Екатерина Медичи

Однако Екатерина, имевшая виды на часть имущества герцога Алессандро, не хотела осложнять отношения. Через посредничество посла Альфонсо Торнабуони она добивалась милости своего кузена Козимо и его матери. В 1545 году она[72] писала с великим сожалением, что первенство при дворе Франции было даровано Ферраре.

Но такое благодушие было обманчивым. Генрих II не так умело скрывал свои чувства. Все европейские дворы знали, что он требовал принадлежащую по закону его жене герцогскую корону Тосканы.

Генрих находился под давлением своего окружения. При его дворе было много итальянских и французских дворян, которых влекли миражи приключений по ту сторону Альп. Сама фаворитка была заинтересована в Итальянской кампании, которая позволила бы ей вернуть маркграфство Кортоне – вотчину ее предков, которое она собиралась очень выгодно продать Святому Престолу.

Результатом итальянских войн стало итальянское художественное и литературное вторжение во Францию: общеизвестно влияние итальянцев на поэзию Возрождения. Уже с давних пор во многих дворянских семьях итальянцы занимали посты наставников. У Генриха II, очень хорошо говорившего по-итальянски, был учитель – гуманист Бенедетто Тальякарне. Королю посвящались многие труды, например, трактат Черлио об архитектуре. Он принимал при своем дворе Бернардо Тассо. Из семидесяти четырех иностранцев, которым при его дворе выплачивалось содержание в 1549 году, семьдесят три были итальянцами.

Королева Екатерина без труда окружила себя большим количеством итальянских слуг, которые всю ее жизнь оставались при ней. Это – секретари Альбицци и Перуцци, духовники – Джулио Сальвиати, Никколо Мария Сегизо, Джованни Батисто Бенчивени, Марко Ситико – будущий кардинал, Турселло, многочисленные придворные офицеры, гонцы Ульмеркото и Верчелли, астрологи Руджиери, Новио, Симеони. Все эти люди разделят судьбу своей «госпожи». Но есть и другие итальянцы, которые жили при французском дворе, ожидая возвращения на родину. Эти люди – беглецы, fuorusciti, покинувшие самые разные города полуострова, но в большинстве своем бежавшие из Флоренции. Королева была для них полюсом притяжения. Она больше всего доверяет слугам-флорентийцам: среди них ее мажордом[73] Луиджи Аламанни, флорентийский изгнанник, и его жена Магдалена Бонаиути – ее камерфрау с 1552 года; ее доверенные лица – семейство Гонди, в частности, жена Антонио де Гонди – Мария Екатерина де Пьерревиве, владелица Перрона, давшая королеве рецепт от бесплодия, и особенно троюродные братья Екатерины – Пьеро, Лео, Роберто и Лоренцо Строцци, разжигавшие страсти против «Флорентийского тирана».

Флорентийские fuorusciti были самыми неуемными среди всех итальянцев, и к ним больше всего прислушивались король и королева. Но неаполитанцы тоже имели некоторое влияние. Их предводителем был Джованни Караччьоло, князь Мелфи, маршал Франции и губернатор Пьемонта до 1550 года. Главными членами «неаполитанской партии» были герцог д'Атри, Джан Франческо д'Аквавива, его родственник со стороны жены, а главное – князья из семейства Сан Северино – герцог Сомма и князь Салерно. Менее богатые, менее цепкие и имевшие меньшую по сравнению с флорентийцами поддержку, неаполитанцы были готовы поддержать любую новую акцию Французской короны на юге полуострова.

Среди французов де Гизы были самыми убежденными сторонниками агрессивной итальянской политики, позволявшей открыто напасть на Карла V в Неаполе и Миланском герцогстве. Когда Карл де Гиз отправился в Рим за своей кардинальской шапкой, он собрал друзей Франции во время своей долгой поездки через всю северную Италию. Семейные интересы Гизов были обращены к Неаполю и Сицилии, где правили когда-то их предки. Они готовили необычный брачный союз Франсуа, герцога д'Омаля, и Анны д'Эсте – дочери Геркулеса II, герцога Феррарского, и Рене Французской – дочери Людовика XII. Официально об этом объявили при дворе 10 февраля 1548 года. Король решил отправиться в Пьемонт, где встретился с Геркулесом д'Эсте, чтобы скрепить брачный договор. Встреча состоялась 19 августа в Турине, в то время город был оккупирован французами. Генрих II вернулся туда в сопровождении своей любовницы и жены, чтобы торжественно вступить в[74] Лион, столицу итальянских изгнанников. Прием, который был ему там оказан, пробудил надежды, которые связывались с этим французским монархом, мужем одной из Медичи.

