Дюна: Дом Коррино

Прошел час. Никто из служащих так и не смог дать вразумительного ответа на вопросы о причинах аварии. Представители Гильдии наконец прислали голографическое изображение своего эмиссара в каюты фрегата. Оно появилось также во всех кораблях, размещенных в грузовом отсеке лайнера.

По форме эмиссара Гурни догадался, что это летный аудитор, достаточно высокопоставленный чиновник Гильдии, отвечавший за ведение бухгалтерской документации, за декларации перевозимого груза и пассажиров и за связь с банком Гильдии по вопросам урегулирования платежей за межгалактические перевозки. У летного аудитора были широко посаженные глаза, высокий лоб, короткая, толстая шея и слишком короткие для его туловища руки, словно при генетической сборке ему достались конечности, предназначенные для другого человека.

Эмиссар говорил бесстрастным тихим голосом, причем лицо его дергалось от какого-то тика. Все вместе раздражало. Было такое впечатление, что гудит какое-то большое насекомое, застрявшее на оконном стекле.

– Мы испытываем, мм-м, трудности в транслокации судна и в настоящий момент пытаемся, мм-м, восстановить утраченный контакт с навигатором в его камере. Гильдия занимается установлением причины происшедшего, но в данный момент мы, мм-м, не располагаем более полной информацией.

Пассажиры начали засыпать аудитора вопросами, но чиновник либо плохо их слышал, либо не хотел отвечать. Аудитор стоял, неестественно выпрямив спину и сохраняя на лице бесстрастное выражение.

– Все техническое обслуживание и капитальный ремонт производятся на Джанкшн. Мы не располагаем возможностями для крупного ремонта здесь, в пространстве. У нас даже нет пока возможности установить точное местоположение лайнера, но предварительные расчеты показывают, что мы находимся в белом пятне космоса, далеко за пределами империи.

Люди одновременно вздохнули так громко, что этот звук можно было принять за жужжание огромного воздухообменника. Гурни, скорчив гримасу, посмотрел на Ромбура.

– Эти представители Гильдии, может быть, сильны в математике, но ничего не понимают в элементарном такте.

Ромбур снова нахмурился.

– Потерянный лайнер? Я ни разу не слышал о таких вещах. Черт возьми! Это один из лучших лайнеров, сконструированных и построенных на Иксе.

На покрытом шрамами лице Халлека появилась успокаивающая улыбка.

– Тем не менее это произошло. – Дальше он процитировал Оранжевую Католическую Библию:

– Ибо теряется человек, хотя лежит перед ним праведный путь.

Ромбур удивил Гурни, продолжив цитату и произнеся вторую часть стиха:

– Но как бы далеко мы ни зашли, Бог знает, где найти нас, ибо Он ведает всю вселенную.

Иксианский принц увел Гурни подальше от переполненного испуганными пассажирами холла, где пахло страхом и потом, и заговорил, понизив голос:

– Этот лайнер строили под непосредственным руководством отца, и я знаю, как устроен этот корабль. Одной из моих обязанностей как наследного принца Дома Верниусов было доскональное знание производства космических лайнеров. Контроль качества и системы безопасности были на чрезвычайно высоком уровне. Двигатели Хольцмана никогда не выходили из строя. Эта технология доказывала свою надежность в течение десяти тысяч лет.

– До сегодняшнего случая.

Ромбур отрицательно покачал головой.

– Нет, ответ надо искать не в технике. Видимо, проблема в самом навигаторе.

– Ошибка пилота? – Гурни понизил голос, чтобы их не подслушали, хотя пассажиры были заняты тем, что подбрасывали все больше дров в топку своей паники. – Но находясь так далеко за пределами империи, мы никогда не найдем дорогу назад, если навигатор потерял способность ориентироваться в пространстве.

***

Другая Память – это безбрежный и бескрайний океан. Он может помочь только членам нашего Ордена, и то на его условиях. Сестра навлекает на себя большие неприятности, если пытается использовать внутренние голоса Другой Памяти для своих личных нужд. Это то же самое, что стараться использовать море как свой личный плавательный бассейн, что невозможно даже на несколько мгновений.

