Страница 2 из 52
Когда-нибудь, думал он, у него появится собственный дом, где можно будет спрятаться от всего мира, и там его никто не потревожит. И он никого туда не впустит.
Снаружи летали голуби, загораживая на мгновение солнечный свет. С улицы тянуло сквозняком: холодный воздух проникал сквозь дыры в черепице.
Шерлок вздохнул. Скрипка неожиданно показалась ему очень тяжелой, а собственные пальцы неловкими, как будто он впервые в жизни держал в руках инструмент. На пюпитре перед ним лежали ноты: партия скрипки из знаменитой, по словам Стоуна, арии царицы ночи из оперы Моцарта «Волшебная флейта». Черные значки на нотном стане казались Шерлоку чем-то вроде шифра, но шифра очень понятного — образованного методом простой подстановки. Каждый из черных кружочков на линии обозначал ту или иную ноту, которая звучала строго определенным образом, если только слева от нее не стоял значок «диез» или «бемоль». Эти значки означали повышение или понижение на один полутон той ноты, которую нужно было сыграть. Все это было очень просто и понятно, так почему же у него не получалось сделать так, чтоб Руфус Стоун слушал и не морщился?
Шерлок знал, что учится не так быстро, как хотелось бы Руфусу, и его это злило. Конечно, втайне он мечтал просто взять инструмент и заиграть прекрасно с первого же раза, безо всяких тренировок, но, к сожалению, в жизни так не бывает. Шерлока все время это возмущало. Те же чувства возникали у него и когда он пытался научиться играть на пианино в доме родителей. Он часами просиживал за инструментом, но так и не понял, почему у него ничего не выходит. Ведь все казалось таким логичным: ты нажимаешь клавишу, и звучит нота.
Каждая клавиша связана с определенной нотой. Все, что нужно, как казалось Шерлоку, это запомнить связь клавиш и нот, и этого было достаточно, чтобы начать играть. Но беда была в том, что, как Шерлок ни старался, он так и не научился играть так, как играла сестра — чтобы музыка лилась из-под пальцев журчащим потоком, плавная и прекрасная.
Четыре струны! У скрипки всего-то четыре струны! Так почему это так трудно?
— Твоя ошибка в том, — неожиданно заявил Стоун, снова повернувшись к Шерлоку, — что ты думаешь о нотах, а не о музыке.
— Это какая-то бессмыслица, — упрямо возразил Шерлок.
— Нет, не бессмыслица, — вздохнул Стоун. — Деревья сами по себе — это еще не лес. Лес — это и деревья, и подлесок, и животные, и птицы, и даже воздух. Убери все это, и у тебя останется только куча древесины, но ни атмосферы, ни чувств.
— Тогда откуда в музыке берутся чувства?
— Уж точно не из нот.
— Но на бумаге ведь есть только ноты! — возмутился Шерлок.
— Тогда добавь что-то свое. Добавь эмоции.
— Но как?!
Стоун покачал головой:
— Ты добавляешь их в коротких паузах, в акцентах, в легком ускорении или замедлении темпа. Все это мелочи, но именно в них и выражаются твои чувства.
Шерлок указал рукой на пюпитр:
— Но там же этого нет! Если бы композитор хотел, чтобы я играл быстрее или медленнее, он написал бы это в нотах!
— Он написал, — ответил Стоун, — по-итальянски. Но это всего лишь подсказка. А так ты сам решаешь, как тебе играть. — Он вздохнул. — Твоя беда в том, что ты относишься к музыке так, будто это математическая задача. Ты хочешь, чтобы тебе дали все исходные условия, и думаешь, что твоя цель — найти ответ. Но с музыкой так не получится. Музыка требует интерпретации. Она требует, чтобы ты вложил в нее что-то свое. — Он помолчал, пытаясь подобрать слова. — Любое исполнение — это взаимодействие между тобой и композитором. Он дает тебе основу, но остальные десять процентов должен добавить ты. Ты же понимаешь разницу между тем, чтобы прочесть пьесу и сыграть ее? — Заметив несчастное выражение на лице Шерлока, Руфус продолжил: — Ты видел когда-нибудь, как писатель Чарльз Диккенс читает свои произведения перед зрителями? Если будет такая возможность, посмотри, не пожалеешь! Он говорит разными голосами за каждого из персонажей, он мечется по сцене, повышает голос в самых волнующих сценах, он читает так, будто видит этот текст впервые и ему, как и остальным зрителям, ужасно интересно, что же будет дальше. Вот так и надо играть музыку — как будто ты никогда ее раньше не слышал. — Он помолчал немного и поморщился. — В хорошем смысле, то есть. А ты играешь так, будто никогда ее раньше не слышал и пытаешься разобраться, что это за мелодия, прямо по ходу игры.
