Длинные тени

Хвала богам, всё обошлось. На рассвете господа целители облегченно вздохнули и бодрым шепотом объявили, что самая страшная угроза миновала. Ангелика от счастья прослезилась, а Везувия утратила сходство с пробуждающимся вулканом. Теперь оставалось только дождаться, когда подействуют расставленные вокруг спящего Гудерана артефакты, и всё будет хорошо.

Кружевной воротник всё-таки достиг совершенства, чуть не задушив своего обладателя, и мучитель-эстет приступил к укрощению шевелюры его высочества. Эх… нелегко быть принцем!

— Пропустите… вы не понимаете… я настаиваю… — послышался из-за закрытых дверей голос герцога Тирандье. Роскар поморщился — мало ему тяжелораненого брата и вонзающихся в макушку зубьев расчески, еще и Тирандье объявился!

— Ваше высочество, — настырный герцог все-таки преодолел преграды и просочился в покои. Согнулся в поклоне, прижал руку к животу (должно быть, считает, что это сердце у него такое огромное) и давай болтать какие-то глупости. — Ваше высочество, в этот темный час позвольте принести искренние соболезнования и, пользуясь оказией, уверить в той преданности и величайшем почтении, которое питаем к вам моя дочь и я. Верой и правдой служа вашему батюшке, вашему несчастному брату, я намереваюсь столь же честно и беспорочно служить вам, если будет на то ваша высочайшая воля.

И склонился еще ниже, чуть ли не подметая паркет кудлатым париком. Лицо «честного» герцога тут же налилось дурной краснотой.

— Э-э… — глубокомысленно произнес Роскар. Гудеран в ответ на подобные словоизвержения говорил что-то умное, а у него даже мало-мальски связной фразы не выходит. Да еще маньяк-улучшатель со своей расческой, демоны его раздери!

— Ваше высочество, вы во всем можете на меня положиться, — заверил Тирандье. Он по-хозяйски огляделся, подхватил табурет и присел рядом с принцем, не дожидаясь разрешения. — Вы можете быть уверены — я намереваюсь поддерживать вашу кандидатуру. И не беспокойтесь насчет министра Рудженти, он, конечно, любит поворчать, но он верный слуга его величества, и никогда, никогда, поверьте, не посмеет перечить возлюбленному брату своего монарха!

— Э-э… — на этот раз Роскар вообще ничего не понял. Какие-то кандидатуры, да еще — тьфу-тьфу-тьфу, возлюбленные братья… Пришлось принять глубокомысленный вид и уточнить. — Рудженти? А причем тут министр Золота?

— Как? Разве вы не знаете? — всплеснул руками герцог. Роскар в ответ попытался изобразить неснизошедшее до мелочей всеведение, но получилось плохо.

— Неужели вы действительно не знаете о сговоре? — патетическим шепотом повторил Тирандье. — Тогда мой долг сообщить вам подробности. Тайно, — и округлил глаза, показывая, что лишние свидетели разговора ему не нужны.

Хвала богам, хоть от пытки гребешком избавимся. Воспользовавшись оказией, Роскар выпроводил слугу, привел прическу в порядок — как обычно, пятерней, — и велел Тирандье рассказывать по порядку.

— Они, — заявил самозваный помощник, не уточняя, а лишь напуская таинственности, — хотят, чтобы регентом королевства стал Октавио Громдевур.

— С чего это вдруг?

— Вы же знаете, какой интриган министр Ле Пле! Уверяю вас, главный Скряга ничуть не лучше! Они собираются воспользоваться тем, что в королевстве нет министра Чудес, и что генерал Громдевур имеет счастье быть супругом ее высочества Ангелики, и провозгласить его королевским регентом!

Роскар второй раз попросил объяснений, с чего это господами овладела столь бредовая идея, и Тирандье закудахтал:

— Но как вы не понимаете! Его высочеству Ардену всего одиннадцать! Он не сможет править вплоть до своего совершеннолетия! Он нуждается, чтобы рядом с ним находился верный, понимающий человек, готовый разделять с ним заботы об управлении государством! Друг, а лучше — родственник, который будет помогать, защищать, советовать…

— Ваше сиятельство, это вы меня не понимаете. Я вас спрашиваю о том, зачем вообще назначать регента на какие-то пять-шесть дней? Через неделю Гудеран поправится, вот увидите, а неделю мы как-нибудь переживем.

