Жемчужная Тень

Не так давно я случайно встретилась с месье Дессэном. Поначалу я не узнала его, увидев в Баден-Бадене невысокого морщинистого старичка, идущего со стороны Шварцвальда. Должна сказать, что в прогулках по Шварцвальду нет ничего из ряда вон выходящего, потому я и не придала особого значения тому, что вижу. Более того, месье Дессэн был в бежевом, а бежевое в Баден-Бадене носят и мужчины, и женщины. Их одежда бежевая, обувь бежевая, лица бежевые, и это единообразие смотрится весьма приятно.

Но на следующий день я увидела этого же человека, одиноко сидящего в столовой моего отеля. И даже в этот момент он не показался мне знакомым: я лишь отметила, что он бросил в мою сторону пару кратких, но явно заинтересованных взглядов.

Тем же вечером я сидела в общем холле отеля, перебирая карты. Я была одна, но ждала завтрашнего приезда подруги. Я тасовала карты и сдавала их привычным способом, который на первый взгляд кажется беспорядочным; предсказать собственную судьбу я не могла, но карты не давали мне покоя. Я тасовала их, сдавала, смотрела, что получается в итоге, и постепенно мои мысли обрели форму, как если бы карты стали своего рода причастием, «внешним видимым проявлением внутренней духовной благодати», как гласит традиционное определение.

К моему столу подошел морщинистый старичок — тот самый, которого я видела вышедшим из Шварцвальда. Он присел на край дивана, наблюдая за мной. Я чувствовала, что он печален, и уже собиралась спросить, не хочет ли он, чтобы я ему погадала.

— Мадемуазель Люси, — вдруг произнес он.

И тут я узнала его, некогда пухленького мужа-коротышку мадам Дессэн, и заметила, как иссушили его годы. Во всех подробностях десятилетней с лишним давности я припомнила комнату в шато, где предсказывала мадам Дессэн судьбу, а она, напряженная и взволнованная, благодаря своему дару ясновидения понимала, что я от нее скрываю. Я припомнила двух шахматистов, тихо сидящих поодаль, нетерпеливо уходящих прочь Сильвию и Реймонда, потертую обивку в цветочек на стульях. Интересно, действительно ли у мадам Дессэн появился возлюбленный? Мне смутно помнились собственные беспечные пророчества, которые ни на минуту не обманули мадам Дессэн. «Вы надеетесь увидеть в гостях рослого бородатого человека, если не ошибаюсь, англичанина, увлеченного садоводством». И еще одно, на этот раз правдивое: «Завтра вы получите очень важное письмо от родственника».

Глядя на месье Дессэна, я воскликнула:

— Сколько же лет прошло!.. Отдыхаете здесь?

— Лечусь.

— Как мадам Дессэн?

— Превосходно. Как вы и предсказали, на следующий день пришло письмо.

— Боже мой, надеюсь, с хорошими вестями?

— Да. От ее кузена Клода. Он объявлял о своей помолвке. Я обрадовался, ведь Клод был любовником моей жены.

— Да?.. — отозвалась я. — Ну что ж, значит, одной проблемой у вас стало меньше, месье Дессэн.

— Все сложилось удачно для Клода, — ответил он. — И для вас, мадемуазель Люси.

— Для меня?

— Моя жена изменила вашу судьбу, — объяснил грустный морщинистый старичок. И повторил: — Вашу судьбу, мадемуазель Люси. Она увидела, что вам суждено выйти за вашего друга Реймонда, и вмешалась.

— Выйти за Реймонда? Даже не думала. Между нами совершенно ничего не было. Да, он не ладил с женой, но я тут ни при чем.

— Тем не менее моя жена предвидела такой исход. Вы стали бы женой Реймонда, если бы после вашего отъезда она на той же неделе не сделала его своим новым любовником. Он до сих пор живет в шато. Она отвела от вас судьбу.

— В таком случае не от меня судьбу, — поправила я, — а меня — от цели. — И, посмотрев на него, такого грустного и бежевого, я спросила: — Хотите, я предскажу вашу судьбу, месье Дессэн?

На этот вопрос он не ответил. Только сказал:

— Реймонд отлично управляется в саду и по хозяйству.

КУРАНТЫ

© Перевод. Т. Кудрявцева, 2011.

