Узел времён

Чередуя слова и образы, Рия попыталась рассказать Грондину про потрясающую девушку с золотистыми волосами, которая только что приходила к ней во сне. Та же самая девушка, которая предупредила ее о птицедеревьях в мире духов. Но сейчас она была прозрачной, будто соткана из воздуха или воды. Она была очень возбуждена и встревожена. Как и прежде, что-то кричала на незнакомом Рии языке. Но в этот раз ее слова сопровождались яркими образами и эмоциями, и Рия четко поняла их смысл. Внутри опухшей раны, нанесенной брошенным Сульпой маленьким дротиком, скрывается нечто страшное и необъяснимое. Пока оно там, Сульпа всегда сможет найти ее. Потом девушка исчезла, а Рия проснулась.

— Сны и видения — не одно и то же, — сказал Грондин. — Не всегда следует верить им.

— Я уже однажды видела эту девушку, — ответила Рия. — Мне помогли встретиться с ней «Маленькие Учителя». Тогда я была в опасности, и она меня предупредила. Поэтому я верю ей и теперь.

Грондин остановился. Вместе с Дриффом они поставили носилки на землю. Рия никак не могла привыкнуть к дикому взгляду голубых глаз Иллимани, не могла и понять, что за чувства в них скрываются, но как можно вообще надеяться хоть когда-то понять, что за мысли в голове у такого дикаря? Остальные продолжали идти вверх, в гору. Грондин присел рядом с ней, держа в руке маленький острый разделочный нож. Рия поглядела на опухоль на бедре.

— Вскрой ее, — сказала она. — Надо выяснить, что там внутри.

Боль, пронзившая Рию, когда Грондин начал копаться ножом в ране, была такой, какой девушка не испытывала еще никогда в жизни. Хотя она старалась сдержаться, но ее крики огласили все вокруг, по лбу потек пот, а с губ потоком летели ругательства. Дрифф тоже сел рядом и крепко держал ее, а Грондин продолжал резать. Затем из раны будто что-то выскочило, а следом хлынули кровь и гной.

Грондин потрогал рану пальцами. Болело куда меньше.

— Внутри ничего нет, — сказал он.

— Нет! Есть! Режь глубже!

— С ума сошла, — ответил Грондин.

Обливаясь потом, дрожа, с кружащейся от боли головой, Рия стряхнула с себя руки Дриффа и резко села, схватив Уродца за жилет.

— Ты должен резать глубже, — мысленно приказала она, пристально глядя ему в глаза.

— Боюсь повредить тебе ногу. Ты можешь стать хромой. Там ничего нет, — нерешительно ответил Грондин.

Раздраженно вздохнув, Рия выхватила у него из рук нож.

— Тогда я сама это сделаю.

Грондин аккуратно забрал у нее нож. Рия чувствовала, что ему нелегко совладать с эмоциями.

— Еще раз разрежу, — согласился он.

— А-А-А-А! — заорала Рия, когда нож вошел в рану. Боль была невыносимой, но, когда она осознала, что больше не может терпеть, нож наткнулся на нечто, глубоко засевшее в ее ноге.

Нечто извивающееся.

Наклонившись вперед, Грондин поглядел в рану, снова коснулся ее ножом, хмыкнул и внезапно резко повернул руку в запястье. Внутри раны что-то снова изогнулось и резко дернулось, и Рия ахнула от нового взрыва боли.

Потом поглядела вниз.

На кончике ножа Грондина извивался черный червь, то ли опарыш, то ли какая-то личинка длиной с человеческий язык. Нож проткнул его, но он все еще был жив. Червь вцепился в плоть Рии одним концом, утолщенным и покрытым мелкими крючками. Рия ошеломленно глядела, как Грондин принялся аккуратно вытаскивать его, отцепляя крючки один за другим, пока не раздался влажный шлепок и тварь окончательно не отцепилась от ее ноги.

Положив червя на булыжник, Грондин разрезал его пополам. Но каждая половина тут же начала жить своей жизнью, так, будто вместо одной личинки стало две.

Дрифф в ужасе глядел на них.

— Сульпа? — прошептал он.

Судя по интонации, это был вопрос. Видимо, в суматохе бегства он не видел, как его недавний владыка бросил в нее маленький дротик.

— Да… они — творения Сульпы, — ответила Рия, с трудом вставая и превозмогая боль.