Шерлок подумал, что примерно так оно и есть.
— Может, мне бросить это дело? — спросил он.
— Даже не вздумай! — яростно возразил ему Стоун. — Никогда ничего не бросай. — Он провел рукой по длинным волосам. — Может, это я выбрал неправильный подход? Попробуем иначе. Ну хорошо, давай поищем композиторов, которые при создании музыки использовали математические формулы.
— А такие есть? — с сомнением переспросил Шерлок.
Стоун задумался:
— Дай-ка вспомнить. Иоганн Себастьян Бах. В его «Музыкальном приношении» можно найти фрагменты, которые зеркально повторяют сами себя. Первая нота совпадает с последней, вторая — с предпоследней, и так далее до середины фрагмента.
— Ух ты! — Шерлок восхитился смелостью этой идеи. — И все равно получается музыка?
— О да! Бах был выдающимся композитором. Его математические формулы не ухудшали, а улучшали мелодию. — Стоун улыбнулся, заметив, что ему наконец-то удалось увлечь Шерлока по-настоящему. — Я не большой знаток его творчества, но знаю, что у него есть еще одно произведение, построенное по принципу математической последовательности, где фрагменты расположены друг за другом согласно определенному правилу. Оно называется «Итальянский концерт». А теперь давай снова попробуем сыграть Моцарта, но на этот раз я хочу, чтобы ты вложил в него то, что сейчас чувствуешь. Запомни свои чувства, и пусть они управляют твоими пальцами.
Шерлок снова поднес скрипку к плечу и прижал ее подбородком. Левой рукой он сжал шейку скрипки, положив пальцы на струны. Он чувствовал, как загрубела кожа на кончиках его пальцев после бесчисленных уроков Стоуна. Шерлок поднял смычок и поднес его к струнам.
— Начинай! — скомандовал Стоун.
Шерлок поглядел на партитуру, но, вместо того чтобы расшифровывать каждую ноту, он просто скользнул по ним взглядом, пытаясь прочесть не последовательность знаков, а мелодию целиком. Увидеть лес, а не деревья. Он вспомнил, как звучали эти ноты в прошлый раз, а потом глубоко вздохнул и начал играть.
Следующие несколько мгновений прошли, словно в тумане. Шерлок зажимал то одну, то другую струну — он извлекал нужные звуки, еще до того как успевал об этом подумать. Казалось, будто его пальцы сами знают, что следует делать, а мысли, освободившись, плывут вместе с мелодией, пытаясь понять ее смысл. Шерлок представлял себе этот музыкальный фрагмент как звучащую песню, а потом позволял своей скрипке стать голосом и то замирать на некоторых нотах, то подчеркивать другие, наиболее важные.
Он и сам не заметил, как добрался до конца листа.
— Браво! — воскликнул Стоун. — Не идеально, но намного лучше. Вот теперь я вижу, что ты чувствуешь музыку, а не просто играешь по нотам. — Он посмотрел на косые лучи солнца, пробивающиеся сквозь крышу. — Давай сегодня на этом и остановимся. Продолжай играть гаммы, но это еще не все. Я хочу, чтобы ты вложил в них печаль, радость, злость. Пусть твои чувства сплетаются с музыкой, а ты обрати внимание, как от этого меняется звучание.
— Я… не очень разбираюсь в чувствах, — еле слышно признался Шерлок.
— А я разбираюсь, — так же тихо сказал Стоун. — И это значит, что я могу тебе помочь. — Он положил руку на плечо Шерлока и сжал на мгновение. — Тебе пора идти. Найди свою американскую девчушку и погуляй с ней.
— Вирджинию? — Сердце Шерлока забилось быстрее, но он не мог понять, от радости или от страха. — Но…
— Никаких «но». Иди и повидайся с ней.
— Ну хорошо, — ответил Шерлок. — Завтра в это же время?
— Завтра в это же время.
Он положил скрипку в футляр и скатился по лестнице на верхний этаж, а потом сбежал по ступеням вниз. Квартирная хозяйка Стоуна — его ровесница, черноволосая и зеленоглазая, — высунулась из кухни и что-то крикнула Шерлоку вслед, но он не расслышал. Через несколько мгновений он уже выбежал под скупое осеннее солнце.