Страница 46 из 54
Опустив кинжал, резко вскидываю его, вонзая в свою ладонь. Ощущения-то какие, Архонт их всех разорви!
Ксана зеркально режет кисть руки кривым клинком.
Подняв руку, я отвожу в сторону свое оружие, подходя к ней и кладя каплющую темно-багровой жидкостью ладонь ей на грудь. Она делает тоже самое. Замираю, закрыв глаза.
— Да будут связаны наши силы, чтобы открыть должный путь, который мы пройдем вместе. — Хором звучат два искаженных болью и злобой голоса.
Чувствую как нечто начинает рвать мое тело, вливаясь огненной злобной струёй вовнутрь. Моя раненая ладонь при этом становится отдельной вспышкой алого пламени, работающая как насос, всаживая в Ксану свою долю. Зрение плывет, застилая взгляд. Колени начинают подкашиваться, но я упорно стою, ожидая когда надо будет провести следующий этап. Наверное, уже сейчас.
Лезвие приближается к ее горлу, почти вслепую, делая надрез. Судя по новому приступу боли, сводящему мою глотку — она делает тоже самое.
— Порукой тому — жизнь. — Эхом разносится вокруг.
Нет больше сил, и я выпускаю из ослабевшей руки оружие. Двойной стук о пол.
Медленно оседаю вслед, на пол, с которого вздымаются клубы красной пыли и оказываюсь в луже крови, стекающей по нашим телам. Обнимаю ее шею, прижавшись к ней. Какой момент близости — и для чего он используется. Даже было бы смешно, если бы не было так больно.
— Гражданин Анри! — Раздался возглас откуда-то с первого этажа, перемежаемый сдавленной руганью и стуком каблуков.
Он поднял голову, потянувшись до щелканья старых костей. Положив перо на документы, которые просматривал за полночь, Анри Шевальер встал на ноги, положив было пальцы на рукоять именного многозарядного пистолета, по краю черного ствола которого было выгравировано: «Камраду Элефантуот Республики». После секундного колебания он усмехнулся, откинув седые волосы за плечи. В конце концов, он сильно заработался, но факт того, что сейчас полнолуние — неоспорим. И врученный ему три года назад при всём Конвенте дар — не нужен, даже если в его дом проник отряд роялистов и мракобесной черни.
— Франсуа? — Позвал он по имени гвардейца, который должен сейчас дежурить в приёмной зале первого этажа.
Снизу раздавались сдавленные вопли и тихие всхлипы. Топот каблуков по паркету, впрочем, почти прекратился. Анри вздохнул, и медленно перевязал волосы длинной черной бархатной лентой цвета траура. Не хотелось бы их потом отмывать от грязных нутряных жидкостей врагов Республики.
Вздохнув, комиссар по продовольствию и распределению камрад Элефант, сделал для себя вывод, что на вечернем заседании городского комитета он может получить серьёзную выволочку от гражданина Мишеля, президента Клуба Истинных и главы комитета по совместительству — за непроверенные отчёты о поставках… Ведь если сейчас будут некие сложности — он не успеет закончить проверку документов из окрестных деревень. Из которых, к слову, уже долгие годы невозможно изгнать рыскающих роялистских отродий и церковную чернь.
Медленно открыв дверь, он выглянул с балкона, глядя на зал. И быстро выдохнул, втягивая в пальцы сталь когтей. Кажется, проблемы будут, но иного рода — по крайней мере, пока. Даже слегка жаль.
Спустившись по лестнице, он подошёл к Франсуа, склонившемуся над двумя гонцами, облаченных в куртки цветов республиканского знамени. Втянув воздух раздувшимися ноздрями, он почуял смерть. Один из людей, развалившихся на диване — не жилец и вряд ли встретит рассвет.
— Гражданин Анри. — Резко обернулся к нему гвардеец. — Два гонца… Их преследовали. Я взял на себя смелость, мой комиссар, разместить их в приемной пока ты не вышел. Если ты не опочиваешь, то я встану на страже.
— Нет, иди. — Отмахнулся он, присаживаясь на стул, установленный рядом с диваном.
Перехватив карабин, верный Франсуа, участвовавший ещё в штурме Цитадели в начале революции, бегом отправился к дверям, начав возиться с замками.
Обратив все свое внимание на обоих людей, он поинтересовался у того из них, который ещё сидел и смотрел относительно осмысленным взглядом перед собой, схватившись за левый бок.
