Страница 8 из 9
Вахтерша откровенно скучала, не зная, чем бы себя развлечь. Лариса это прекрасно видела, но все же решила польстить этой толстой тетке, настороженно смотрящей на нее. Когда другой человек — тем более хорошо одетая деловая дама — уважительно осведомляется, не отвлекает ли она вас от ваших дел, даже если этих самых дел у вас и нет, — это всегда приятно и производит впечатление.
Вот и сейчас — вахтерша моментально смягчилась и приветливо поздоровалась, уверив, что она нисколько не занята и готова уделить милой даме немного времени.
Лариса осведомилась, как зовут уважаемую вахтершу, представилась сама и начала разговор.
— Катерина Михайловна, вы знаете, что произошло на втором этаже? — решив не тянуть время, спросила Лариса.
— Это у телевизионщиков-то? Конечно, слышала. Милиция тут с утра бегает! А что?
— Они у вас уже спрашивали о тех, кто поздно уходил в эти два дня?
— Как же, как же, — сказала вахтерша, — спрашивали, только что я им могла ответить? Разве ж я всех угляжу, кто когда приходит? Нет, конечно, я им так и сказала.
— Ну, если несложно, повторите мне, пожалуйста, что вы конкретно рассказали милиции.
— Конкретно? — Катерина Михайловна наморщила лоб. — Единственное, что меня удивило, так это то, что на втором этаже в одном из кабинетов оставили свет невыключенным, вот и все. Я, когда обход делала в полночь, заметила. Горит себе как миленький, а то, что свет сейчас дорогой, так это им ничего! Разориться же можно, если узнаешь, сколько они там энергии тратят! У меня муж — электрик…
— Ладно-ладно, — вклинилась Лариса, испугавшись, что сейчас тетку занесет в область обсуждения дороговизны коммунальных услуг, повышения тарифов… Политику еще вспомнит, не дай бог! — В каком кабинете свет-то горел?
— А в сто одиннадцатом, — лаконично сказала тетя Катя, обидевшись, что ей не дали поговорить на любимую тему.
В сто одиннадцатом? Лариса с трудом могла вспомнить номер дома, в котором находилась студия, а уж чтобы еще и номер комнаты… Неужели придется возвращаться? Лариса только-только повернулась к лестнице, чтобы подняться наверх, как вдруг увидела Мусю. Худенькая длинноногая девушка так быстро спускалась по чугунным ступеням, что казалось, она летит по ним, не касаясь их своими каблучками.
— Муся! Муся! — Ларе пришлось несколько раз окликнуть секретаршу, чтобы та все-таки притормозила возле вертушки-турникета.
— Ой, Лариса Викторовна, здрасьте, а вы тут какими судьбами?
Лариса вспомнила, зачем она, собственно, приезжала сюда, и охнула. Про телефон-то она и забыла!
— Я, Муся, телефон потеряла где-то здесь, — очень кстати «вспомнила» Лариса, — вот и приехала искать его. Вы не видели?
— Нет, — секретарша быстро-быстро завертела головой во все стороны, показывая — что, «ну вот те крест, не видала я твоего мобильника, не задерживай ты меня, ради бога, а то я ведь опоздаю». — Спросите у кого-нибудь другого, а я побежала, ладно?
— Нет, погодите. Мне еще кое-что нужно.
Глаза Муси стали почти умоляющими, словно она опаздывала или на свою свадьбу, или еще куда-то, где просто жизненно необходимо ее присутствие. Руки, державшие папку, нервно теребили ее завязки, ноги уже сами разворачивались в сторону двери. Но Муся все же решила уделить еще минутку Ларисе Викторовне.
— Я быстро, — пообещала Лариса. — Что находится в сто одиннадцатой комнате?
Личико Муси на секунду омрачилось. Она погрустнела и даже перестала теребить завязки папки.
— Димкина подсобка. Операторская. Он там камеру и пленки хранил. Теперь там все опечатано, менты работают.
— Да? Ну ладно, спасибо, Муся. До свидания.
— А телефон я ваш поищу, — на прощание крикнула секретарша и испарилась. На том месте, где она только что стояла, теперь быстро-быстро вертелся турникет.
«Значит, операторская, — сказала Котова сама себе. — И вчера вечером в ней кто-то был. Интересно, кто? И интересно, зачем он испортил мою пленку?»