Другим залогом интереса короля к Италии был союз с семьей папы Павла III Фарнезе. Понтифик был щедрым отцом: 14 августа 1545 года он передал своему сыну Пьеро Луиджи герцогства Пармы и Пьяченцы. Октавио, старший сын герцога, женился на Маргарите Австрийской, внебрачной дочери Карла V, вдове Алессандро Медичи. Но этот брак не улучшил отношений между императором и семейством Фарнезе. Как добрый дедушка, чтобы обеспечить своих внуков, Святой отец решил сблизиться с Францией, демонстрируя свое дружелюбие. Он возвел Карла де Гиза в кардинальский сан и отправил Екатерине Медичи украшение, символизирующее доброе расположение Святого Престола – благословленную им золотую розу. А главное, он предложил королю своего второго внука Горацио в качестве мужа для Дианы Французской, «мадам Бастард» – дочери Генриха II и пьемонтской девицы Филиппы Дучи. Девочке было девять лет. В качестве согласия папа послал ей жемчужное ожерелье. Юный жених Горацио прибыл ко двору Франции, чтобы усовершенствовать там свое воспитание.

Все уже знали о союзе Генриха II и семейства Фарнезе, когда вдруг 10 сентября 1547 года в Пьяченце был убит Пьеро Луиджи Фарнезе четырьмя сеньорами-заговорщиками, сообщником которых был Ферранте Гонзаг – ближайший помощник Карла V. На следующий день Гонзаг именем императора оккупировал Пьяченцу.

Так у короля Франции появилась законная причина выступить в Италию. Генрих II и Екатерина Медичи написали Павлу III письмо, в котором обещали ему свое покровительство. Карлу де Гизу, вызванному в Рим в связи с получением кардинальского сана, было поручено разведать обстановку перед тем, как начинать военные действия. Юный Горацио Фарнезе, ставший рыцарем Ордена короля, возвратился в Италию. 4 ноября в Риме он принял инвеституру герцогства Кастро: так папа ответил на требования[75] Генриха II о предоставлении территориальных гарантий. Но король так и не решился отправить в Парму своего доверенного человека Пьеро Строцци, так как опасался волнений среди итальянцев. Он обжегся на недавней неудаче в Генуе, где в январе 1548 года заговор Джулио Чибо в пользу Франции закончился арестом его главы и казнью. Тем временем Октавио Фарнезе, не желая рисковать и желая сохранить Парму, решил заключить союз со своим врагом Ферранте Гонзагом. Потрясенный поведением своего внука, Павел III умер 10 ноября 1549 года.

Разногласия с папой не помешали Октавио добиться, чтобы перед открытием конклава кардиналы утвердили пресловутое бреве, данное in extremis[4] умирающим дедом в его пользу и подтверждающее его право на владение Пармой (21 ноября 1549 года).

Эта поспешность только навредила ему. Юлий III, избранный 7 февраля 1550 года папой, заявил о своем намерении передать Парму и Пьяченцу Карлу V. Это означало, что он публично выступил против Франции. Генрих II не мог оставить это без ответа.

В соответствии с договором от 27 мая 1551 года он обязался предоставить Октавио Фарнезе две тысячи пеших воинов и двести рейтар с выплатой ежегодной субсидии в 12000 золотых экю. Юлий III представляет Октавио бунтовщиком, лишает его герцогства и объявляет ему войну. Дон Ферранте Гонзаг, наместник императора, захватывает Пармезан. Fuorusciti, и особенно Строцци, кузены королевы, будут сражаться с имперскими союзниками папы. Пьеро Строцци, сопровождаемый Горацио Фарнезе, вступит на территории Пармы и ла Мирандоле.

Летом отношения между Францией и Римом настолько ухудшились, что король решает вывести галликанскую церковь из повиновения папе. Он отсылает нунция Тривульцио, запрещает выплачивать Риму деньги за получение булл о церковных бенефициях и, наконец, мобилизует десять тысяч солдат-ветеранов.

4

В крайнем случае, Латинская фраза смысл "в дальних уголках" или "на грани смерти".