Страница 12 из 23
Спартак нарушил все расчеты своих противников. Стремительно преодолев путь до выхода Via Tiburtina Valeria к Атерну, он успешно реализовал первую часть своего плана. Судя по всему, предпринятое затем нападение на два легиона Лентула в тот момент, когда они еще не завершили свой путь через Апеннины (Flor. III. 20. 10), стало для римлян полной неожиданностью. Сражение с Лентулом должно было начаться, когда войско Геллия находилось в пяти днях пути от горы Гаргана. Эта гора отстояла от Атерна на довольно внушительное расстояние, около 160 км. Таким образом, при удачном исходе дела Спартак вполне мог успеть оказать помощь Криксу. Его основная задача, очевидно, заключалась в том, чтобы с далеко не самой боеспособной частью войска, не вступая в открытый бой, продержаться необходимое время в укрепленном лагере.
Планируя сражение с Лентулом, Спартак явно рассчитывал, что в условиях пересеченной местности не сработает применявшаяся римской армией тактика «парового катка», когда легионеры, сражаясь в сомкнутом строю, все сметали на своем пути. В данной ситуации без достаточных вспомогательных сил они оказывались беззащитными против сплоченных действий противника. Римляне явно поленились выслать вперед разведчиков и попали в ловушку. Предводитель гладиаторов и рабов сначала разбил неудачно пытавшихся окружить его легатов Лентула, а затем, когда они совершенно утратили инициативу, захватил и весь его обоз.
При реконструкции возможного хода этого сражения нужно помнить, что на марше консульская армия следовала определенному порядку. Обычно впереди двигались вспомогательные войска, затем первый легион и его обоз, потом второй легион со своим обозом и, в качестве арьергарда, снова солдаты вспомогательных войск. В случае опасности атаки справа обоз размещали слева от колонны и наоборот, если угроза возникала с другой стороны. На пути через горы армия Лентула неизбежно должна была растянуться на расстояние около 15 км [55]. Соответственно, скорее всего, она подверглась внезапному нападению одновременно на разных участках. При этом воины Спартака могли уничтожать отдельные подразделения римлян и исчезать среди холмов в случае попыток римлян совершить обходной маневр и окружить их. В этой ситуации легионы не могли действовать эффективно, и командование постепенно теряло контроль над ними. Обоз, для прикрытия которого войска обычно сосредоточивались более плотно, видимо, был атакован в нужный момент из засады и захвачен собранными в единый кулак силами восставших. Острота ситуации заключалась в том, что командующий в окружении своей личной охраны следовал сразу за обозом, потеря которого могла породить панику в связи с возможной смертью полководца.
Как развивались события дальше, можно хотя бы отчасти представить по одному из сохранившихся фрагментов «Истории» Саллюстия (Sallust. Hist. III. 106). Там говорится, что Лентул, дабы поддержать боевой дух своих легионеров, облачился в легко узнаваемый даже издалека палудамент — длинный пурпурный плащ полководца с золотой вышивкой. С оставшимися людьми он занял одну из возвышенностей и развернул когорты в двойную боевую линию (acies duplex), скорее всего, спиной друг к другу [56]. При этом обороняющиеся несли большие потери, видимо, подвергаясь атакам со всех сторон. Судя по дальнейшим событиям, окончательного поражения этой консульской армии не последовало, но она перестала быть способной к активным действиям. Спартак отвел свои войска и двинулся назад, к горе Гаргана.
Криксу повезло меньше: он погиб в ожесточенной битве с римлянами, чему мог предшествовать разгром вторым консулом Геллием одного из отрядов восставших, целиком состоявшего из германцев (Plut. Crass. 9). Сообщение Тита Ливия о том, что разбил воинов Крикса и убил его самого претор Квинт Аррий (Liv. Per. 96), один из легатов Геллия, позволяет предположить, что два легиона этой консульской армии передвигались отдельно и решали одновременно две задачи.
