Страница 13 из 14
Все это было неправдой. Они говорили как женщины у него на родине, которые, надев мужские шляпы, таскали пустые бутылки в плетеных рыбных корзинах в пункт стеклотары «Циркуль».
– …Это помогает от перхоти.
Он никак не ожидал, что женщины из ночного клуба под мостовой могут петь под звучание струн, как сирены, а их опасные подведенные глаза фиалкового цвета будут вытворять такое с его пуговицами. Если снять с Лондона покрывало, на котором кинопроектор показывает все компании значительными и развратными, то останутся только эти женщины. Женщины с поношенными лицами и шутовскими языками, которые будут пререкаться, сидя на корточках над останками своих матерей, будто они только что вернулись в объятиях коренастых парней с эмблемами Уэльса с футбольного матча в Манелли. Женщины за столиками, которых он увидел в завлекающих позах, когда, ошеломленный, вошел сюда из темноты, были скучными, как сестры, красноглазые и отупевшие от насморка; такие будут чихать, целуясь, или икать, рассуждая о хороших манерах в темных ловушках гостиничных спален.
– Отличное место, – сказал он мистеру Эллингему. – А мне казалось, вы говорили, что это плебейское заведение, типа забегаловки.
– Сам ты забегаловка. Они здесь не любят, когда их называют плебеями. – Мистер Эллингем наклонился к нему и говорил одним только уголком рта. – Потому что они и есть плебеи. Обычный дешевый ресторан, – прошептал он. – Это только разогрев. Скоро они поснимают одежду и станцуют «хулу», тебе понравится.
– Никто не знает Люсиль, – подошел Джордж Ринг. – Вы уверены, что она не Люси? Здесь есть одна хорошенькая.
– Нет, Люсиль.
– «Она жила там, где Голубкин Ключ журчал». Иногда Вордсворт нравится мне больше Уолтера де ла Мара. Вы знаете «Тинтернское аббатство»?
Миссис Дейси возникла у плеча Самюэля.
– Малыш не танцует?
Он вздрогнул от прикосновения ледяной руки к его шее. Не здесь. Не сейчас. Ужасная безликая Вифезда мучила его своими пальцами. Он вспомнил, что она держала зонтик, даже когда танцевала.
– У меня сестра в Тинтерне, – сказал мужчина у них за спиной.
– Тинтернское аббатство.[14] – Надувшись, Джордж Ринг даже не обернулся.
– Не в аббатстве, она работает официанткой.
– Мы говорили о поэме.
– Она не из этих чертовых монашек, – продолжал мужчина.
Музыка кончилась, но два парня на маленькой сцене еще шевелили губами и руками, отбивая такт в тишине. Мистер Эллингем потряс кулаком:
– Повтори, что ты сказал, и я тебе так врежу.
– Я из тебя пар-то повыпущу. – Он сам пыхтел и отдувался. Изо рта у него пахло гвоздикой.
– Сейчас, сейчас. – Миссис Дейси нацелила зонтик.
– Никто не имеет права поносить и оскорблять монахинь, – сказал мистер Эллингем, когда железный наконечник ткнулся в его жилетку.
– Пар-то повыпущу, – повторил мужчина. – Я никогда не оскорбил ни одну монахиню. Я ни с одной даже не разговаривал.
– Сейчас, сейчас. – (Зонтик пронесся у его глаз, но он увернулся.) – Еще раз дыхнешь, – вежливо проговорила миссис Дейси, – и я воткну его тебе в глотку и там открою.
– У вас насилие не вызывает отвращения? – спросил Джордж Ринг. – Я всегда был ужасным пацифистом. Одна капля крови, и мне противно. Потанцуем?
Он положил руку на талию Самюэля и, танцуя, повел его от бара. Оркестр снова заиграл, хотя ни одна из пар не прекращала танца.
– Но мы же оба мужчины, – удивился Самюэль. – Это вальс?
– Вальс они здесь не исполняют, это я так самовыражаюсь. Смотрите, вон еще двое мужчин танцуют.
– Я думал, это девушки.
– Мой друг принял вас за девушек, – громко сказал Джордж Ринг, когда они оказались рядом. Самюэль глядел на пол, стараясь следовать движениям Джорджа Ринга. Раз, два, три, поворот.
– Пойдем наверх, посмотришь, какая у меня шикарная плита.
Раз, два, три, кружимся, притоп.
– Полли Дейси из этого типа девушек, правда? Она сумасшедшая?
«Я легкий как пушинка, – думал Самюэль. – Кружусь, снова кружусь, теперь на носочках, встряхиваю бедрами».
