Страница 39 из 54
Алуайа, заскрипев сервомоторами, подходит ко мне. Я ожидаю всего — либо она согласится, поняв зачем и ради чего всё это делается, либо попытается меня убить. Одно из двух. Ко воторому варианту я также готов, не зря в одной из моих холодных, потных ладоней, сжат кинжал, укрепленный новой силой — бывшего Хозяина Арье.
— Я принимаю эту честь, мой Лорд.
Алуайа громко басит, со скрежетом преклонив одно колено передо мной. Ксану, она естественно, игнорирует.
— Я рассчитываю на тебя. Тем более, на случай неудачи наших планов, Цитадель уцелеет. — Громко произношу я, давая словам распадаться эхом по залу. — Даже если все мы здесь будем уничтожены, у Цитадели в лице Баронессы останется шанс на дальнейшее возрождение с помощью достаточных сил и руководства в ином мире. А Цитаделям неважно где существовать… Однажды появившись, они расползаются повсюду.
И убираю кинжал, кладя обе руки на её плечи, благословляя. Заодно я наклоняюсь к её личине, тихо добавляя.
— Я искренен, ты знаешь. И это ещё один способ отдать свои долги. Долг за твою верность и дружбу — в твоей безопасности. Я знаю, что ты справишься с тамошними проблемами и действительно…
Я не заканчиваю фразу, отстраняясь.
Алуайа поднимает свой шлем, глядя сквозь прорези мне в глаза.
— Спасибо, Ярт. И всё же я не ожидала такого исхода. То видение, о котором ты не говорил — об этом?
Я только киваю. По сути, она права. По форме — это имеет значение только для меня и, скорее всего, Ксаны…
Алуайа поднимается на ноги и протягивает мне стальную ладонь. Я сжимаю её механическое плечо в старом приветствии-прощании, прильнув на мгновение к её железному телу. Узы старого братства сильнее всего — и надо отдать ему долг. Искупить ещё одно, не обращая внимания на иное. Да и дать шансы новому. Не забывая о том, что узы стоит ещё и разорвать, как и всё остальное, чтобы позволить всему свершиться. Так что тут я, как видится, выполнил все пункты необходимого.
Отойдя от неё, я усаживаюсь на своё кресло, обзавёдшееся новыми черепами.
— Связь поддерживаем постоянно. Управляющий Ави — на тебе организация постоянных поставок в обе стороны. Сюда — ресурсов, туда — вооружений и боеприпасов.
Ави отвешивает глубокий поклон, махнув по полу залы кончиком своего газового шарфа.
— Будет исполнено, Лорд.
Снова устремляю взгляд на Алуайю.
— И ещё одно… Важное поручение, исполни её Баронесса и подруга. — Замолкаю, ожидая реакции.
Когда Алуайа кивает, я продолжаю.
— Найди Аделаиду. Она в том мире. Вытащи её. Это мой долг перед супругой. Если она жива — ты должна убедиться в том, что она будет здорова, сильна и заочно награждается мною титулом Лорда Цитадели.
— Я посвящу этому все усилия. — Медленно, шумно, с тягостью, но искренне, я чувствую, отвечает та.
И это тоже выполнение долга. Я должен отплатить Аделаиде за всё. Поэтому, когда нас, возможно, не станет, она будет могущественна и возглавит этот Клан вместе с Алуайей. А та выполнит этот мой приказ. Из своей стальной шкуры вылезет — но сделает. Тем более, что они составят неплохой дуэт — разумная Ада и жесткая Алуайа. Они действительно, в случае чего, смогут изменить эти миры…
— А в этом мире мы займемся следующими делами… Подготовьте встречу с Кругом Кланов. Мы должны созвать общее собрание Круга, хотя бы по Евразии, в ближайшее время. Место и время, конечно, укажем не мы, но это и неважно для наших целей — изменить этот мир! — Поднимаю руки, пытаясь показать это самое изменение.
В конце концов, чтобы отменить прошлое — надо уничтожить лживое настоящее. А каким уж будет в таком случае грядущее — мне, откровенно говоря, всё равно.
Глава 23
Медленно провожу ледяной ладонью по стене. Что там, за гранью известного даже мне? Что за образы встают передо мной? Стягивают всё в один узел? Причем еще и Ксану, которая все менее похожа на обычную колдунью, например?
Я знаю ответы. Но не хочу их произносить. Все происходит так, как должно. Проговаривая же слова, можно лишь испугаться и не дать свершиться всему, что произойдёт. Уничтожая настоящее, мы отрицаем прошлое, давая шанс всему потерянному десяти и сотни оборотов планеты вокруг светила. А будущее… Подозреваю, что оно меня не волнует еще и потому, что очень мало вариантов развития событий, чтобы я был в нём.
Нет, хочется надеяться на лучший исход событий — на общем собрании Круга Кланов, которое когда-нибудь случится, мы с Ксаной и хорошо замаскированной ударной группой нашей Цитадели уничтожим их всех к Архонту, а выживших заставим смириться с новой властью. Полное отрицание и уничтожение устоявшегося тайного миропорядка будет достаточно мощным для того, чтобы стереть настоящее из истории, дав себе возможность слиться с прошлым, изменяя саму Реальность. И тогда я… И не только я… Мы будем править этим миром. Причем мы — настоящие, которых я даже и не помню. Но это не мешает мне смириться с горечно-ярким желанием вернуть его. Его…
Такое допущение нельзя скидывать со счетов. И очень желается именно такой вариант развития событий. Но — слишком много теней вокруг. Я знаю, что это может означать. Скорее всего, придется принять отрицание и самое себя.
Что ж, еще неизвестно когда Ави с остальными слугами сможет организовать встречу Круга. А значит, еще много дел. Есть время для того, чтобы изменить все, до чего можно дотянуться, разрушить многое из окружающего, свернуть шею имеющемуся порядку, ради своей власти. И насладиться этими днями. Тем более, я не один, а с человеком, который всё менее похож на себя. Или наоборот — всё сильнее?
Тяжело выдохнув воздух из изуродованных губ, я оборачиваюсь назад. За последние дни моя спальня стала выглядеть отражением моего искаженного внутреннего мира.
Черные атласные подушки, черные простыни, черные покрывала. Пятна крови от проводимых в буквальном смысле на коленке ритуалов. Застоявшийся, несмотря на уборку слугами, запах — почти вонь — свернувшейся нутряной жижи и подгнивающей плоти. Слабый, из-за всего остального, привкус мускуса, пота и похоти. Черепа людей и силуров, разбросанные в припадках истерики по полу. На некоторых из них даже сохраняются обрывки мяса и кожи. Стены, завешенные гобеленами в темно-бордовых тонах. Фиолетовые и зеленые лампы и светильники, уставленные повсюду, везде — на полу, на тумбочках, на столиках, даже на одном из кресел. Как будто их совместный яркий свет — не будет приглушенным и не даст выползать из этих самых стен теням прошлого. Разбитая люстра, в которой не горит ни одна лампа, да и как ей работать, если она валяется грудой хрусталя в дальнем углу помещения? Рисунки от руки, вырванные и скомканные страницы гримуаров, измазанные грифельным карандашом редчайшие гравюры — всё это устилает ковры и пледы, покрывающие плиточный пол.
Прибежище черномагического безумия, укутавшего мой разум. И, возможно, Ксану. Но я уже не знаю про неё — что она такое и какие бездны хранятся в её сознании. Но всё вокруг явно просится на очищение огнеметом священной инквизицией давних времен, восстань вдруг она из небытия.
Но как близки к небытию мы сами? Что мы есть? Какие глупые вопросы. Лучше не думать об этом слишком долго, иначе можно потеряться окончательно. И, например, тем самым сбиться с нащупанного в приступах экстатического восприятия пути. Ни в коем случае, правда? Я не вернусь обратно, к тому, как я тлел пустой оболочкой сотни и сотни…
Плюхнувшись прямо на одну из валяющихся подушек, я закурил, не глядя, нащупав под скомканными листами из древних книг початую пачку сигарет. Затягиваясь, раз за разом, до отупления, до гипервентиляции легких отравленным дымом, я опустил взгляд. Перед моим взглядом был лежащий сверху обрывок, на котором изображались «Дьявольские Влюбленные» из запрещенного индекса гримуаров. Хмыкнув, стряхиваю пепел на изображение оскаленного лица Лилит, и наклоняю голову, устремляя взор на сидящую, поджав ноги, Ксану, угрюмо, пожалуй, глядящую куда-то в никуда. Под ее глазами залегли черные круги, а лицо ничего, в принципе, не выражало, застыв асбестовой, бледной маской. Только лихорадочно блестели глаза, притягивая к себе моё внимание. В одной её руке тлела сигарета, обжигая покрывало, а другая покоилась на лодыжках, стягивая их к себе. Лохмотья волос в вечно неверном свете огней в спальне отсвечивали фиолетовым оттенком, хотя и были белыми.