Страница 4 из 9
Аглая неожиданно прыснула и с некоторым превосходством ответила:
— Там нет никакой квартиры…
— Где там? — терпеливо поинтересовалась я.
— Там, где я живу, — невозмутимо пояснила эта невозможная девчонка.
— Ладно, проехали, — вздохнула я. — Не желаешь говорить, где живешь, — твое дело… Может быть, поговорим о чем-нибудь другом, из чего ты не делаешь секрета? Ты случайно не замужем?
— Вот еще! — вяло откликнулась Аглая. — Чего я там забыла?
— Там — это, надо понимать, замужем? — уточнила я. — Действительно, что там можно забыть? Кажется, я опять невпопад, верно? Ну, тогда проясни — ты работаешь или учишься?
— Мы иногда учимся, а иногда работаем, — неожиданно словоохотливо поведала она. — Но мы должны учиться, даже когда работаем. Иначе нам никогда не достичь совершенства.
— Это так серьезно? — спросила я, с любопытством покосившись на Аглаю. — Вы непременно должны достичь совершенства? А кто это — вы?
Но силы девушки опять иссякли, и я поняла, что ответа на этот вопрос мне не дождаться. Но кое-что для меня начинало проясняться. Похоже, эта девчушка действительно имеет отношение к тому, что у нас официально называется нетрадиционными религиями, а в народе попросту — сектами. Ничего удивительного — история довольно типичная. Рано потеряла родителей, кругозор крайне узкий, возраст опасный — такие часто становятся добычей всяких доброхотов.
— Ты верующая? — спросила я.
Аглая опять ничего не ответила, но посмотрела на меня уже без прежнего равнодушия. Я готова была поклясться, что теперь в ее взгляде мелькнула настоящая враждебность. Она насторожилась — в этом не было никакого сомнения. Вероятно, у нее уже были неприятности, связанные с вопросами веры. Значит, на этой почве взаимопонимания нам тоже не достичь. Если дело пойдет так и дальше, то скоро у меня просто не останется тем для разговора.
— Извини, конечно, что я задаю этот вопрос, — сказала я. — Но от чего умерли твои родители?
— Они попали в дорожное происшествие, — сказала Аглая. — Их задавила машина, когда они стояли на автобусной остановке. Это было два года назад, и об этом писали в газетах. Я как раз закончила школу, и они собирались на выпускное торжество. Я уехала в школу раньше их…
— Печальная история, — искренне сказала я. — Представляю, как туго тебе пришлось. Но у тебя, наверное, остались какие-нибудь родственники? Может быть, в Каратае?
— Правда! — как будто даже обрадовалась Аглая. — Брат моей мамы живет в Дне-про-дзе-ржин-ске! — она с видимым усилием выговорила такое трудное слово. — Теперь это считается заграница? Ну, это совсем не важно. Этот человек никогда нас и знать не хотел. Значит, он не считается родственником, как вы думаете?
Никаких признаков огорчения по поводу заносчивого родственника в ее лице я не обнаружила, поэтому ответила довольно спокойно:
— В общем-то, это тебе решать. Все-таки родная кровь — от этого никуда не денешься. Но что касается меня, так я бы послала такого родственника подальше, честно тебе говорю. Впрочем, это не твой случай… Ведь твой дядя и так знать тебя не хочет. Это печально, но все-таки не стоит придавать этому слишком большого значения. В жизни тебе еще встретятся люди, которые станут для тебя родными…
Аглая опять странно хихикнула и сообщила:
— А я знаю! Я уже их встретила. Мы роднее некуда, понимаете?
Я не стала особенно настаивать на своем понимании, хотя все больше убеждалась — мои подозрения в отношении принадлежности Аглаи к какой-то религиозной общине, скорее всего, подтверждаются. Ну что ж, по крайней мере, есть кому о ней позаботиться. Мое дело отправить девчонку в пункт назначения.
— Так эти родные живут в Каратае? — осведомилась я.
Аглая помотала головой.
— Никто там не живет, в этом дурацком Каратае! — пробормотала она.
Тут уж я не выдержала.
— Ну, во-первых, кто-то там все-таки живет, наверное? — сердито сказала я. — А во-вторых, какого черта ты туда едешь, если там никто не живет и тебе там делать нечего?
— Ну, вы тоже скажете! — понуро произнесла Аглая. — Куда же мне ехать, интересно? В Москву, что ли?