— Граждане, что привело вас сюда в столь поздний час?
— Именем Республики… — Подал было голос тот, кого Анри прозвал про себя «не жилец», и вновь опал на диване.
Тот же, к кому обращался камрад Элефант, перевел взгляд на него и взглянул прямо в черные провалы глаз.
— Страшная весть, гражданин комиссар… Гражданин Элефант, если не ошибаюсь?
— Так точно. — Кивнул Анри.
— Значит мы не ошиблись… — Вздохнул гонец. — Я — гонец Республики, Рафаил. А это — мой коллега, Мишель. Мы направлялись в столицу из Орло с ужасными вестями…
Сморщившись, он поправил куртку на боку.
Анри уловил запах смерти, но и силы, которая не дает Рафаилу умереть. Ну, конечно… Гражданин Рафаил — имя и сила, всё понятно, слава естеству.
— Давай я предложу тебе вина и хлеба, гражданин, чтобы ты мог восстановить силы. Тебе же этого будет достаточно, несмотря на ранение? — Учтиво предположил комиссар.
— Да, конечно. Я же… ну, при старом режиме мой народ…
— Я понял по имени, гражданин Республики. А твой товарищ — верный Республике, но просто человек. Боюсь, он не переживёт рассвета. — Кивнул в сторону лежащего Анри.
— Увы. Но ты бы знал, гражданин комиссар, через что мы прошли вместе. Я справлю черный ритуал по его посмертному пути к естеству, не пожалею своей крови! — Вскинулся было Рафаил, но тут же осел, охнув и схватившись за свой бок, царапая грязными ногтями пробитую пулями куртку.
— Тебе сначала надо не истечь своей. — Резко заметил Анри, чтобы скрыть небольшое смущение — он давно не видел в их заштатном городе истинного республиканского порыва, которому сам так отдавался. — Давай я всё же подам тебе пищи. Я делаю это сам, потому что состою в Клубе Истинных, и считаю невозможным использование труда работающих в то время суток, когда они должны отдыхать по своему естеству. Тебе придется немного подождать, надеюсь, злые вести смогут это вынести несколько минут?
— Надеюсь, — Пробормотал Рафаил, медленно стягивая с себя куртку.
Анри поднялся на ноги и отправился в кухонные помещения, пытаясь вспомнить, что оставила там кухарка Зоя, перед тем как уйти на время сна в свой дом. Кажется, две вареные курицы для внезапных случаев — как сейчас.
Вина было бутылок двадцать, это он помнил, потому что сам был ответственным лицом и выписывал его для гостей и слуг по ведомости. Кипу которых он так и не заполнит этой ночью, судя по всему.
Найдя на разделочном столе большое блюдо, он кинул туда целую курицу, найденную на леднике, и бутылку вина. Штопор нашелся тут же. В буфете отыскалось и полотенце для утирания рук и лица. Вот и отлично, можно возвращаться.
Вернувшись с блюдом в гостевую залу, он с ужасом увидел, как Рафаил положил ладонь на грудь своего друга, и, закрыв глаза, пытался влить в него сил.
— Дурак! — Крикнул он, ускорив шаг и водружая на маленький круглый столик поднос. — Ты же его уже не спасешь, а себя обессилишь так, что можешь навсегда остаться без сил твоего естества! Я — пьющий, я вижу это. И ты должен ощущать тоже!
Рафаил медленно убрал руку с груди своего коллеги, опустив голову.
— Я знаю. Но наше братство было закалено на улицах мятежного Тристана и жутких болотах под Орло… Он мой брат и верный гражданин… — Голос гонца упал до шепота.
Анри сразу понял — дело не только в горечи, но и в потери сил естества Рафаила. Ему надо срочно подпитать его едой. Слава естеству, натура народа этого верного республиканца приемлет и такую пищу для работы своих внутренних соков и токов.
— Ешь! — Вскрикнул он и отвесил гонцу пощечину.
— Да, да… — Медленно откликнулся тот и оторвал куриное бедро.
Анри сел на стул, откинувшись на витую позеленевшую бронзовую спинку. Необходимо выписать пару бумаг до утра, чтобы ни происходило — заполнить акт на проведение мессы в Храме Естества города для Рафаила в соответствии с его природой. Ему нужно будет еще добраться одному до столицы, без сил он этого не сможет.