Сегодня юбилей одного из моих самых загадочных убийств. Произошло это осенью 1954 года, когда жизнь текла более сонно, чем сейчас. Для точности — это было второе октября.

Для детектива память у меня вообще-то не очень хорошая. Но вы сейчас поймете, почему я помню именно эту дату. Это было почти нераскрытое убийство. Старик Мэтьюз был фермером из деревни Меллоу, что на западе страны. Его обнаружили мертвым утром третьего октября в пристройке на его собственной ферме — он лежал у лестницы, ведущей на чердак. Ему было восемьдесят два года.

На следствии местный доктор показал, что смерть Мэтьюза наступила от пролома черепа. Пришли к выводу, что он провел ночь на чердаке и упал с лестницы, Вердикт: смерть от несчастного случая. Вы станете гадать: что же старик Мэтьюз делал ночью на чердаке.

А он спал там. Да, конечно, вся ферма принадлежала ему. И там был большой дом, в котором жила его жена. Вам следует понять, что Мэтьюз был человек довольно странный. Как и его жена. Они не очень ладили, и он предпочитал спать в пристройке. Подобные ситуации не редкость в глубинке.

Следствие скоро закончилось, и Мэтьюза похоронили шестого октября. Через две недели после похорон полиция получила анонимное письмо, в котором Гарольда Мэтьюза, сына, обвиняли в убийстве отца. В то время не все это знали, но дело в том, что Гарольд не был его законным сыном.

Полиция часто получает анонимные письма, и они не обратили особого внимания на это письмо. Они попытались найти автора, подозревая, что им был кто-то из деревенских женщин, но их старания ничего не дали. Вскоре, однако, и по деревне пошли слухи, что Гарольд убил своего отца. Тогда полиция опросила Гарольда. Никакой помощи от него они не получили, но он не был в этом виноват, так как был недотепой.

Через три месяца слухи усилились, и говорят, что даже приезжал репортер из центральной газеты. Полиция была вынуждена действовать. Они вырыли тело Мэтьюза из могилы. Патологоанатом министерства внутренних дел нашел, что череп был проломлен ударом. Стало ясно, что в ночь со второго на третье октября Мэтьюз был убит.

Бедняга Гарольд пытался объяснить полиции, что не мог убить своего отца, поскольку старик Мэтьюз не был его отцом. Так полиция узнала, что он — незаконный сын. В любом случае они не стали тратить время, пытаясь вытащить из Гарольда что-то дельное, так как у него было идеальное алиби.

В ночь убийства он был на кухне и наблюдал за карточной игрой, а потом пошел спать в комнате, которую делил с одним из рабочих на ферме.

Вот на этой стадии расследования обратились к нам, лондонцам. Сначала нам представили несколько установленных фактов. Второго октября, днем, Мэтьюз отправился на ферму, что находится в двух милях от Меллоу, помочь с тяжелым отелом. Он ушел оттуда вечером, после девяти, и видели, как он медленно — из-за возраста — шел через поля. Соответственно, когда он дошел до шоссе, было около 10.20. Там проезжал в своей машине доктор и остановился, по-видимому, чтобы подвезти Мэтьюза. Мэтьюз сел в машину и стал разговаривать с доктором. Парочка влюбленных, проходивших мимо в 10.30, сказала, что, похоже, они ожесточенно о чем-то спорили. Никто не видел, как машина уехала.

Вас может удивить, что свидетели помнили эти встречи через три месяца после случившегося. Ну, главным образом потому, что это была ночь, когда старика Мэтьюза убили. Люди говорили, услышав известие о его смерти: «Как так, я же видел его в ту самую ночь» и тому подобное. Просто удивительно, что люди помнят и что забывают, — особенно, как вы увидите, в Данном случае.

Всем на ферме было ясно, что произошло в ту ночь, — всем, кроме Гарольда, которому мало что было ясно. Они играли в карты на кухне — несколько рабочих с фермы, живущих в доме, и миссис Мэтьюз, — а Гарольд следил за игрой. В полночь они услышали, как по дороге к ферме подъехала машина и остановилась у пристройки. Они решили, что старину Мэтьюза кто-то подвез домой. Они слышали, как он, — так они полагали, — вошел в пристройку, дверь которой держалась на щелкающих петлях. А машина через несколько секунд уехала.