Слоны умеют помнить

Агата Кристи

СЛОНЫ УМЕЮТ ПОМНИТЬ

Глава 1

Литературный утренник

Взглянув на каминные часы, которые отставали минут на двадцать, миссис Оливер снова обратила свой взор к зеркалу. Она постоянно меняла прически (это было ее хобби): то укладывала волосы в стиле мадам Помпадур, то рассыпала локонами по плечам, то зачесывала назад, демонстрируя свой интеллектуальный лоб, то растрепывала в артистическом беспорядке и т.д. Сегодняшняя прическа удалась и шла миссис Оливер, хотя это не имело никакого значения, ибо сегодня она собиралась сделать то, что делала крайне редко. Миссис Оливер намеревалась надеть шляпу.

В гардеробе, на верхней полке, у нее лежали четыре шляпы. Одну из них она надевала, когда ее приглашали на свадьбу. Ведь на свадьбу не полагается идти с непокрытой головой.

Если быть точными, то следует отметить, что «свадебных» шляп у нее было две. Одна, с перьями (хранилась в круглой коробке), очень плотно сидела на голове, и можно было не беспокоиться, что ее сорвет ветром, если такой случится при выходе из машины перед святейшим храмом. Другая более роскошная, украшенная цветами, шифоном и вуалью, предназначалась для жаркого летнего времени.

У остальных шляп не было столь конкретного назначения. Одну из них миссис Оливер называла шляпой для деревни. Она была из светлого фетра, с такими полями, что ее можно было надевать и задом наперед, и вообще как угодно. Кроме того, она подходила к любой одежде, сшитой из твида, и к свитерам. Свитера миссис Оливер надевала часто, а шляпу почти никогда. Зачем вообще в деревне напяливать шляпу, если отправляешься туда, чтобы пообедать с друзьями в сельской харчевне?

Четвертая шляпа была самая дорогая и была поэтому, с точки зрения миссис Оливер, самая лучшая. Это был тюрбан из плетеного вельвета различных пастельных тонов.

Миссис Оливер достала из гардероба шляпу и на мгновение призадумалась.

— Мария! — крикнула она. — Зайдите на минуточку!

Мария вошла и спросила:

— Вы собираетесь сегодня надеть вашу прекрасную шляпу?

— Да, — сообщила миссис Оливер, — и хочу посоветоваться с вами, каким боком ее лучше повернуть.

Она надела шляпу, а Мария, оглядывая, обошла вокруг миссис Оливер.

— Вы надели ее немножко задом наперед, — заметила Мария.

— Да! Специально! Я подумала, может быть, так лучше.

— Почему вы решили, что задом наперед лучше?

— Потому что таким образом впереди будет голубой тон. А если надеть по-другому, впереди окажется зеленовато — красный. — Миссис Оливер повертела на голове шляпу так и сяк.

Мария неодобрительно покачала головой.

— Мне кажется, ее нельзя надевать задом наперед. Эта широкая сторона не идет к вашему лицу.

— Ну что ж, нельзя так нельзя. Надену ее так, как положено, — согласилась миссис Оливер и сняла шляпу.

— Я думаю, так будет лучше, — сказала Мария и помогла миссис Оливер надеть отлично сшитое красновато — коричневое шерстяное платье и аккуратно, по всем правилам, водрузила шляпу на отлично причесанную головку миссис Оливер. — Как всегда, выглядите вы очень элегантно, — сказала она.

Миссис Оливер очень любила, когда хвалили ее внешность и туалеты, и ценила то, что Мария всегда одобряла ее.

— На утреннике вы будете выступать с речью? — спросила Мария.

— С речью? — ужаснулась миссис Оливер, — Ни в коем случае! Вы же знаете, что я терпеть не могу выступать с речами!

— А я думаю, что на литературных утренниках вое выступают с речами. Ведь там будет целая куча известных писателей!

— Вот пусть и выступают те, кому это нравится. Таких полно. И главное, делают они это в тысячу раз лучше, чем я.

— А я уверена, что вы можете сказать замечательно умную речь!

— Нет, не хочу! Я знаю, что умею и чего не умею. Речи — это не мое амплуа. Я запнусь, забуду что-нибудь, скажу чепуху и буду выглядеть идиоткой. Писать я могу, а говорить — нет!