– Не так грузно, Сэм. Ты как слоненок. Когда она еще ходила в школу, то запускала мышей в почтовый ящик, и они сжирали все письма. Еще она проделывала штуки с мальчиками, которые мыли посуду. Я не смогу этого выговорить. Их крики разносились по всему дому.
Но Самюэль уже не слушал. Он кружился, сбиваясь со своего собственного ритма, среди летающих ног, наклонялся и пятился, подпрыгивал на одной ноге и вертелся, волосы падали ему на глаза, а бутылка вращалась. Он вцепился в плечо Джорджа Ринга и откачнулся от него, потом снова навалился.
– Не маши бутылкой. Не маши, говорю. Осторожно. Сэм, Сэм!
Рука Самюэля описала полукруг, и невысокая женщина упала. Падая, она обхватила его ноги, и он увлек за собою Джорджа Ринга. Еще один мужчина повалился, успев схватиться за юбку партнерши. Треск разрываемой ткани, и она рухнула между ними, головой во вздыбленные животы и руки.
Самюэль лежал смирно. Его рот упирался в кудряшки на затылке женщины, упавшей первой. Он высунул язык.
– Слезьте с моей головы, у вас ключи в кармане.
– Нога!
– Ладно. Запросто. Оп-ля.
– Меня кто-то лижет, – взвизгнула самая нижняя женщина.
Потом две девушки из-за стойки стояли над ними – и пинали, и хлопали, и тянули их за волосы.
– Это все вот он наделал. Он треснул ее по голове. Я видела, – сказала племянница управляющего банком.
– Откуда у него бутылка, Лола?
Девушка с галстуком-бабочкой потянула Самюэля за воротник и показала на его левую руку. Он попытался засунуть бутылку в карман, но чья-то рука, похожая на черную боксерскую перчатку, крепко в нее вцепилась. Широкое черное лицо нависло над ним, таращась. Он различал только белки глаз да зубы.
«Я не хочу, чтобы мне резали лицо. Не режьте мой открытый рот. Бритвы идут в ход только в книжках. Не давайте ему читать книжки».
– Сейчас, сейчас. – Он услышал голос миссис Дейси.
Черное лицо отдернулось после тычка раскрытым зонтом, и руку Самюэля отпустили.
– Вышвырни его отсюда, Моника.
– Он танцевал, как макака, вышвырни его.
– Если вы его вышвырнете, можете вышвырнуть и меня вместе с ним, – сказал мистер Эллингем, стоявший у бара. Он выставил кулаки. К нему подошли двое мужчин.
– Не разбейте мои очки.
Никаких очков не было.
Они открыли дверь и выбросили его на лестницу.
– Чертовы монашки! – донесся крик.
– Теперь ты.
– И старушку не забудьте. Осторожней с ее зонтиком, Доди.
Самюэль приземлился ступенькой ниже мистера Эллингема, за ним, держась за зонтик, вылетела миссис Дейси.
4
– Такой непродолжительный визит, – сказал мистер Эллингем. Он подставил под дождь ладонь с таким видом, будто высовывал ее в окно, сидя в комнате. У его головы по тротуару хлюпали чьи-то ботинки. Мокрые брюки и чулки касались полей его шляпы. – Только вошли и вышли. А где Джордж?
«Они меня раскачивали», – подумал Самюэль.
– Это напоминает мне моего старика. – (Лица миссис Дейси не было видно под зонтом, похожем на личную грозовую тучу на веревочке.) – Вошли и вышли. Вошли и вышли. На него раз посмотрят – и тут же выгоняют, не задумываясь.
– А «Гейспот»? Туда нельзя, старина. – Самюэль вполне серьезно подмигнул в темноту.
– Ты еще и с грузом. Размахиваешь бутылкой. На меня раз посмотрели и выгнали.
– Он носил с собой маленькую книжечку с видами мест, куда не мог поехать, и по субботам он туда отправлялся.
«Дурак, дурак, дурак», – сказал себе Самюэль.
Лестница внезапно осветилась, открылась дверь, и вышел Джордж Ринг. Он вышел осторожно и неторопливо, под приливы музыки и голосов, затихнувших, как только рассеялся дымный луч, вышел и встал на одну с миссис Дейси ступеньку, грива его кудрей золотилась в свете, падавшем из окошка над дверью, – божество или кентавр, явившееся из преисподней под обыкновенный дождь.
14
Живописные руины католического аббатства XII–XIV вв. в графстве Монмутшир.