Страница 10 из 13
– Раз дунуть! – уверенно сказал Иван, но царь, поверив парню на слово, разрешил ему не дудеть. Правда, всё-таки поинтересовался, где он так наловчился с дудой управляться.
– Так это мой третий учитель Клаус Трубак так меня выпестовал, что я и с закрытыми глазами любую рок-оперу через трубу виртуозно выдую.
– Молодчина Иван! – не сдержался государь, похвалил подсудимого. – Только ответь мне как на исповеди, зачем всё же переворот учинить хотел, зачем с колдуном и конокрадом в сговор преступный вступил? Ты же перспективный студент!
– Да никакого переворота мы не мыслили, – честно глядя царю в глаза, ответил Иван. – Я вообще этих двоих сегодня в первый раз увидел там, на дороге, – повёл он глазами на стоявших по бокам нечаянных «сообщников».
– Не ври царю, Ваня! В глаза смотри! – топнул ногой самодержец. – Говори тогда, зачем на пути кортежа царского оказался.
– Да я на каникулах сейчас, решил по знаменитому «Черноборью» попутешествовать по-студенчески – каретостопом, – преподнёс свою версию Царевич. – Уже возвращался назад в наш мир, дай, думаю, последнюю ночь проведу там, тем более праздник «Пятница, 13», думал, когда чудес ещё посмотреть получится. Вот и решил сделать привал на обочине. А когда проснулся от шума вашего кортежа, да увидел стоявшего на его пути беззащитного человека, не раздумывая бросился на подмогу попавшему в беду страннику. Вот и весь «заговор».
Царь задумался. Тут ещё Годунович на ухо нашептал, что по показаниям стражников Царевич и Сероволк выскочили из леса именно к колдуну и, как им показалось, действительно пытались перетянуть последнего каждый в свою сторону, а это означало, что.
– А как тогда ты, цыган, оказался в нужном месте, в нужный час? – посмотрел государь на Якова Сероволка. – Говори, ну?
Сероволк нервно мотнул кудрявой с проседью головой, но посылать куда подальше не решился, царь всё-таки, а, взяв себя в руки, поведал свою версию происшествия.
– Я по утрам охочусь в тех местах на зайцев.
– С этим, что ли? – кивнул государь на изъятый при обыске цыгана нож засапожный с наборной рукоятью и узорным кровостоком.
– С ним, государь! С ним родимым! – с нежностью посмотрев на нож, оскалился Сероволк.
Годунович подал знак, и стражники на всякий случай обступили цыгана.
– Так-так-так, – заинтересованно наклонился вперёд самодержец. – И что же дальше?
– Гоняясь за дичью, учуял я терпкий такой аромат беды со стороны дороги, – продолжил Яков и, злобно посмотрев на Ивана и колдуна, вздохнул тяжело. – И дёрнул же меня чёрт свернуть в ту сторону. И ведь, что характерно, никогда в жизни на доброе дело не тянуло, а тут на тебе, ещё и в политику вляпался.
– С кем не бывает, – снисходительно произнёс государь, поверилось ему, что и конокрад «истину глаголет».
– Да ты пойми, государь милосердный, – в эмоциональном порыве рванулся было цыган навстречу самодержцу, но несколько копий, уткнувшихся в рубаху шёлковую, охладили его пыл. – Не скрою, есть на мне несколько статей уголовных да сроков условных, но в политику, тем паче в переворот государственный, я никогда не суну свой нос.
– Ладно тебе, цыган, отнекиваться, – отрепетированным движением грозно свёл брови царь. – На месте происшествия был? Был. Кортежу дорогу преграждал в составе группы лиц? Преграждал. Теперь отвечай перед законом за «дело доброе» или какое там ещё.
Сероволк глухо зарычал, склонил свою буйную голову и потряс в негодовании шевелюрой.
– А ты что скажешь по этому поводу, подозреваемый Премудрый? – обратился государь к колдуну. – По их словам выходит, что с тебя вся катавасия закрутилась.
Василевс Премудрый отвесил лёгкий поклон государю (как же, интеллигенция, язви его душу) и прямо ответил на поставленный вопрос.
– Не спорю, прозевал я ваш кортеж, государь. Задумался над смыслом бытия.
