Свидание со смертью

— Понятно одно, — заключил полковник. — Мы практически не сомневаемся в том, что произошло убийство, и тем не менее сидим тут и бьем баклуши. Мне это не нравится! — И добавил, словно оправдываясь:

— Я человек аккуратный.

— Я знаю. И очень вас понимаю. — Пуаро сочувственно закивал головой. — Вам бы хотелось немедленно все прояснить: что, почему, каким образом… Ну а какова ваша позиция, доктор? Вы сказали, что сделать ничего нельзя, что улика не решающая. Возможно. Но вам лично хотелось бы все оставить как есть, верно?

— Эта женщина была очень больна, — задумчиво произнес Жерар. — В любом случае, она долго бы не протянула — неделю, месяц.., от силы год.

— Стало быть, вас устраивает нынешняя ситуация? — не отставал Пуаро.

Жерар продолжал размышлять:

— Смерть миссис Бойнтон явилась.., как бы это сказать.., принесла определенную пользу. Ее семья теперь свободна. Теперь они смогут жить нормальной жизнью, они сумеют преодолеть свою обособленность, ведь все они, в сущности, добрые и способные люди. Они станут — теперь станут — полноценными членами общества. Смерть миссис Бойнтон, на мой взгляд, ничего, кроме добра, не принесла.

— Так, значит, вас все устраивает? — спросил в третий раз Пуаро.

— Нет, не все. — Жерар внезапно стукнул кулаком по столу. — Мое предназначение состоит в том, чтобы сохранять жизнь человека, а не ускорять его кончину. И хотя умом я понимаю, что смерть этой женщины благо, но мое подсознание категорически против насилия! Всякий человек должен жить столько, сколько ему предназначено, джентльмены. Таково мое мнение!

Пуаро удовлетворенно улыбнулся и откинулся на спинку стула, услышав наконец тот ответ, которого так долго и с таким терпением добивался.

— Доктору не нравятся убийства! — добродушно проворчал полковник. — Что тут удивительного! Мне они тоже не нравятся. — Он встал и налил себе виски, стаканы его гостей оставались по-прежнему нетронутыми. — А теперь давайте все же попробуем что-либо предпринять. Дельце, конечно, малоприятное, но нам все равно необходимо в нем разобраться. Что толку охать и ахать, надо действовать.

— Что вы на это скажете, мосье Пуаро? — с живостью спросил Жерар. — Каков ваш прогноз — как специалиста?

Пуаро ответил не сразу, видимо, что-то обдумывал: пододвинув к себе пепельницу, он старательно складывал из обгоревших спичек нечто вроде пирамиды.

— Стало быть, вам, полковник, угодно знать, кто именно убил миссис Бойнтон? Если, конечно, ее действительно убили. И еще вы, разумеется, хотите знать, как все это было проделано? Ну, если ее и в самом деле убили…

— Да, очень бы хотелось все это узнать. — Лицо полковника было подозрительно бесстрастным.

— Я, собственно, не вижу тут особой проблемы, — важно произнес Пуаро.

Доктор Жерар посмотрел на него с нескрываемым изумлением.

В глазах полковника Карбери мелькнула искра любопытства.

— Не видите особой проблемы? — переспросил он. — Это уже интересно. И каким же образом вы намерены со всем этим разобраться?

— Я намерен проанализировать имеющиеся данные и выстроить их в логическую цепь.

— Меня это вполне устраивает, — сказал полковник.

— А также, — добавил Пуаро, — разложить все по полочкам, выявить все психологические факторы.

— В этом, я думаю, вы найдете поддержку у доктора Жерара, — сказал Карбери. — Ну а после.., после того, как вы проанализируете факты, выстроите эту свою логическую цепь, разберетесь с психологией, вы, что же, — раз, два — и как фокусник вытащите кролика из шляпы? То есть назовете нам преступника?

— А что тут, собственно, удивительного? — с небрежным достоинством спросил Пуаро.

Полковник внимательно взглянул на него поверх поднятого стакана с виски. Его рассеянный взгляд стал вдруг цепким. Скептически хмыкнув, он поставил стакан.

— А вы что скажете, доктор?

— Говоря откровенно, я не очень-то верю в успех, но учитывая способности мосье Пуаро…

— Я бы сказал, незаурядные способности, — уточнил Пуаро со скромной улыбкой.

Карбери отвернулся и кашлянул.

