Заклятие даоса

— Не буду скрывать, учитель! Взгляни-ка на окно возле твоей постели. Оно было заклеено черной промасленной бумагой, а теперь залеплено обычной писчей. Это неспроста… В общем, я забрался наверх и принялся скрипеть и пищать, как делают мыши. Сверху посыпалась пыль… А на самом деле это было специальное снадобье, из-за которого ты стал чихать. Потом, как ты помнишь, полилась жидкость, то не кошачья была, а моя.

— Неблагодарное животное! — возмутился Сун. — Скотина!

А Чжао продолжал рассказывать:

— Дело, значит, было так! Подобрался я к двери, приподнял край бумаги и маленькой пилкой выпилил две рамки из оконного переплета. Потом пролез внутрь и, вытянув у тебя из-под головы узел, вылез наружу, вставил рамки на старое место, прикрепил их гвоздочками и снова заклеил бумагой. Почти никаких следов не осталось!

— Ну и хват! Прыткий парень! И все же не на все ты еще способен! Нынешней ночью снова попробуй стащить его. Если получится и на сей раз, тогда скажу, что ты, и верно, на все руки мастер!

— Проще простого! — Чжао протянул узел хозяину. — Ну, я пошел, учитель, завтра увидимся. — Он помахал рукой и исчез.

«Этот Чжао, видно, догнал меня в мастерстве! — подумал про себя Четвертый Сун, хотя вслух и не сказал. — Даже у меня стянул. Глядишь, так меня и засмеют. Пока не поздно, надо отсюда убираться!» — И он позвал слугу.

— Вот что, любезный! Сегодня я уезжаю, и ты мне помоги. Здесь у меня двести монет. Купи, пожалуйста, жареного мяса монет на сто, да только предупреди торговца, чтобы он побольше поперчил и посолил. На пятьдесят монет возьми паровых лепешек. Остальные деньги оставь у себя — выпей за мое здоровье.

Слуга, поблагодарив гостя за щедрость, пошел выполнять поручение. Сделав возле Мосяньской управы необходимые покупки, он пошел обратно. До постоялого двора оставалось пройти еще домов десять, не больше, как вдруг его остановил голос из уличной чайной:

— Эй, второй брат[185], ты откуда? — голос принадлежал знакомцу Суна Четвертого.

— Наш гость собирается нынче уезжать, а поэтому просил купить ему мяса и лепешек, — ответил слуга.

— А ну, покажи! — потребовал Чжао, разворачивая лотосовый лист[186]. — Сколько монет стоит мясо?

— Сто.

— Послушай, любезный, вот тебе двести. Мясо и лепешки ты пока оставь здесь. — Чжао вытащил из-за пазухи деньги. — Прошу тебя, потрудись, — купи мне тоже немного мяса… Вот тебе пятьдесят монет на выпивку.

— Премного вам благодарен! — Слуга отправился за покупкой и скоро вернулся.

— Еще хочу тебя потревожить, братец, — сказал Чжао. — Получше заверни мясо, что ты купил для господина Суна… Да, еще передай ему от меня низкий поклон и скажи, чтобы ночью был начеку.

Слуга обещал сделать все, как ему сказали.

— Ты уж извини, что побеспокоил тебя, — сказал Сун, когда парень отдал ему покупку.

— А мне встретился ваш знакомый, что был у нас намедни. Он вам кланяется и говорит, чтобы нынешней ночью вы были начеку.