Известие о гибели Крикса и потере в общей сложности двух третей его войска стало тяжелым ударом для Спартака, опоздавшего, вероятно, буквально на один день. Тем не менее он вновь проявил себя как блестящий военачальник, и вскоре, после следующей упорной схватки, уже недавним победителям пришлось спасать свои жизни. Римляне отошли с поля боя в полном беспорядке, многие попали в плен. Тремстам из них пришлось на деле познать, какие чувства испытывали люди, выходившие сражаться на арену амфитеатра. В данном случае все они были вынуждены биться между собой как гладиаторы, чтобы стать своеобразной жертвой для Крикса, тело которого доставили в лагерь Спартака [57]. Флор, достаточно злобно относившийся к рабскому предводителю, по этому поводу писал: «Он совершал погребения своих павших вожаков — с почетом, подобающим полководцам, и приказывал пленным сражаться вокруг погребального костра, как будто хотел искупить позор гладиаторской службы, став устроителем игр» (Flor. III. 20. 9). С точки зрения римлян, смертельные поединки на глазах у тысяч беглых рабов были еще большим унижением, чем проигранная битва. Возможно, это было не столько проявлением мести по отношению к ненавистным угнетателям, сколько данью традиционным представлениям соплеменников Крикса о проводах в загробный мир героя, покрывшего себя славой и обеспечившего себе вечную память [58]. Характерный пример связан с Вириатом, предводителем восстания против власти Рима лузитан — группы племен кельтского происхождения, живших на территории современной Португалии. После гибели этого вождя в 139 г. до н. э., воины у огромнейшего погребального костра пели песни, прославляющие его подвиги, а затем, совершив погребение и насыпав могильный холм, устроили рядом гладиаторские бои (Арр. Iber. VI. 72). Как уже подчеркивалось, таким образом, хотя бы отчасти решалась проблема содержания пленных. Каким бы жестоким нам ни казалось это сегодня, в случае предстоящего форсированного марша с ними особенно не церемонились и просто уничтожали.
Преодолевая сотни километров и не отвлекаясь на осаду укрепленных городов, армия Спартака стремительно двинулась к подножию Альп, по пути добывая необходимый провиант и средства. Высокую скорость прохождения войск обеспечивало отличное качество римских мощеных дорог, многие из которых используются и поныне. Сначала его путь лежал по отрезку Салариевой дороги, близ Анконы переходящей в Via Flaminia, потом по Эмилиевой дороге через Аримин и Мутину и, очевидно, далее на Плаценцию. Продвигаясь вперед, он одерживал все новые и новые победы. Очень важной для осуществления его дальнейших планов стала битва при Мутине, сильной крепости на пути к реке Пад (совр. р. По). Там он встретился с десятитысячным войском проконсула Цизальпинской Галлии Гая Кассия Лонгина, отца одного из будущих убийц Юлия Цезаря. Этому военачальнику тоже пришлось познать горечь поражения. По словам Плутарха, он «был разбит наголову, понес огромные потери в людях и сам едва спасся бегством» (Plut. Crass. 9). Не более успешно, видимо, уже в Транспаданской Галлии, пытался остановить Спартака и отряд претора Гнея Манлия [59], который до того был известен только тем, что во времена диктатуры Суллы нажил себе большое состояние за счет конфискации имущества осужденных на казнь. К тому времени восставшие сумели пройти с боями около 1200 км и последовательно разгромить военные силы под командованием трех преторов, двух консулов и одного проконсула. Правда, теперь их численность после потерь в многочисленных кровопролитных сражениях вряд ли превышала 25 000 человек.
[55] Ср.: Дельбрюк Г. История военного искусства. С. 38.
[56] См.: Дельбрюк Г. История военного искусства. С. 303.
[57] Это обстоятельство говорит о том, что разгром армии Геллия произошел недалеко от горы Гаргана.
[58] Kamienik R. Zwei Episoden aus der Geschichte des Spartacusaufstandes. S. 40–41.
[59] После 95 г. до н. э. в Цизальпинской Галлии обычно находились четыре легиона (Brunt P. A. Italian Manpower, 225 ВС-14 AD. P. 343). Таким образом, военные силы под началом Манлия по численности не уступали тем, что уже успел разбить Спартак.