Извивающиеся черви уже подползли к краю булыжника, оставляя за собой кровавые следы. Нельзя было позволить им доползти до мягкой земли. Но прежде, чем избитое тело подчинилось Рии, Грондин шагнул вперед и жестко ухватил тварей пальцами. Рия почувствовала, как он мысленно разговаривает с Дриффом, но не поняла о чем. Дрифф мгновенно подбежал к деревьям и принялся сооружать небольшой костер, так, чтобы ветви и листья деревьев рассеяли его дым.

Грондин пошел к нему, следом похромала Рия. Она подошла как раз когда Грондин бросил тварей в огонь и прижал их палками. Они начали извиваться, потом испустили стон, похожий на человеческий, раздулись до размера кисти руки взрослого мужчины, корчась и трепыхаясь, а потом с громким хлопком лопнули, оставив после себя клубы едкого черного дыма. Мелкие остатки их черной плоти затрещали и обуглились, и вскоре в костре ничего не осталось, кроме пламени и рдеющих углей.

Рия поглядела вверх, на кроны деревьев, где, казалось, все еще висел дым. Все кончилось или нет? Или следы тварей, созданных Сульпой, так и останутся здесь и помогут ему выследить их? В любом случае, больше они ничего сделать не могут. Рия развернулась в сторону гор, и тут у нее закружилась голова и потемнело в глазах. Она начала падать, едва осознав, что сильные руки Дриффа подхватили ее прежде, чем она коснулась земли.

И провалилась в забытье.

Глава 66

— Слава Богу, — послышался голос Баннермана. — Похоже, она возвращается.

Леони снова была в собственном мире. Она еще не открыла глаза, но четко понимала, где находится. В душном темном помещении, на матрасе, на ноги наброшено легкое одеяло. Она слышала жужжание насекомых, их стук в оконное стекло. Баннерман и тот, с кем он разговаривал, сидели рядом с ней, и один из них мягко держал ее за руку.

Она открыла один глаз.

Здорово, это же Мэтт!

Полсекунды Леони радовалась, пока к ней не вернулась память обо всем, что произошло в мире Рии.

Девственные горы и равнины.

Ужасная угроза, исходящая от Сульпы и Иллимани.

Удалось ли ей предупредить сестру насчет маячка в ее ноге?

Или она, на хрен, облажалась?

Леони была довольна тем, что ей удалось убить тварей, посланных Сульпой, но если ее лихорадочная попытка в последний момент передать девушке это простенькое послание потерпела неудачу, то все это будет напрасно.

Ей надо вернуться. Немедленно!

Леони окончательно открыла глаза и села, судорожно вздохнув. Мэтт поспешно убрал руку, будто обжегшись. Баннерман встал так стремительно, что упал его стул.

— Леони! — с облегчением сказал он. — Ты в порядке?

Девушка моргнула и огляделась. Они были в одном из домиков, стоящих рядом с малокой — помещением для отдыха, с десятком кроватей, на которые они побросали свои рюкзаки и где переоделись в свободную одежду, прежде чем пойти в малоку вчера вечером. Ее кровать — видимо, ее перенесли сюда, пока она была без сознания, — стояла ближе всех к двери. Другие пустовали, но были не прибраны; судя по всему, на них до этого спали. Хотя снаружи и светило солнце, окна были плотно занавешены, и внутри дома царил полумрак.

— Ты в порядке? — снова спросил Баннерман.

Леони уловила напряжение в его голосе. Вероятно, он опасался, что она спалила себе мозги, приняв столько наркотиков.

— Не знаю, — ответила она. — Я провела очень странную ночь…

— Ты очень далеко зашла с айяхуаской. Мы не могли разбудить тебя.

Леони положила ладонь на руку Баннермана.

— Мне придется снова выпить ее, — прошептала она. — Прямо сейчас. Меня выдернуло из того места, куда привела меня айя, слишком рано. Кое-кто в опасности, и я должна помочь ей…

— Полегче, Леони, — подняв руку, перебил ее Баннерман. — Подожди. Какое место? И кто в опасности?

— Не важно, — едва не срываясь на крик, ответила Леони. — Объясню потом, хорошо? А сейчас мне надо еще выпить айи. Я должна сделать это. А вы должны помочь мне.

— С этим у нас возникли проблемы, — строго поглядев на нее, ответил Баннерман.