Четвертый Сун быстро собрал свои пожитки и расплатился за жилье. Он закинул за спину постель, взял узел с вещами, которые в свое время стащил у Чжана, и вышел с постоялого двора. Через ли с небольшим он добрался до развилки, откуда шла дорога в селение Бацзяочжэнь. У переправы не было ни одной лодки — все они оказались на противоположном берегу. Успев сильно проголодаться, Сун уселся закусить на землю возле самой воды, а узел с ворованным добром на всякий случай положил поближе к себе. Он развернул лотосовый лист, в который были завернуты кусочки мяса, обильно приправленные перцем и солью, и, вложив их в лепешку, свернутую трубкой, отправил в рот. Вдруг все завертелось у него перед глазами: земля оказалась где-то вверху, а небо внизу. Сун повалился. И тут ему видится, будто какой-то человек, одетый в платье чиновника, подходит, берет узел и уносит. Сун таращит глаза, а сделать ничего не может, потому как не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой. А незнакомец уже подошел к реке, сел в лодку, что подошла в это время к берегу, переправился на противоположную сторону и поминай как звали…

Прошло довольно много времени, прежде чем Сун пришел в себя. «Кто утащил мои вещи? — подумал он. — Что за человек? — гадал он, и вдруг его осенило: — А не в мясе ли все дело, уж очень оно было странное. Не иначе — в него подмешали зелья!»

Охая и стеная, Сун побрел к перевозу и кликнул лодку. Мысль о незнакомце не давала ему покоя. Только где его искать?..

Сун почувствовал голод. По счастливой случайности вблизи оказался деревенский трактир.

Сун решил выпить, чтобы хоть немного развеять тоску. Хозяин поставил перед ним бутыль с вином. Опрокинув одну-две чарки, Сун потянулся было к третьей, как вдруг заметил женщину, которая появилась в дверях.

Молодая женщина, поздоровавшись с гостем, хлопнула в ладоши и запела. Приглядевшись повнимательнее, Сун нашел в ее лице что-то знакомое.

«Не иначе певичка, одна из тех, кто, как говорится, вытирает столы», — подумал он и подозвал женщину.

Женщина подошла и села рядом. Сун велел хозяину принести ей вина. Красотка выпила. Недолго думая Сун облапил красавицу, стал пощупывать ее, да похлопывать, а рука устремилась за пазуху.

— Эй, девка! — вскрикнул он изумленно. — А где же твои груди? — Сун поспешно полез под юбку, и его рука наткнулась на что-то бугристое и свисающее. — Ах ты, тварь! Отвечай, кто ты есть?

Почтительно сложив руки на груди, певичка проговорила:

— Ах, учитель! Я не та, что «вытирает столы», и не та, что «подпирает старцев». Я — всего-навсего твой ученик Чжао Чжэн из Пинцзяна.

— Паскудник! — взорвался Сун. — Хребет тебе надо переломать. Заставил учителя щупать!.. А тот уездный чиновник! Видно, тоже ты был?

— Точно так!

— А мой узел? Где он?

— Он здесь, учитель, сейчас принесу! — Чжао кликнул хозяина, и тот принес узел в комнату.

— Как же ты ухитрился?

— Я сидел в чайной неподалеку от постоялого двора, когда увидел слугу, который нес мясо. Я его подозвал и велел показать, что он купил, а потом послал его за своими покупками. Пока он ходил, я сунул в мясо одно снадобье, слуга ничего не заметил и передал покупку тебе. Потом, переодевшись чиновником, я пошел следом за тобой. Когда ты проглотил мое зелье и упал без сознания, я взял узел и прямехонько сюда… И вот жду тебя здесь.

185

В Китае при обращении часто называют человека не по имени и фамилии, а по степени родства, положению в семье и т. д. Выражение «второй брат» — обиходное обращение к трактирному слуге.

186

Некоторые продукты, которые продают на рынке или на улице, иногда (и до настоящего времени) завертывают в широкие листья лотоса или других растений.

187

Сянжу — Сыма Сянжу — известный поэт (179—117 гг. до н. э.). Он вел жизнь, полную лишений, поэтому в тексте говорится о том, что он «моет посуду».

188

Чжо Вэньцзюнь — поэтесса и музыкантша древности. Она была замужем, но потом овдовела. Встретив Сыма Сянжу, Вэньцзюнь стала его женой, несмотря на существовавшие общественные запреты. Супруги жили в бедности, поэтому в тексте говорится о хлопотах ее возле очага.

189

Имеются в виду изображения Восьми даосских святых, олицетворяющие свободную жизнь на природе.