— Тебе бы в разведке работать! — проворчала я. — Цены бы тебе не было. Я уж и не помню, кто так мне морочил когда-нибудь голову…
Мне показалось, что этого моего пассажа Аглая чистосердечно не поняла. Может быть, это было и к лучшему — не стоило упражняться в остроумии с тем, кто не может ответить. Девчонке пришлось хлебнуть лиха. Может быть, способность морочить голову — ее единственное оружие, с помощью которого она выживает в этом мире?
Я на время прекратила расспросы, тем более что мы уже прибыли на место. Впереди показалась ограда сосновского кладбища. Я остановила машину метрах в десяти от ворот и с некоторым беспокойством посмотрела на свою спутницу.
Она ответила мне непрошибаемым взглядом. Что-то в этом взгляде меня смутило. Не было в нем ничего похожего на волнение и скорбь.
— Приехали, — настороженно сказала я. — Ты разрешишь мне проводить тебя?
— Куда? — спросила она.
— Ну, на могилу твоих родителей, — ответила я, слегка подняв брови.
Аглая удивилась, но только чуть-чуть.
— А где? — произнесла она.
— С тобой положительно не соскучишься, — тяжко вздохнула я. — Ты же сама велела ехать сюда.
— Я не велела, — хладнокровно заявила она.
— Но ты сказала, что собираешься навестить могилу родителей, — напомнила я.
— Они же не здесь похоронены! — разочарованная моей бестолковостью, сказала Аглая.
Я зажмурилась и сосчитала про себя до десяти. Потом открыла глаза и сказала ровным голосом:
— Так, давай раз и навсегда выясним, куда именно тебе нужно! Только не торопись, подумай как следует и объясни все внятно и конкретно. Договорились?
Аглая наморщила лобик, точно задача, которую я ей задала, оказалась совершенно непосильной, и немного виновато пробормотала:
— Надо ехать в обратную сторону. Это вот там, где Волга. Ну, знаете, где кладбище, там на горе?
— Положим, я знаю это кладбище, — сказала я. — Но ты уверена, что не ошиблась? Действительно на горе? Мне не хотелось бы, чтобы мы опять катались впустую…
— Да точно, на горе, — спокойно ответила Аглая. — От маминой могилки Волгу видно. Если не на горе, то как бы ее было оттуда видно?
— Логика у тебя убийственная, — хмуро заметила я. — Потом окажется, что Волга, которую ты видела, вовсе не Волга, а…
— Волга, я знаю! — возразила Аглая. — Я же здесь жила.
— Это верно, я и забыла, — вздохнула я, опять запуская мотор. — Значит, едем обратно!
Через полчаса мы были на Ястребиной горе, в районе старого кладбища, с которого действительно открывался вид на Волгу. У меня возникла надежда, что теперь-то мы попали куда нужно. На часах однако было полдвенадцатого, и времени еще оставалось хоть отбавляй. Если, конечно, брать в расчет электричку. У меня уже появились подозрения, что поездка в Каратай — не более чем плод моей фантазии и, когда придет время, Аглая просто недоуменно скажет: «Какая электричка?», а я опять сяду в лужу.
Мы вышли из машины. Аглая рассеянно оглянулась вокруг и торжествующе ткнула ладонью в воздух, указывая мне на великую русскую реку. Река действительно оказалась на месте, а мой скептицизм был посрамлен. По-моему, Аглае самой было приятно, что она ничего не напутала. Мне уже хотелось ее поздравить, но тут эта артистка вдруг выдала:
— Волга! Я могу переплыть ее туда-сюда и не устать нисколько!
Это заявление настолько не вязалось со всеми предыдущими ее заявлениями, да и вообще с ее субтильным обликом, что я опять слегка оторопела.
— Ну, в общем-то, это здорово… — кисло сказала я наконец. — Правда, вода пока, наверное, еще холодная… Если вздумаешь претворять это дело в жизнь, то лучше подожди с полмесяца…
Она кивнула совершенно серьезно и пошла к воротам кладбища, ссутулившись и еле перебирая ногами. Глядя на ее худую спину, я с тревогой размышляла, что же творится с моей неожиданной знакомой и как мне теперь с честью выпутаться из того глуповатого положения, в которое я сама себя загнала. Возиться с Аглаей было довольно обременительно и, кажется, бесполезно, а просто бросить ее было стыдно.