— Надеюсь, вы получите удовольствие от этого утренника.

— Утренник должен быть грандиозный! — уныло согласилась миссис Оливер и подумала, что все это так, но совершенно неизвестно, зачем она туда идет.

Из кухни донесся запах подгорающего варенья, и Мария стремглав бросилась туда.

— Я думаю, — сказала себе миссис Оливер, — что я иду туда, чтобы узнать, в конце концов, что же это за штука — литературный утренник. Меня сотни раз приглашали на такого рода мероприятия, но я ни разу не ходила.

Объяснив себе, зачем она идет на литературный утренник, миссис Оливер вышла из дома.

Миссис Оливер опоздала. Когда она пришла на утренник, завтрак уже заканчивался, подавали десерт, который был очень вкусен. Но в определенном возрасте приходится быть весьма осторожными по отношению к еде. Все дело в зубах. В очень белых, без всяких изъянов, совсем как настоящих. И они никогда не болят. Но все-таки это не настоящие зубы. И если на десерт подают миндаль или шоколад с твердой начинкой, это очень осложняет жизнь. Так полагала миссис Оливер. Еще надо остерегаться карамели, салатов, безе. Если бы искусственные зубы делали из слоновой кости, тогда, наверное, было бы можно преспокойно грызть жареный миндаль.

Завтрак, который был устроен в честь женщин — писательниц, миссис Оливер понравился. К счастью, на нем присутствовали не только представительницы прекрасного пола. Миссис Оливер сидела между двумя симпатичными господами. Один из них, Эдвин Обин, чьей поэзией она всегда увлекалась, очень остроумно рассказывал о своих путешествиях за границей. Он оказался большим гурманом, а эта тема была совсем не чужда миссис Оливер.

Сэр Уэсли Кент, сидевший по другую сторону нашей героини, так же был ей приятен. Он очень высоко ценил ее книги и вообще был чрезвычайно тактичен. Надо заметить, что он не просто хвалил ее сочинения, но и объяснял, почему они так хороши. И это было весьма приятно миссис Оливер. Она подумала, что похвалы мужчин в какой-то мере всегда милее, нежели похвалы женщин, в которых как правило, одни эмоции.

Впрочем, недавно она получила из-за границы письмо от одного молодого человека, впавшего в экстаз после прочтения ее романа «Вторая золотая рыбка». «Вы очень знамениты», — писал этот молодой человек. Хотя миссис Оливер знала себе цену и считала, что ее детективы отнюдь не плохи, но все же не видела основания считать себя знаменитой. Сама она считала себя скорее популярной писательницей, которая сумела найти в литературе свой стиль и свою тему. Во всяком случае критика всегда была к ней благожелательна.

Закончив завтрак и встав из-за стола, миссис Оливер направилась в гостиную, где подавали кофе. Там ее ожидала знакомая ситуация, в которой она всякий раз тушевалась. Ее окружали поклонницы ее таланта и, льстиво заглядывая в глаза, до небес превозносили ее сочинения. Во время этих бесед она чувствовала себя иностранкой, не знающей языка и держащей в руках разговорник.

Вопрос. Я не могу вам выразить, как мне нравятся ваши книги!

Ответ взволнованной писательницы. Как это мило с вашей стороны! Я очень рада!

Вопрос. Я так мечтала познакомиться с вами и сказать вам это!

Ответ. Это так великодушно с вашей стороны!

Миссис Оливер в таких случаях чувствовала себя как бы опутанной паутиной и была сама себе противна, хотя знала, что другие писатели обожают такого рода беседы.

Однажды за границей ее иностранная подруга Альбертина, понаблюдав за миссис Оливер в подобной ситуации, сказала:

— Дорогая! Какую чушь вы мололи, давая интервью этому молодому репортеру. У вас ни на грош нет гордости. А это непременное условие в вашем деле. Вы должны были сказать ему: да, я пишу прекрасно! Я пишу для всех, кто занимается детективной темой.

— Но это не так, — заметила миссис Оливер. — Я пишу неплохо, но я не желаю слушать такие глупости.

— Вы пишете лучше всех, уверяю вас!