«И мужские руки сильные де-ержат руль…»
Из радиоприемника звучала старая, но все еще трогающая душу песня про дальнобойщика. Сидевший за рулем нового «КамАЗа» мужчина взглянул на часы, затем вновь перевел взгляд на дорогу. Четыре часа утра, скоро рассвет, хотя в этих богом забытых местах из-за обложных туч вряд ли что-то можно увидеть. Только и понятно, что день, по чуть посветлевшим сумеркам. «Дворники» без устали размазывали капли дождя по лобовому стеклу. В отсвете фар была видна темнота и летевшая наискосок пелена капель. Водитель вздохнул и, свернув к обочине, остановил трейлер.
До пункта назначения еще было ехать и ехать, но, извините, нужда свое берет. Морщась от мелкой водяной гадости, сыпавшейся сверху ему за воротник, мужчина спрыгнул из кабины прямо в лужу. Армейские ботинки тяжело захлюпали по мокрой траве. Их владелец добрался наконец до кустов. В это время у него в кармане зазвенел мобильный.
— Твою мать, даже поссать не дадут!
Он, чертыхаясь, взял трубку, другой рукой помогая себе облегчиться.
— Але? Да, я. Че так рано звонишь? Да не сплю я, просто странно. Ты же никогда не звонил так рано. Че? Умер?!
Некоторое время мокрые кусты слушали отборнейший русский мат. Выругавшись, мужчина почувствовал облегчение и пошел назад.
— Как это произошло? — спросил он у собеседника уже в кабине. — Ни хрена себе! Как Ольга? Что?! Лады, я скоро приеду, отбой!
Он сунул мобильник в карман видавшей виды черной кожаной куртки, после чего пару минут сидел, тупо смотря на приборный щиток. В его голове вихрем проносились эпизоды из прошлого…
Вот вся их компания на студенческой вечеринке. Там они впервые увидели Ольгу, обалденно красивую, в черном обтягивающем комбинезоне, с ниспадающими волнами каштановых волос. Она была слегка под градусом, но пьяная распущенность придавала ей определенный шарм. О, она умела пить!
— Привет! А вы кто?
Ее голос он не забыл до сих пор, хотя Ольга досталась Димычу. После того как Димыч и Ольга стали жить вместе, бывшая крепкой и нерушимой компания с мехмата развалилась. Димыч перешел на свободный график обучения, подрабатывая оператором в какой-то студии. Макс стал грузчиком, хотя мог бы, как и Хоббит, устроиться программистом в какую-нибудь контору и зарабатывать непыльные денежки. Но Макс предпочел не гробить себя за компьютером, а стать рабочей лошадкой.
Все они были на пятом курсе. Только он, Михаил, или Потап, как звали его друзья, бросил учебу.
Никто, кроме Димана, не удивился этому. Хоббит и Макс по-мужски поддержали своего братана, правда, Хоббит все же настаивал на продолжении учебы.
«Всего ведь год остался, Миха, ты подумай! Нефиг из-за бабы себе жизнь портить! Может, не поедешь никуда?»
Но Михаил к тому времени уже твердо решил, что уедет из города. Сначала подходящая работа не подворачивалась, но потом дядя, работавший в торговой фирме, устроил его водителем-дальнобойщиком. С тех пор вот уже около полугода Михаил раскатывал по Восточно-Европейской равнине, развозя корма для животных. Время от времени он, конечно, жалел о своем скоропалительном решении, а когда был на той неделе в Тарасове, то вообще целый час стоял возле Ольгиного дома, размышляя, зайти или нет. В конце концов Диман — его друг, не самый плохой вариант для Ольги.
Он яростно потер глаза, начавшие уже слипаться, и откинул назад длинные черные волосы, вымокшие от дождя. Черт! Хватит уже воспоминаний! Ехать пора, а то он так и к девяти часам в поселок не приедет. Михаил захлопнул дверь кабины, покрутил ручку радио, поймав «Радио Шансон», после чего, насвистывая задорную песенку его тезки Круга про «симпатичного мальчишку», поехал дальше.
Тучи впереди постепенно расходились.
Вечером дома собралась вся семья: Лариса с жуткой мигренью, Евгений, опять на что-то обидевшийся и глядевший волком, и Настя, устроившаяся в гостиной и смотрящая телевизор.
Лариса лежала в кровати в своей комнате, мечтая о смерти. Голова болела немилосердно. Казалось, в ней происходит репетиция Великой Октябрьской революции. Вернее, уже ее последствия.