Тайное послание библии.

Вот что писал, например, глубоко почитаемый нами святитель Феофан Затворник сто лет назад: “Царская власть, имея в своих руках способы удерживать движения народные и держась сама христианских начал, не попустит народу уклониться от них, будет его сдерживать. Как антихрист главным своим делом будет иметь отвлечь всех от Христа, то и не явится, пока не будет в силе царская власть. Она не даст ему развернуться, будет мешать ему действовать в своем духе. Вот это и есть “удерживающее”. Когда же царская власть падет, и народы всюду заведут самоуправство (республики, демократия), тогда антихристу действовать будет просторно. Сатане не трудно будет подготовлять голоса в пользу отречения от Христа, как это показал опыт во время французской революции. Некому будет сказать “вето” – властное. Смиренное же заявление веры и слушать не станут. Итак, когда заведутся всюду такие порядки, благоприятные раскрытию антихристовых стремлений, тогда и антихрист явится. До того же времени подождет, удержится”.

Нимало не отрицая значения царской власти и жреческого сословия в зрелом и свободном обществе, мы все же никак не можем согласиться с тем, что рядовой человек, будучи свободным, с неизбежностью должен предпочесть антихриста. Это равносильно утверждению, что рядовой человек не вполне вменяем, не способен отвечать за свои решения, что он как бы не вполне человек (“недочеловек” по А. Дугину). Единственное, с чем можно согласиться, так это с тем, что “массовый человек” склонен подпадать под влияние более образованной, авторитетной элиты; в этом и выражается тот факт, что он, в среднем, является как бы “менее взрослым” в духовном и гражданском отношении, чем представители высших сословий. Но суть современной эпохи и ценность свободного Общества в том и заключается, что на путь духовного взросления и личной ответственности призван вступить каждый член человеческого сообщества: жить только накоплениями общенародной мудрости становится уже невозможно. Антихрист построит свое дело не на свободе; он построит его на сопротивлении свободе, на нежелании человека пойти навстречу труднейшему требованию быть свободным и взрослым, на попытках человека уютно устроиться в бастионе своей личной инфантильности. Для того и попущены Всевышним апокалиптические испытания, чтобы такое бегство от себя, от своего человеческого призвания стало уже невозможным – во всяком случае, без отречения от Христа, к Которому искренне тянется всякая детская душа. Мы глубоко убеждены, что при действительно свободном выборе большинство человечества предпочло бы Христа Антихристу; другое дело, что этому же большинству может не хватить самостоятельности и уверенности, чтобы каждый лично мог противостоять тому натиску насилия и лжи, который приводит к власти современных и грядущих антихристов. Путь личной свободы труден, полон опасностей и соблазнов; но чем большее число людей пройдет хотя бы начальные этапы этого пути, тем меньше шансов на овладение их душами останется у антихриста. Те же, кто из благочестивых намерений препятствуют росту личной свободы, невольно способствуют успеху того самого антихриста, от которого они хотят уберечь духовно незрелые народные массы.

Самая пламенная защита религиозной автономии личности и самое беспощадное обличение душителей религиозной свободы принадлежат все тому же Ивану Ильину. Говоря о тех, кто остается в состоянии слепого доверия к человеческому, хотя бы и церковному авторитету /”гетерономная вера”/, философ пишет:

“Они как бы осуждены на то, чтобы пожизненное пребывать в состоянии религиозного малолетства, или иначе: дальше подготовительного класса им не дано продвинуться в деле религиозного опыта… Возможно, что они не только не понимают своей праволишенности /ибо духовная автономия есть неотъемлемое право человека - здесь и ниже курсив И.И./, но и не замечает ее… Но есть и другая возможность. Она состоит в том, что человек все время пытается самодеятельно воспринять, осмыслить и цельно усвоить то, что ему предлагает авторитет в порядке гетерономии. Известная часть преподаваемого поддается этому усвоению; другая часть, может быть, не поддается. Усвоенное становится содержанием его автономного верования… Грань этого деления не постоянна; наоборот, она подвижна и изменчива. У людей религиозно-живых и активных она вся жизнь отодвигается все дальше и дальше: они все время расширяют и углубляет сферу своей автономии, они религиозно богатеют, их опыт растет”.

