надо было одно уладить) и вот возле ямыня вижу: господин Сунь держит гадателя за шиворот. Помнится, пришла я домой и рассказала, а мне еще никто не поверил… Надо же, а он, на́ тебе, — помер!
— Ах, служивый, служивый! — снова запричитала Дяо. — Почему ты ничего не рассказал нам, соседям, зачем сгубил себя? — Она заплакала.
— А какой был замечательный человек! Какое горе стряслось! — заголосила Мао.
— Никогда-то мы больше тебя не увидим! — воскликнула Бао.
Как и положено, местный староста направил в уездный ямынь бумагу с объяснением. А госпожа Сунь совершила заупокойную службу, дабы проводить душу мужа в загробное царство.
Быстро пролетело три месяца. Однажды госпожа Сунь вместе с Инъэр сидела, как обычно, дома, и тут занавеска, прикрывавшая дверь, отдернулась, и на пороге появились две женщины. Их лица были пунцовыми от только что выпитого вина. Одна держала бутыль с вином, вторая — два пучка цветов тунцао[229].
— А вот и наша хозяйка! — крикнула первая, увидев жену стряпчего.
Госпожа Сунь с первого же взгляда узнала свах. Одну звали тетушкой Чжан, вторую — тетушкой Ли.
— Давненько я вас не видела!.. — проговорила хозяйка.
227
Ли Цуньсяо — сановник, живший в эпоху Пяти Династий. В исторических памятниках говорится, что его оклеветали завистники и он был предан страшной казни: он был разорван лошадьми, к которым его привязали, погнав их затем в разные стороны.
228
О Пэн Юэ в «Книге о династии Хань» («Ханьшу») рассказывается, что его разрубили на мелкие части за то, что он якобы замышлял заговор против ханьского государя. Истории Ли Цуньсяо и Пэн Юэ приводились в литературе как примеры жестокой и страшной казни.
229
Здесь, по-видимому, имеется в виду растение Tetrapanax papirifera — высокий кустарник, листья и травы которого применялись в китайской медицине. Из луба растения, превращенного путем особой переработки в бумагу, делали украшения. Цветы тунцао использовались также для украшения дамских причесок.