Кодекс Бене Гессерит

Граф Хазимир Фенринг наконец вернулся в свои апартаменты в Кайтэйне, завершив многотрудное дело – испытание проб искусственной пряности на навигаторах двух лайнеров Космической Гильдии. Проснувшись, он повернулся на бок и с удовольствием осмотрел роскошно убранную спальню. Интересно, подумал он, как скоро будут ясны результаты? Спрашивать об этом напрямую представителей Гильдии было рискованно, поэтому придется наводить справки окольными путями.

Затуманенными сном глазами граф оглядел золотую филигрань на стенах и потолке, картины старинных мастеров и экзотическую резьбу чин-до. Да, здесь было намного более воодушевляющее место, чем засушливый Арракис, чесоточный Икс или утилитарный Джанкшн. Правда, еще более впечатляющей красотой отличалось милое личико его жены Марго, но она давно встала и покинула супружескую постель.

После утомительного путешествия, пересадок из лайнера в лайнер, граф вернулся домой за полночь, но Марго, применив свою методику соблазна, сумела одновременно возбудить и успокоить мужа. Он уснул под утро, убаюканный ее умелыми руками…

Граф не был в столице империи больше трех недель и мог только представить себе, сколько глупостей успел натворить

Шаддам за это время. Надо будет устроить встречу с другом детства и обсудить положение. Хотя Фенринг не собирался до поры до времени рассказывать императору о случае с лицеделом. Министр по делам пряности хотел сначала свести с Аджидикой свои личные счеты, и это будет большое удовольствие, о котором следует пока помалкивать. Только потом он обо всем расскажет Шаддаму, и они весело посмеются над этим случаем.

Сначала надо удостовериться в том, что работа мастера-исследователя увенчалась успехом. Все зависит от качеств амаля. Если отчеты Аджидики окажутся липовыми, то мастеру не следует ждать пощады. Если же успех окажется несомненным, то прежде чем приступить к пыткам, Фенрингу придется выяснить весь ход технологического процесса.

Два его чемодана, прикрепленные к воздушным подвескам, до сих пор стояли на широком туалетном столике и были открыты. Фенринг вздохнул, потянулся и встал с кровати. Зевая, он вошел в ванную, где ему поклонилась служанка – фрименка Мапес. Женщина поклонилась, правда, не слишком низко. Фрименка носила белое платье, которое открывало ее загорелые, покрытые шрамами руки. Фенринга не слишком интересовали ее личные качества, но она была хорошей служанкой и удовлетворяла его как работница, хотя и была начисто лишена чувства юмора.

Он снял трусы и бросил их на пол. Мапес, скривившись, подняла их и положила в ящик грязного белья, прикрепленный к стене. Надев защитные очки, Фенринг голосом включил мотор ванны. Мощный поток горячей воды окатил его усталое тело, приподняв его в воздух. Гидромассажная ванна заработала в полную силу. На Арракисе такая роскошь была непозволительной даже для полномочного министра по делам пряности. Фенринг закрыл глаза. Какое умиротворение…

Вдруг он проснулся. Какое-то чувство подсказало ему, что он упустил сегодня утром несколько важных деталей. Свои чемоданы он ночью оставил на полу, намереваясь распаковать их утром. Но сейчас чемоданы были открыты и стояли на туалетном столике.

В одном из чемоданов была спрятана проба амаля.

Мокрый и голый, Фенринг буквально ворвался в спальню. Служанка-фрименка вынимала из чемоданов белье и предметы туалета, укладывая их на место.

– Оставьте это на потом, Мапес. М-м-м, я позову вас, когда вы мне понадобитесь.

– Как скажете. – У Мапес был гортанный, скрипучий голос, словно песок и ветер безнадежно повредили ей голосовые связки. Она неодобрительно посмотрела на лужи воды, оставленные графом. Ее больше возмутил не беспорядок, а бесполезная трата драгоценной влаги.