— Во-первых, надо решить для себя, считаем ли мы, что в этом убийстве (если оно имело место) так или иначе участвовала вся семья, или это дело рук лишь одного из Бойнтонов. Если мы остановимся на втором варианте, то надо определить, кого из членов семьи мы можем заподозрить в первую очередь.

— Но ведь имеется конкретная улика, — напомнил доктор Жерар, — вы сами о ней только что нам рассказали. Я думаю, Рэймонд Бойнтон — первый, кого надо обсудить.

— Согласен, — сказал Пуаро. — Случайно услышанные мною слова, а также несоответствие между свидетельством Рэймонда Бойнтона и свидетельством вашей юной коллеги, мисс Кинг, — определенно делают его главным подозреваемым. Он последним видел миссис Бойнтон живой. Если, конечно, допустить, что он говорил правду. Сара Кинг опровергает его слова… А скажите, не возникла ли.., э-э… Ну вы понимаете… Не возникла ли между ними некоторая сердечная склонность?

— И даже не некоторая, — кивнул француз.

— О-о! А как она выглядит, эта молодая леди — брюнетка, волосы зачесаны назад, большие карие глаза и весьма решительный вид?

— Совершенно верно. Очень точное описание. — В голосе Жерара мелькнуло изумление.

— Я ее, кажется, видел — в отеле «Соломон». Она разговаривала с Рэймондом Бойнтоном, после чего тот, по-видимому пребывая в мире грез, застыл у дверей лифта и основательно его заблокировал. Мне пришлось трижды сказать ему «Pardon», прежде чем он меня заметил и посторонился. — На некоторое время Пуаро погрузился в раздумья, затем продолжил:

— Итак, медицинское заключение, сделанное мисс Сарой Кинг, можно принять лишь с определенной оговоркой. Она — заинтересованное лицо. Доктор Жерар, а не думаете ли вы, что человек с темпераментом Рэймонда Бойнтона способен с легкостью совершить убийство?

— Вы имеете в виду заранее обдуманное убийство? — задумчиво переспросил Жерар. — Вообще говоря, это возможно… Но только как следствие длительного эмоционального напряжения.

— А оно имелось — это воздействие?

— Конечно. Путешествие, вне всякого сомнения, усилило нервное напряжение, в котором постоянно пребывает вся эта семья. Они теперь увидели, как сильно отличается их образ жизни от образа жизни всех остальных людей. Ну а что касается Рэймонда Бойнтона…

— Да-да? — нетерпеливо пробормотал Пуаро.

— Тут стрессовое состояние было усугублено влюбленностью.

— И эта его влюбленность — дополнительный мотив? И дополнительный стимул?

— Именно так.

Полковник кашлянул.

— Дайте-ка и мне вставить словцо. Эта фраза, которую вы, мосье Пуаро, случайно услышали: «Ты же понимаешь — ее необходимо убить!» Значит, в комнате был кто-то еще — к кому Рэймонд Бойнтон обращался.

— Очень верное замечание, — сказал Пуаро. — Я тоже постоянно об этом думаю. Действительно — с кем Рэймонд говорил? Несомненно, с кем-то из своих родных. Но с кем именно? Доктор, вы не могли бы обрисовать нам душевное состояние всех остальных членов семьи?

Доктор откликнулся без промедления:

— Кэрол Бойнтон находилась, я сказал бы, практически в таком же состоянии, что и Рэймонд, — острое чувство протеста, сочетавшееся с нервным возбуждением, но в ее случае не осложненное сексуальным влечением. Леннокс Бойнтон уже пережил фазу протеста. Он погружен в апатию. Его реакция на напряженную ситуацию в семье свелась к тому, что он все больше замыкался в себе. И стал ярко выраженным интровертом[61].

— А его жена?

— Его жена, при всех ее переживаниях и очевидной усталости, не проявляла признаков депрессии. Я думаю, она пыталась тогда решить, как ей быть дальше. Сделать, так сказать, выбор.

— Выбор?

— Ну да. Оставаться с мужем или бежать из этого дома. — Доктор пересказал свой разговор с Джефферсоном Коупом.

— Ну а самая младшая в семье? — спросил Пуаро. — Ее, кажется, зовут Джиневра?

61

Интроверт — человек, погруженный в свой внутренний мир, в свои мысли и переживания, «обращенный внутрь» (в противоположность экстраверту).