Картина, которую далее рисует Иван Ильин, с удивительной точностью предвосхищает главную болезнь современного Русского Православия: “У людей религиозно мертвенных и пассивных эта граница /между гетерономной и автономной религиозностью - авт./ может быть очень тесной, раз навсегда установившейся: они не вжиаются сердцем и созерцанием в учение своей церкви и не понимают, сколь это необходимо; мало того, они могут считать это ненужным, предосудительным и даже недопустимым умствованием, и пренебрежительно-подозрительно посматривать на тех, кто именно так строит свой религиозный опыт. Для них, что написано, что сказано, что предписано - то “свято”: тут ничего больше не нужно, только покоряться и строго исполнять. Такие люди могут составлять большинство среди членов церкви; их слепое усердие может принимать характер фанатический и ненавистный; оно может приводить к церковному террору, к личным и массовым преследованиям, что мы и видим в истории.

Гетерономно-верующий часто не переносит автономно-верующего и при том потому, что смутно чувствует превосходство этого последнего в деле свободы, цельности и искренности. Здесь возникает недоброжелательство лишенного к обладавшему, классический случай зависти, разряжающейся в ненависть /принимаемой за “благочестивое рвение”/ и в жажду мести /выдаваемой за “наказание”/. История показывает нам, что эти факты могут отравлять ‘большие церковные организации на многие века и составлять чуть ли не главный заряд церковно-религиозного усердия и пафоса” /И.А.Ильин, стр. 82-8З/.

Духовная свобода, религиозная автономия личности есть не только естественное право человека, но его священная обязанность перед Богом, и тот, кто отнимает это право, кто препятствует исполнении этой обязанности, тот невольно подготовляет дело антихристе. Когда же такие церковно-разрушительные построения поддерживаются пастырями и наставниками, то они в полной мере навлекают на себя грозное обличение Спасителя: “Горе вам, законникам, что вы взяли ключ разумения: сами не вошли и входящим воспрепятствовали” /Лк 11:52/.

Развивая мысль Николая Бердяева, о трагическом аспекте становления личности говорит Виктор Аксючиц:

“В личности пересекаются две линии ее назначения: путь духовного самоуглубления - духовная вертикаль бытия, и путь воплощения, принятие плоти, жизнь в ее разнообразных формах - духовная горизонталь бытия… Отказ от крестонесения не облегчает судьбу, а ввергает человека в бессмысленный круговорот жизни. преисполненный безблагодатным, непросветленным мучением. Это не очистительные крестные страдания, а боль падения и погружения в хаос.. Источник всех заблуждений, греховных поступков в том, что человек пытается отказаться от бремени Креста… Чтобы сохранить единство личности, требуется постоянное творческое усилие, преодолевающее агрессию мирового хаоса. Песчинка человеческого “Я” находится под космическим прессом, терзаемая вселенскими стихиями. Нередко судьба человека искажается из-за попыток убежать от этой муки. Многие и физически”, и душевные заболевания является результатом или формой отказа от бремени сохранения душевного единства” /В.Аксючиц, стр. 253/.

Но, соглашаясь с тем, что становление личности есть главное задание эпохи, необходимо сказать и большее.

35. Преодолеть одиночество, не растворяясь в коллективном.

Личная духовная свобода и самостоятельность не есть самоцель, но лишь абсолютно необходимое условие для перехода к следующему этапу творения человека. По мере того, как человек высвобождается из материнских объятий общей души, коллективной души народа, он начинает испытывать чувство глубокого, метафизического одиночества: миновать это испытание невозможно. Пока отдельная душа была лишь органом, частью общей души, человек, по крайней мере, на уровне подсознания, не отделял себя от других. Индивидуализация порождает в человеке два принципиально разных стремления. Одно из них – вернуться назад, снова раствориться в общем, в каком-то смысле, перестать быть личностью; иное, прямо противоположное стремление направлено вперед – к онтологической встрече с Другими, с такими же самостоятельными и зрелыми личностями, как он сам. Обрести братьев, собраться вместе на новом уровне можно лишь заново обретя Отца, Который есть Начало и Основа нашего существа. Главная трудность в том, что два противоречивых стремления сливаются в одном и том же чувстве одиночества и мы легко смешиваем эти стремления; в результате безысходно топчемся на месте, не решаясь сделать шаг ни вперед, ни назад. Прекрасно описал это состояние души знаменитый протестантский богослов нашего времени Пауль Тиллих: