Страница 34 из 54
Опершись на свою трость, сканирую пространство, аккуратно выпуская щупы из-под сферы защиты. Никого не чувствую в плане магии. Значит, пришло время автомата.
— Вражеские колдуны нейтрализованы. — Громко сиплю я. — Зачищаем ратушу.
И мы входим внутрь.
Переступаю через опаленные тела защитников, медленно обхожу лужи гнили, в которые превратились местные колдуны, и продолжаю исследовать ратушу. Пока что наш отряд не встречает сопротивления — так, только выпустить очередь в упор очередному фанатику с мечом или топором. Детские игрушки. Только один раз находится организованное сопротивление, из пяти бойцов, отброшенных к стене коридора очередью из пулемета.
Зачистить простых воинов не представляет никакой проблемы. Наконец, в моём разуме щелкает некий триггер — в здании не осталось живых. Вот и отлично.
— Ну и где тут сокровищница, ребята?
Ухмыляюсь, касаясь кончиком пальцев маски — так и есть, она раскалена, и этот запах паленой плоти доносится от моего собственного лица.
«Ярт, очередная волна отброшена. На этот раз это были, видимо, просто беглецы. Почти никакого оружия. Но патроны и гранаты кончаются. Плюс я использовала последний фаустпатрон».
«Крепитесь, мы заканчиваем. Ведь никто не устоит против твоих клешней».
И я выхожу на разбитые ступени перед входом в ратушу, чтобы перекурить. Ксана исчезает в направлении сокровищницы вместе с бойцами.
Доски ещё тлеют, ближайшие тела тоже дымятся. А сигарета чадит дымком, пока я сижу на входе, закрываясь полой балахона от солнечного света, пока приходится для перекура сдвинуть маску с лица.
Когда ребята обнесут местную сокровищницу, надо будет ещё поджечь из огнемета окрестные дома, поубивать всех жителей, попавшихся на глаза, чтобы навести побольше шороху, и покинуть сию юдоль мирской скорби.
Глава 20
На площади горели костры.
Сваленные в кучу тела местных жителей чадили смрадным дымом, уходящим в небеса. Над всем городом разносился чад от плавящейся плоти и пылающих зданий, облитых горючей смесью. Даже дышать тяжело, приходится хватать мерзкий воздух ртом. Настоящая зачистка. Вряд ли кто-нибудь будет отстраивать сжигаемое сердце города. Нет, весь город и всех людей в нём мы не переловили, но даже тех нескольких сотен пойманных и складированных, плюс пара десятков зданий вокруг ратуши — хватает для завершающих штрихов апокалиптической картины под названием «Ад здесь».
Заодно мы вынесли ещё довольно ощутимое количество ценностей — всяких камней и золота, из богатых домов в округе городской площади. Даже грузовик как будто еле едет, оседая под весом награбленного.
Добравшись до разрушенных городских ворот, подбираем измазанную кровавой ржавчиной Алуайю и выживших членов её отряда, который очевидно уполовинился. Кидать их тела некуда, всё место занято экспроприированными ценностями, поэтому их мы тоже поджигаем, чтобы не оставлять следов для местных.
Кстати, возмущается сейчас не только моё чувство прекрасного, но и паранойя, изводящая меня странными предчувствиями — ну, опять же, что-то не так! Что-то произойдет. Только сложно вот предположить — что именно. Вроде как всё уже завершилось и даже почти по плану, пусть и не совсем. Откуда же это ощущение неправильности и приближающейся угрозы?
Подняв взгляд, я всматриваюсь в дорогу впереди, на выезде из города — и вижу тучи пыли, идущие от горизонта. Устремляю щупы вдаль и ощущаю целую армию. Нам не повезло… В город сейчас должны войти войска местного «светлого альянса». И что они узреют при приближении? Уже почти вот прямо тут? Отряд убийц, вырезавших их гарнизон и захваченную перевалочную базу. Ох, как это неприятно. И, главное, судя по отзвукам от энергетических линий — там не менее пяти сотен живых существ.
— Валим, быстрее, через поля! Там армия местных! — Воплю я, подпрыгнув на сидении.
Зря я это сделал… Удар макушкой, усиленный тем, что грузовик сам взлетел на кочке — и я выпадаю в осадок…
…я стою и держу в руках кольцо. Оно как будто золотое и пылает, жжётся. По ободку проступают буквы… на восточном языке, пожалуй. Я радостно сжимаю его в ладони — да, оно моё. Никто не отберет! Уж вот вам, големы, выкусите!
На меня что-то набрасывается. Я не как обычно долго и муторно с этим сражаюсь — а не глядя, одним движением руки, сметаю это нечто — очередную тварь, судя по всему — просто легким жестом, заставляя взорваться и развоплотиться.
Вот оно — могущество. Вот оно — истинное бесстрашие.
Но кольцо… как будто зовёт, меняет реальность, заставляет идти куда-то. В заброшенное здание неподалеку, навроде заброшенного завода, которое я наблюдаю с старого балкона своего убежища, где я обрёл столь давно потерянное.
Я должен. И там — враг, который хочет отобрать его у меня. Мой разум захватывает тут же возникшая мысль. Я обязан избавиться от врага. Раз и навсегда! Потому что все твари этого искаженного мира — теперь ничто для меня, ведь у меня есть вновь обретенная мощь, за которой я долго охотился по местным руинам. И противостоять мне теперь может только один конкурент. И кольцо настойчиво зовет к нему, чтобы расправиться.
По дороге я с хриплым заливистым смехом взмахиваю ладонью с зажатым в нем кольцо, сметая со своего пути любую жизнь и не-жизнь, которая мне встречается. Могущество. Оно снова в моих руках.
Я захожу в заброшенное здание. Оно как будто собрало в себе черты всех… промзон. Эклектика.
Но я не боюсь. Я могущественен.
С презрением взмахиваю ладонью и взлетаю под потолок, медленно опускаясь не верхнюю балюстраду перекрытий. Враг где-то рядом, а с верхней решетчатой ленты навесного коридора я его найду.
Магический удар. По мне. Я отбиваю его одним жестом, опять же. Кольцо выжигает мне ладонь, идет дымок. Но это приятная боль, старо-привычная, правильная.
Вновь взмахиваю рукой, и ответный удар приходится по скрытому пока конкуренту, — единственному, как шепчет мне вновь обретенная власть, кто достаточно силен, чтобы отобрать его у меня. Я чувствую, всеми обостренными донельзя чувствами, что конкурент пришиблен. И он прямо подо мной. Если перегнуться с навесного коридора, через маленькие ржавые перила, я его увижу и добью.
С тихим смехом, я поднимаю другую руку — левую, потому что кольцо хранится в правой. И из ничего создаю свой меч. Без мук, без поисков — одним усилием мысли у меня в руке оказывается гигантский двуручный тесак, который я удерживаю парой пальцев, буквально.
«Я отрублю ему голову» — бьется в уме кровожадная мысль.
Я смотрю вниз, на пол завода.
И вижу… со спины… Человека, которого мгновенно узнаю. Он ошеломлен моей ответной атакой. Но стоит ровно, прямо. Ожидающе. Я лишь пожимаю плечами — «конкурент» — шепчет мне моё могущество, моё снова обретенное кольцо.
Я начинаю заносить меч и время растягивается…
Человек, не оборачиваясь ко мне лицом, просто наклоняет голову, одним коротким жестом откинув волосы с затылка, подставляя шею для удара сверху.
И тихий ехидный голос с едким смешком раздается в моих ушах:
«Руби, если сможешь».
И я теряюсь. Меч в моей руке останавливается и начинает дрожать.
«Я… не знаю…» — шепчу. Кольцо отзывается эхом в мою голову: «руби! руби! руби!».
Человек слегка поворачивает голову, оставляя ее наклоненной и смотрит мне в глаза — но не давая словить свой взгляд моим при этом. Он смотрит мне в глаза, а я глаз не вижу, они скрыты лохмотьями волос.
«Я не могу…» — Наконец, выдаю я. Меч отводится как сам собой в сторону и безвольно повисает над полом в стороне от человека.
«Почему?» — вновь ехидная ухмылка. Теперь я ее вижу, частично скрытую волосами.
«Потому что мы… Мы…» — я уже не слышу воплей кольца, требующего растерзать.
«Были вместе целую вечность и давали обеты» — продолжаю было… Но эту фразу, до того как я раскрыл рот и начал ее говорить — с моей же интонацией, с непередаваемым ехидством произносит человек, зеркаля. Я смешиваюсь, не в силах начать говорить то, что подумал. Отвожу взгляд, глядя себе под ноги. Меч выпадает на пол из резко обессилевшей руки. Только кольцо жжется в ладони, но я о нем забываю, впадая в прострацию и начиная краснеть, как ощущаю.