– На проезжей части не отвлекай внимания своего ничем иным, окромя дороги! – напомнил колдуну нарушенное правило воевода главной инспекции дорожно-пешеходного движения. – В противном случае, лишение права перемещения по дорогам, до двух лет.
Царь махнул воеводе, мол, не лезь со своими ПДДами окаянными, раньше надо было профилактикой заниматься.
– Вообще-то я не такой рассеянный обычно, – продолжил Василевс. – Просто ночь не спал, вот и замедитиривал немного в пути.
– А куда ты, собственно, путь держал? – спросил царь, интересно ему стало, куда это так нужно было спешить колдуну, что даже на «автопилот» переключился.
– Я паломничество по аномальным местам совершаю, а намедни кузина моя Ягодка, – Годунович с царём удивлённо переглянулись, – приглашение прислала на черноборский шабантуй, приуроченный к пятнице 13 числа. На посту-заставе меня с досмотром задержали, документы изъяли и заставили, «оприничники» окаянные, фокусы им забавные до рассвета показывать.
– Развлекаются, значит, опричники-пограничники на заставах? – грозно зыркнул государь на воеводу государственной безопасности. – Ещё и санаторно-курортные вам, бездельникам, подавай.
Воевода побледнел и, понимающе переглянувшись с другими силовиками, затаил лютую злобу на подчинённый личный состав.
– Продолжай, колдун, – дал «добро» ему царь на продолжение его собственной сюжетной линии.
– Да что продолжать, – пожал плечами Василевс. – Убежать с вашего пути я уже не успевал, но, находясь в пограничном сознании, решил, что успею переместиться силой мысли в безопасное место.
– О-о, ты обладаешь даром телепортации? – самодержец уважительно подтянул брови на лоб.
– Есть немного, – скромно потупив глаза, ответил Премудрый.
– Ну а чего же не телепортировался? – скривил ехидную ухмылку Годунович. – Зато колесницу царского кортежа кувыркнул через голову. Боевые лошади от твоей карусели до сих пор в стрессовом состоянии.
Кто их из шока выводить будет?
– Я смогу! – поднял голову Сероволк. – Пустите меня к лошадям.
– Ага! Тоже мне скорая ветеринарно-психологическая помощь! – вновь хмыкнул боярин. – Пусти к ним конокрада, потом и тебя, и лошадушек наших ищи-свищи как ветра в поле.
– Обожди, Борисыч! – остановил обличительную тираду ретивого боярина самодержец. – Дай колдуну договорить.
Василевс опять учтиво поклонился государю (куда бы деться, махровый интеллигент), в благодарность за вновь предоставленное слово.
– Я уже практически готов был к телепорту, если бы не эти «дети рабочих», – беззлобно улыбаясь, указал Премудрый на Царевича и Сероволка, – которые со своей несвоевременной подмогой сбили меня с панталыку. Хорошо, что я вспомнил кульбитное заклинание, иначе нас всех троих бы намотало на резаки колесничные. Но всё равно спасибо вам, ребята, за попытку, – кивнул колдун своим товарищам по несчастью (нет, ну точно интеллигент). – Несмотря ни на что, я весьма вам признателен.
Царевич в ответ широко улыбнулся, обнажив белые здоровые зубы, а Яков Сероволк, оскалившись, только пробурчал что-то неразборчивое.
В принципе царь уже сложил все пазлы этого громкого дела, и картинка получилась совершенно безобидная. Можно было смело посчитать эту троицу невиновной и, приговорив к неделе общественных работ, затем отпустить на все четыре стороны. Однако такое недальновидное добро могло негативно сказаться в будущем и аукнуться злом. Если жестоко не наказать этих сегодня, завтра толпы людей и нелюдей безбоязнено полезут под колёса царской кареты, и в конце концов устроят настоящий переворот со всем вытекающими, ну, в лучшем случае, выползающими последствиями.
Посидев ещё несколько минут в глубоком раздумье, царь встал со своего трона.
– Итак, взвесив всё «за» и «против», выслушав все стороны, верховный суд в моём лице приговаривает виновных в попытке переворота. – тут государя отвлёк неугомонный Годунович, потянувший его за рукав.
– Царь, обожди, обожди приговор оглашать, – суетливо зашептал ему на ухо боярин. Знал, коли озвучит государь приговор, какой бы то ни было, обратного хода ему уже не будет, и тем паче, никаких апелляций.