— Поправится?! — поразился герцог. Роскар кивнул, раздумывая, а не избавиться ли от мерзких кружавчиков. — Ваше высочество, так значит, его величество жив?!

— Еще бы он не был жив! — с некоторым самодовольством заявил принц, будто он сам, а не придворная целительница, чистил раны, накладывал швы и шептал исцеляющие заклинания. — Ангелика подняла на уши всех мало-мальски умелых лекарей Талерина, а к вечеру обещала разыскать истинных чудотворцев, способных и мертвого возвратить с порога. Вчера просто не успели, но сегодня утром Везувия заручилась поддержкой отца — если Гудерану вдруг станет хуже, сюда прибудет мэтр Аэлифарра или даже сам мэтр Пугтакль. А мне мэтресса Розанна — наш, талеринский алхимик, — объяснила, что Гудеран вполне способен поправиться без всякой магии. Только с помощью артефактов ему потребуется недели три, а так — всего пять дней. Или шесть. Но никак не больше семи.

— Вот как! — изумленно воскликнул Тирандье. Он округлил рот, став похожим на удивленную курицу, да так и застыл, пораженный известием. Подобная верность и искренность сопереживания растрогали Роскара, и он, не в силах подобрать правильных слов, от души хлопнул герцога по плечу.

Малость не рассчитал… ой, простите, я не нарочно…

— Меня просто убили ваши слова… то есть, я хотел сказать, это же неслыханное счастье! Его величество останется жив! Какая удача!

— Ага, — искренне признал Роскар. — Вы меня извините — я обещал побыть с братом, пока Везувия отдыхает. А еще с Арденом и девочками надо словечком перемолвиться…

— Конечно-конечно, ваше высочество! — расшаркался герцог. — Это вы меня простите, что отнимаю по пустякам ваше драгоценное время. Но, раз уж я всё равно позволил себе оторвать вас от важных занятий… Может быть, вы позволите моей дочери засвидетельствовать вам свое почтение? Бедняжка так волнуется! Вчера, когда она увидела вас, окровавленного, израненного, ее нежное сердечко преисполнилось тревогой и сочувствием! Она умоляла меня прийти и убедиться, что сами вы не пострадали и находитесь в добром здравии!

— Уж в этом не сомневайтесь, — проворчал Роскар. Вообще-то, только Мелорианы ему для полного счастья не хватало. Да, именно ее сиропного голоса и очередной слащавой песенки про то, как ноет девичья душа от неразделенной любви. Ну ее, эту Мелориану… Вот только как сказать любящему отцу, что даже минута в обществе его дочуры — настоящая пытка? — Э-э… Вечером, я поговорю с ней вечером, — наконец, выдавил Роскар.

— Отлично! Она с нетерпением будет ждать встречи с вашим высочеством! — обрадовался Тирандье.

Так. Теперь, пока будем сидеть у постели счастливо почивающего братца, надо придумать, как уговорить даму Мелориану одарить своей заботой кого-нибудь другого, а не принца Роскара.

И все-таки хорошо, что день наступил. Ночь прошла, опасность растворилась в ушедшем сумраке, и оставалось надеяться на лучшее. Почему бы не воспользоваться затишьем и не помечтать о том, что случится какое-нибудь чудо, и на месте надоедливой Мелорины окажется Джоя.

Джоя…

Наверняка это было дурно и подло, но впервые за несколько месяцев Роскар был счастлив от того, что не видел Джою во сне. Нет-нет, он радовался не потому, что разлюбил чудесную, загадочную и добрую девушку, а из-за того, что утро все-таки наступило, мрачные тени ушли и брат остался жив.

Или из-за чего-то еще.

Герцог Тирандье не жалел спины и отвешивал поклоны все время, пока принц Роскар спускался по лестнице. Когда же его высочество удалился окончательно, его сиятельство подскочил, будто нежданно получил укол булавкой, и поспешил к обожаемой дочери.

— Пошла вон, — с порога заявил он горничной.

— Вы чем-то расстроены, папенька? — промурлыкала Мелориана. Она, как и Роскар, сидела перед зеркалом. Однако там, где его высочество покорно подчинялся, юная герцогиня наслаждалась — Мелориана перебирала расставленные на туалетном столике флаконы, оценивала пудру и румяна или примеряла, как будут выглядеть украшения.